Хорошо иметь свой дзен-канал! Что хочешь – то и пишешь. И КАК хочешь.
Если, конечно, не думать о числе подписчиков, о просмотрах и о монетизации. Если писать, что интересно, что задевает/волнует именно тебя, а не условную фокус-группу.
Сейчас, например, я под впечатлением от новой станции метро «Академическая». Отчего бы о ней и не написать!
Тут нужно напомнить, что есть ведь и старушка-старая, открытая в достопамятные времена (которые только пенсионерам кажутся недавними) в перспективном/прогрессивном районе тогдашней столицы. В том районе было - и сейчас сохраняется – созвездие академических институтов, и дома научных работников. Такое, в общем, место.
Две «Академические» связаны переходом – с почтенного старого радиуса метро на какую-то замысловатую совершенно новую змеистую линию. Переход пока-временно наземный, но тоже неплохо.
Новые станции метро в Москве выскакивают из земли одна за другой, и линий уже столько, что я-москвич легко запутаюсь. Чуть ли не в каждом квартале – какая-нибудь станция, а то и две. Или даже три.
И сейчас каждая новая станция – музейно-художественной красоты (вот где настоящий дизайн!), техническая оснащенность – прямо из Будущего. Денег – естественно – там, под землей, затрачено немерено. Но интересоваться про рентабельность/окупаемость у нас не принято. Как и про тротуарную плитку с бордюрами.
Любопытно, что будет дальше. Поскольку организационно-технически в метростроение вовлечена какая-то сверхъестественная мощь и не может же она просто выключиться или переключиться на что-то иное. Такое строительство не может остановиться – как и «Котлован» Платонова.
Впрочем, задумываться о смыслах и перспективах столичного метро так же жутко, как о бесконечной непознаваемости вне-земного пространства. Да ну его, это жуткое. Тут я всего лишь про одну станцию новую.
Новая «Академическая», возможно, станет удобным альтернативным путем моих поездок на дачу – вот и весь сказ быстрого с ней знакомства и особого к ней интереса.
Еще из смыслов. Поскольку «академическая» она не только по названию и локации в Академическом районе Москвы. Но еще и по оформлению зала. Ну а раз я профессионально научный работник и скоро полвека именно академический, то с особым интересом разглядываю, как видится/воспринимается Академия (настоящая, а не из тех, что расплодились «академиями чего угодно»), академическая наука и вообще «академическое» глазами «нормальных» окружающих.
Собственно, сама станция не вызывает никакого скепсиса, недоумения или снисходительной иронии. И равнодушным, безусловно, не оставляет. Достойная современная архитектура и дизайн – на мой эстетический вкус. Если и не храм науки, то все-равно – храм.
Недавно совсем праздновали (?) День матери. Так вот в метро увидел потрясающее поздравление: «Пусть все наши мамы будут всегда красивыми, как метро!».
Другой вопрос, целесообразно ли вкладывать такие средства в не-функциональную эстетику городского транспорта. На мой взгляд – расточительство. Но все лучше, чем бесконечное мощение со все новыми бордюрными камнями.
Впрочем, я тут не про эстетику, а про академическую науку в представлениях о ней.
Хотя и тут – своя эстетика, достойна вписывающаяся в художественный стиль станции.
Панно во все стены по обеим сторонам платформы. Панно, отражающие, по замыслам авторов, историю отечественной науки и основные ее достижения. Сюжетно-портретные картины, переходящие одна в другую, имитирующие старинные рукописи/гравюры и характерную фотографическую сепию, а заодно – наскальные рисунки. ЗдОрово, на самом деле, выглядит. И хочется вглядываться.
Чем и займусь сейчас.
Замысел авторов незамысловато прост, насколько я понимаю: по стене слева от перехода на старую «Академическую» - иллюстрированная давняяя история российской науки, справа – главные достижения и персонажи науки прошлого века (нового века, которому уже 25 лет, между прочим, и в помине не упоминается, - отчего бы?).
Не логично, но начну с правой стороны: еще свежо в памяти, ну и драгоценная наша биология/ботаника – тут и только тут.
Хотя начинается иллюстрированный экскурс, конечно, с более фундаментальных наук.
- И первый портрет в галерее я бы ни за что не узнал. Хорошо, рядом с картинками можно – постаравшись – разглядеть разнообразно написанные имена и надписи. С Александра Николаевича Несмеянова начинается этот ряд – вопреки хронологической или знаковой логике.
Впрочем, Александр Николаевич на портрете не просто так себя обозначает: он вдумчиво смотрит на периодическую таблицу Менделеева, символизируя этим и преемственность эпох, и собственную приверженность химии.
Впрочем, почитал про противоречивую фигуру Несмеянова, и в очередной раз поразился: насколько разносторонние, яркие, качественные люди возглавляли когда-то в разные времена нашу Науку. Пусть даже и противоречивые/одиозные. Вот этот же Александр Николаевич, помимо вклада в металлоорганику (ого!) и огромной научно-организационной работы (с интересом узнал, что именно он стоял, например, за организацией нашей биостации в Чашниково и Института научной информации), писал картины и стихи, занимался философией, был вегетарианцем и грибником.
Кстати, он оказался первым партийным президентом АН и избран по представлению Политбюро ЦК КПСС. Притом что ученый брат его был расстрелян и посмертно реабилитирован.
Специального сюжета о Дмитрии Ивановиче Менделееве – помимо этой таблицы – я не заметил. Но вот уж НАСТОЯЩАЯ НАУКА, настоящий ученый, и действительно ученый. Настолько, впрочем, известный, что не нуждается в особом напоминании на стенах метро.
- Но от фундаментальной химии – к фундаментальной физике. На следующей «картинке» по-дружески смеются чему-то Мстислав Всеволодович Келдыш и Игорь Васильевич Курчатов. Достижения каждого настолько велики, а жизненные пути настолько насыщены, что кратко не расскажешь, да и ненужно.
- Следующий портрет мне вообще не знаком. Хотя на нем – Николай Николаевич Семёнов.
Впрочем, мне он даже не однофамилец. Единственный отечественный лауреат Нобелевской премии по химии и разработчик теории химических цепных реакций. Значение его научного вклада иллюстрируется здесь летящей ракетой.
- Но вот и центральный сюжет и главное отечественное научное достижение прошлого века: Королев и Гагарин.
Действительно, звездный момент отечественной науки. Хотя для понимания нужно все-таки уточнить, что Сергей Павлович, скорее, гениальный конструктор, а не ученый в строгом понимании слова.
Тут не могу не привести жестковатую фразу из Википедии:
«Келдыш видел в Сергее Королёве человека, который избавит его от труднейших организационных технологических забот».
И конечно всем известное: был осужден как «враг народа», а гениально конструировал – в шарашке.
Ну а Гагарин в науке – объект, а не субъект. Он – Символ нашего тогдашнего (да и теперешнего!) ВСЕГО, науки в том числе.
- Продолжая символику, дальше в панно – Белка со Стрелкою (отчего-то - в открытом космосе) и … классическая отечественная «Волга». Она-то уж с какого боку к Академической Науке?!
- Но это еще не все про отечественную физику, потому что дальше – ее «отец», Абрам Федорович Иоффе. Хронологически – за Гагариным, но именно он - создатель научной школы, давшей, в частности, и Н.Н. Семёнова, и И.В. Курчатова.
Вовсе он не про «коньяк и кофе» - не верьте Высоцкому!
Слева и ярко в центре от Абрама Федоровича – что-то жуткое летит, что-то невероятно изобретенное вроде крутится, ну и формулы всякие: в общем, ТАК мы видим и должны видеть ТАК «настоящую науку». Тут все понятно.
Но вот вверху слева от «светлой науки» - что это за ряды насупленных граждан в сумерках намечаются? В безразмерных белых халатах, напряженно сжавшиеся, обреченно-неулыбающиеся? Да еще за оградой? Что за странный-мрачный мотив?
- Переводим взгляд – и все становится на свои места! Так это будущее науки! Студенты-слушатели! Просто слушают они Николая Ниловича Бурденко, а смотрят – на вдоль разрезанный мозг. Тут не до улыбчивости и съежишься, конечно, в глубине халата. Но из Науки мозга не выкинешь.
Хотя нужно все-таки представлять себе, что Николай Нилович собственно научными исследованиями вроде и не занимался. Он – великий, но организатор отечественной медицины, великий, но разработчик методов лечения и проведения операций.
Не дай бог, чтобы по жизни сложилось, что нужна будет помощь в Институте Бурденко! И дай бог, если уж все-таки сложилось, оказаться в этом Институте!
- Но скорее вперед! Вернее, влево: и вот, наконец, дорогие мне Биология и Растениеводство.
И вот – апогей и центральный сюжет правой стенки этой станции метро! «Две звезды, две ярких повести»! – Мичурин и Вавилов! Эпохальная встреча и историческое сплетение судеб!
И ведь вполне реально могла такая встреча состояться: Вавилов приезжал к старенькому уже совсем Мичурину в родной того Козловск.
Но что объединяющего мы видим в двух исторических фигурах?
Неглубокий и циничный ученик живописца заметил бы: невероятные штаны и невозможные локтевые суставы. Так «тьфу» на таких учеников!
Мы в суть смотрим, пытаемся смотреть. Две эпохи, два огромных научных направления, шекспировские страсти в Науке.
Вот только Иван Владимирович Мичурин – не виноват и непричастен. Он вообще не про науку – он гениальный выращиватель растений. В списке его «научных трудов» собственно научных публикаций и нет – только описания сортов и методов (как в памятном журнале «Приусадебное хозяйство»). Это уже потом имя его подняли на знаменах воители жуткой «псевдонауки», которые в конечном счете и победили. И которые в конечном счете ухайдакали и отечественное сельское хозяйство, и отечественную генетику с биологией.
Ну а великий биолог и ботаник Николай Иванович Вавилов, Президент Академии Наук, погиб и сгинул в тюрьме, по доносу «последователей дедушки Мичурина».
А еще - потрясающий, но вечный у нас сюжет: после смерти Николая Вавилова, Академию Наук возглавлял его младший брат Сергей.
- Рядом – страничка жизни Владимира Ивановича Вернадского. Конечно, био- и ноосферы.
Идея этих сфер настолько заворожила авторов композиции, что вся эта страничка – в концентрических кругах. Хотя ни биосфера, ни ноосфера геометрическими окружностями не являются.
А еще портрет Владимира Ивановича на панно приведен дважды – такое сильное научное его влияние. И заметить нужно, что Вернадский творил в то еще замечательное научное время, когда узкая специализация не сдерживала настоящий научный мозг. А потому Владимир Иванович сумел проявить себя … где только не сумел проявить себя: в минералогии, в геологии, в биологии, в палеонтологии, в философии.
И скончался он на несколько лет позже старшего Вавилова …
- Неожиданным образом сюжет переводит нас на природу не-живую – на Геологию. Александр Петрович Карпинский, описывавший геологические платформы. К тому же – первый избранный Президент Российской Академии Наук.
Я тоже не смог найти для себя убедительную формулировку именно научного вклада Александра Петровича. Поэтому снисходительно смотрю на картинку в метро, на которой хотя бы пытаются «изобразить» геологию с помощью телескопа, собаки неопределенной породы и … белых лабораторных крыс.
- Рядом – еще седовласый портрет и еще собака. Но вот тут собака – та, что надо, собака! Потому что – Иван Петрович Павлов.
И Наука в полноценном ее понимании, и редкая у нас Нобелевская премия.
И тот, кто дойдет до места остановки головного вагона, все-таки получит еще один шанс осознать и оценить, что же это все-таки за штука такая – Академическая Наука. И что она у нас все-таки была, а может быть даже и есть. В огромном сонме иных талантов-гениев-профессионалов.
____________________
Я искренне собирался рассказать и про картинки на другой стороне, но тонУ в словах и сюжетах, а потому заканчиваю, сажусь вот в такой нереально современный поезд – и лечу дальше по маршруту «дом-дача».
А про другую стенку может быть как-нибудь потом.
Там столько императорских портретов, и столько легендарных/чужестранных ученых!