Небо над поселком не просто хмурилось — оно, казалось, решило обрушить на землю весь скопившийся за зиму гнев. Ледяной дождь хлестал по лобовому стеклу новенького кроссовера, мгновенно превращаясь в мутную корку. Алина вцепилась в руль так, что пальцы побелели. Каждый удар градины по крыше отдавался у нее в висках тупой болью.
Машина была не просто средством передвижения. Это был ее трофей. Год жесткой работы без выходных, закрытые проекты, выбитые бонусы — и вот он, запах кожи в салоне, идеальная шумоизоляция и подогрев всего, чего только можно. Она заслужила право парковаться в тепле.
Ворота гаража, обшитые дорогим сайдингом, были предательски закрыты. Алина нажала кнопку на пульте. Никакой реакции. Она нажала еще раз, уже с остервенением. Ворота стояли насмерть.
Пришлось выходить. Ледяная крупа тут же забилась за шиворот, ветер швырнул в лицо горсть колючего снега. Алина дернула ручку боковой двери. Заперто изнутри.
Сквозь щель она разглядела силуэт. Посреди ее просторного, выложенного плиткой гаража, как ржавый памятник человеческой лени, стояла «Лада» Виталика. Деверь загнал свое корыто сюда еще в октябре, клятвенно заверяя: «Ленусь, пару дней, чисто глушитель подварить!».
«Пара дней» растянулась на месяц. Теперь там был склад грязных тряпок, старых покрышек и чего-то, подозрительно напоминающего мешки с мусором.
Алина взбежала на крыльцо, чувствуя, как закипает кровь. В доме было тепло и пахло жареной картошкой. На ее любимом бежевом диване, закинув ноги в дырявых носках на журнальный столик, возлежал Виталик. Он щелкал пультом от телевизора, а на животе у него балансировала тарелка с едой.
Паша, муж Алины, суетился на кухне, нарезая хлеб.
— Привет, любимая! — крикнул он, стараясь не смотреть ей в глаза. — Там погода дрянь, да?
— Виталик, — Алина проигнорировала мужа и встала перед диваном, с которого на ковер сыпались крошки. — Убери машину. Сейчас же.
Деверь лениво скосил на нее глаз, не переставая жевать. Лицо у него было лоснящееся, довольное, как у кота, укравшего сметану.
— О, привет, начальница. Чего шумишь?
— На улице град. Моя машина стоит под открытым небом. Гараж — мой. Я плачу за него ипотеку. Твоему ведру место на улице или на свалке. Убери. Немедленно.
Виталик тяжело вздохнул, отправил в рот очередной кусок картошки и развел руками, чуть не опрокинув тарелку.
— Не могу, Ленк. Форс-мажор. Я ключи от гаража посеял где-то.
— Что? — голос Алины упал на октаву.
— Ну, потерял. Может, в куртке старой, может, на работе выронил. Я сегодня искал-искал, весь дом перерыл. Нету. Так что извини, сестренка, пусть стоит до весны. Мне все равно выезжать не надо, резина летняя, лысая.
Алина перевела взгляд на мужа. Паша замер с ножом в руке, втянув голову в плечи.
— Паша, у тебя есть запасной комплект. Открой мне ворота.
— Лен... — муж начал мямлить, вытирая руки о полотенце. — Ну я свой комплект Виталику дал, когда он заезжал. А он вот... потерял. Ну чего ты кипятишься? Ну постоит твоя иномарка на улице, не сахарная же — не растает. Град сейчас кончится. Зачем на ночь глядя скандал устраивать? Брату и так нелегко, у него период сложный.
— Период сложный? — Алина усмехнулась. — Он живет у нас третий месяц. Ест за наш счет, спит на моем диване, а теперь еще и мой гараж оккупировал?
— Эй, полегче! — возмутился Виталик, наконец опуская ноги на пол. — Я, между прочим, родня. И машину я там чиню, чтобы таксовать начать и денег в семью принести. А ты жалеешь кусок бетона? Жлобиха.
За окном грохнуло. Ветер швырнул в стекло новую порцию льда. Алина представила, что сейчас происходит с лакокрасочным покрытием ее кроссовера. Каждая царапина — это деньги. Ее деньги.
— Значит, ключи потерял? — переспросила она ледяным тоном.
— Ага. Как сквозь землю провалились, — Виталик нагло ухмыльнулся, обнажив желтоватые зубы. — Так что расслабься, выпей чайку. Утро вечера мудренее.
Алина посмотрела на это лохматое, пахнущее несвежим телом и луком существо, которое превратило ее гостиную в ночлежку. Посмотрела на мужа, который виновато улыбался, словно надеясь, что все само рассосется.
— Ладно, — сказала она. — Мудренее так мудренее.
Она развернулась и пошла наверх, в спальню. В спину ей прилетело довольное хмыканье Виталика:
— Во, Пашка, учись бабу воспитывать. Поорала и успокоилась.
Алина закрыла дверь спальни. Она не плакала. Она не собиралась "входить в положение". Она подошла к окну и посмотрела вниз, на темный силуэт гаража.
Град бил по стеклу, но Алина его уже не слышала. В голове щелкал калькулятор. И цифры на его экране горели красным.