В жизни, граждане, случается всякое. Вот, скажем, живут два человека: сначала дружно, с огоньком. Он дом строит, она шторы кроит. Он гвоздь забьет, она борщ сварганит. И вроде все как у людей: любовь, согласие, взаимопонимание. Но нет, проходит годиков этак с десяток, и глядь, а очаг-то не греет, а дымит. И идиллия, значит, кувырком.
Вот возьмем, к примеру, семью Рыбкиных.
Ася Рыбкина была красавица, умница, на работе ее ценили. Виктор Рыбкин, супруг ее, тоже человек был не промах, слесарь высшего разряда, руки золотые. Это он, между прочим, весь их дом, тот самый, с верандой и палисадником, практически собственноручно воздвиг: бревнышко к бревнышку, гвоздик к гвоздику.
И жили они первое время хорошо, как и многие семьи, не хуже других людей: в магазин вместе ходили, в гости к родным. Потом, естественно, дети пошли: два мальчугана, погодки. Хлопот с детьми всегда было много, особенно когда в голове у супруги, на фоне этих самых хлопот, ветры посторонние гулять начинают, а у Виктора, соответственно, желание где-нибудь на стороне от этих хлопот передохнуть возникает.
Но пока все было тихо. Жили — не тужили, вернее, тужили понемногу, да каждый про свое, а со стороны казалось, что все благополучно: дом - полная чаша, детишки шумят, машина во дворе, иномарка дорогая. Красота, да и только.
В последний год, надо сказать, жили они совсем уже неважно: не то чтобы скандалили или тарелки били, нет. Скандалы, конечно, эффективны, но утомительны. А тут был тихий, мирный, почти образцовый развал.
Приметы были налицо. Стала Ася цвести бурно, зарабатывала-то она всегда неплохо, а теперь эти заработки стали превращаться не в детские пальтишки или безделушки в дом, а в изящные кофточки, тушь для ресниц и духи с таким сложным названием, что Виктор и выговорить не мог. Возвращалась с работы задумчивая, с легкой улыбочкой. И телефон, этот аппарат массовой связи, стал у нее прямо как приклеенный к руке.
Сидит, бывало, Виктор, телевизор смотрит, про международное положение мыслит, а из спальни доносится приглушенный смешок и шепоток, и это в час ночи. Он терпел-терпел, да и спросил однажды, вкрадчиво так:
- Ася, а с кем это ты до полуночи дискуссии ведешь? Уж не с начальником ли твоего цеха, Семеном? Дела производственные решаете?
Ася, не отрываясь от разговора, буркнула в трубку: «Минуточку…» — и прикрыла ее ладонью:
- Мы по делу говорим, не мешайся. Ты лучше за детьми присмотри, они у тебя опять разукрашку из учебников делают.
И снова зашептала в трубку: «Нет, это так… домашние вопросы…»
Виктор посидел, послушал бормотание телевизора, да и пошел на кухню. Сидит, чайник на газ поставил, и в голове мысли, одна грустнее другой.
И в такой печали встретил в магазине, у прилавка с газировкой, свою бывшую одноклассницу, Клавдию.
Женщина она была примечательная: без детей, веселая, свободная. Платье на ней яркое, губы подкрашены, и взгляд такой, будто она только что откуда-то с курорта явилась, а не борщ дома варила и никогда дальше огорода не выезжала.
- Клава?
- Витек, родной, да ты ни капли не изменился! Все такой же забавный, солидный! Помнишь, как ты в школе мне бантик из косички выдернул?
- Как не помнить-то, Клава, это же история была. Ох, и наказали меня тогда. Ты прекрасно выглядишь, сияешь прямо.
- Ой, да брось ты. Просто я живу как птичка: не перетруждаюсь, щебечу в свое удовольствие. А у тебя, я слышала, полный комплект: дом, жена-красавица, дети.
- Эх, чаша-то полная, только вот не все у нас хорошо, быт заедает. Да и тоскливо как-то.
- Понимаю, Витя. Может, развеемся? Ты выговоришься, да и разойдемся. Я дома такую вишнёвую наливочку поставила. Дошла уже, наверное.
- А я к ней закусочку как раз прикуплю.
В общем, посидели они у Клавдии тот вечерок не просто с дегустацией, а с разговорами, воспоминаниями, танцами под музыку своей молодости. Виктор отплясывал так, что соседи снизу стучали в батарею. А потом, уже под утро, он отправился в магазин, прикупить чего вкусненького. Но пешком уже тяжко идти было, так что он решил ехать на машине.
- Клава! Хочешь прокатиться на машине? Ночью город, знаешь, какой красивый…
- Ой, Витенька, да ты — романтик! Поехали!
И поехали: Виктор за рулем, Клавдия рядом смеется, ветер в открытое окно свищет. А тут и полиция: все как водится – протокол, освидетельствование, суд. Лишили Виктора прав, штраф вкатили. Так что с этого момента только Ася ездила за рулем.
Все чаще Ася задерживалась после работы, все дольше оставался Виктор у Клавдии, теперь уже и посидеть хорошо, и пообщаться душевно, да и просто хорошо ему было рядом с ней.
И Ася как-то за воскресным завтраком решилась:
- Витя, жить вместе больше нет смысла. Ты зачастил со своими посиделками, я тоже все чаще не одна вечера коротаю. Неправильно все это, надо расходиться.
- Я уж думал, ты никогда не заговоришь. Честно говоря, и я не против, только давай все по-честному делить.
- Давай.
- Дети тебе, это самое ценное.
- Согласна, эти изумруды моей души я не отдам никому. Но и машина моя. Стоит она, как половина дома, пусть у меня остается.
- Давай оформим, что я тебе ее продал, оформишь на себя. А дом мой, ты его не делишь.
- Договорились.
- Но машину я время от времени все же брать буду, когда тебе не надо. Мальчишек наших куда отвезти, или еще что.
- Договоримся, - радостно сказала Ася.
И вот так, без криков и битья фарфора, они все и поделили: музыкальную колонку — Асе, шуруповерт и набор ключей — Виктору, сервиз с цветочками — ей, гаражный верстак — ему. Цивилизованные люди, одним словом. Каждый остался при своих интересах. Казалось бы, и истории конец, о чем тут еще рассказывать? Но жизнь штука сложная, так дорисует детали, что удивляешься.
Ася, как и планировала, начала свою «другую жизнь» с тем самым коллегой по работе, и даже ребенка от него родила, в декрет ушла. А автомобиль все больше стоял под окнами, некогда Асе было ездить. Мальчишек в школу новый муж подвозил.
Виктор же, помня договоренность, заглядывал «взять машину по острой нужде». Нужда, правда, частенько совпадала с вечерками с Клавдией, где бутылочка настоечки была непременной участницей. И вот однажды, сев за руль после возлияний, находясь в лирическом настроении, Виктор был торжественно остановлен доблестными сотрудниками дорожного надзора (уже не в первый раз).
Те, проверив документы и почуяв неладное, обнаружили, что гражданин Рыбкин не только в нетрезвом виде управляет транспортным средством, но и делает это уже не в первый раз. Словом, история вышла громкая, уголовное дело завели, само уголовное дело относительно Виктора с наказанием заслуженно, но автомобиль, как полагается в таких случаях, конфисковали.
Так Ася осталась без машины, а Виктор — без права ее когда-либо «взять по нужде». И вышло, что, по справедливости-то, они все поделили, а вот по глупости одной отдельно взятой личности лишились самого ценного актива.
А дальше началось то, что в народе зовется «судебная тяжба», а по-простому – та же драка за добро, только в дорогих костюмах и в государственном учреждении.
Оставшись без машины и с младенцем на руках, Ася пришла в состояние, которое ученые называют «справедливое негодование». И решила она, что такую наглость – отдать её автомобиль государству – оставлять без последствий нельзя. Раз цивилизованный договор не сработал, вступит в дело другой цивилизованный институт – суд.
В общем, как пишут в судебных документах:
«Истица Рыбкина А.В. обратилась с иском к Рыбкину В.П. о разделе совместно нажитого имущества, в обоснование которого указала…»
И пошло-поехало: перечислила Ася в иске всё: земельный участок в восемь соток с домом в 69,6 кв.м., и автомобиль такой-то марки. Стоимость указала до копейки. Ася, с присущей ей аккуратностью, разложила в иске всё по полочкам: брак зарегистрирован тогда-то, расторгнут тогда-то, дети наличествуют, живут с мамой (то есть с ней, с Асей).
Упомянула и то, что, ещё при разводе они с Виктором составили некий «договор купли-продажи» на этот злосчастный автомобиль. Мол, Виктор продает машину Асе, чтобы по-честному разделить: он себе дом оставляет, она – тачку. Бумагу подписали, а в ГИБДД переоформить Ася не успела – то декрет, то ребёнок малый, в общем, не до походов ей было. А Виктор, выходит, при сделке скрыл маленькую деталь: машина-то была записана не на него, а на какого-то третьего гражданина П.С. Ну, откуда он взялся, этот П.С., история умалчивает. Может, товарищ, может, дальний родственник.
И вот Ася просит суд: раз уж машину, которую она считала уже своей, у неё изъяли по вине Виктора, пусть теперь суд всё поделит по закону. Автомобиль – ей, дом с участком – ему. Да ещё и судебные издержки с него взыскать – больше двадцати пяти тысяч рублей.
Виктор, получив повестку, сначала хмыкнул, мол, бумажная волокита, но, дочитав до суммы иска, присвистнул.
- Представляешь, Клава, дом мой она в иск включила. Это ж, по ее логике, я у себя же в доме долю должен её выкупить?
- Да ты что? Наглость-то какая! А ты не ходи на заседание, пусть там без тебя судят.
- Да я и не пойду. Чего там делать-то? Машины всё равно уже нет.
И не пошел. Ася, к слову, тоже не явилась, представителя направила.
Судья, человек дотошный, во все эти бумажные дебри погрузился. И выяснил интереснейшую вещь: оказывается, тот самый «договор купли-продажи» – пустышка, незаключенная сделка. Ибо машина так и осталась зарегистрированной на того самого П.С., ключи и документы после развода часто хранились у Виктора, а штрафы за парковку ему же приходили. И приговор по его делу о пьяной езде уже вступил в силу, и конфискация утверждена даже вышестоящими судами.
И вынес судья, поразмыслив, вердикт. Решил, что раз автомобиль, как общая собственность, был утрачен по вине одного из совладельцев (Виктора, ясное дело), то тому и отвечать. Постановил суд взыскать с Виктора в пользу Аси компенсацию – ровно половину стоимости того автомобиля - семьсот тысяч рублей.
А чтобы соблюсти священный принцип равенства долей, судья решил и вторую половину имущества поделить: дом с участком, которые Ася в иске так легко отдавала Виктору, были признаны их общей собственностью. И поскольку машину физически поделить нельзя, суд выделил Асе её законную половину, но в доме. Так гражданин Рыбкин, построивший дом для семьи, стал владельцем лишь половины своих стен. А вторая половина, по мнению Фемиды, отныне принадлежала гражданке Рыбкиной, которая в этом доме жить не хотела и не могла.
А еще суд упомянул, что если Виктор не хочет отдавать половину дома, то вполне может отдать долю в квартире, которая у них есть, свою четвертую часть (Ася ее сдавала, и не упоминала при разводе, доли-то всем выделены, а Виктор и не претендовал) в счет утраченной доли автомобиля.
Принимая решение, суд также учитывает, что Аси и Виктора имеются в долевой собственности иные объекты недвижимости (л.д. 141-142), а именно по 1/4 доли квартиры, … таким образом, стороны могут произвести обмен спорного имущества, находящееся в долевой собственности последних, с целью прекращения совместной долевой собственности на объекты права. Исполнение решения суда также возможно путем передачи имущества, находящегося в долевой собственности от ответчика истцу с целью компенсации взысканной судом суммы, что будет способствовать прекращению судебных споров. Совместное пользование имуществом сторонами представляется возможным ввиду того, что наличие конфликтных отношений между ними не установлено…
Обжаловала Ася это решение, но все жалобы у нее остались без удовлетворения. Остался должен ей Виктор 700 тысяч рублей, половина дома с участком за ней, а автомобиль конфисковали.
И вышло, что никто не получил того, чего хотел. Он – целого дома, она – целой машины. Зато каждый приобрёл кое-что новое: он – солидный долг перед бывшей женой, а она – долю в хозяйстве, которое её больше не интересовало.
*имена взяты произвольно, совпадение событий случайно. Юридическая часть взята из:
Апелляционное определение Суда Чукотского автономного округа от 26.06.2025 по делу N 33-135/2025