Я села напротив свекрови и сразу почувствовала, как холод пополз по спине. Она смотрела на меня так, будто я была пустым местом. Гостиная у неё всегда казалась мне неуютной — строгая мебель, приглушённый свет, даже паркет скрипел как-то недовольно.
— Без ДНК-теста никаких внуков, запомни, — произнесла она ровным голосом, в котором не было ни капли тепла.
Я замерла. Сердце застучало так громко, что, казалось, его слышно во всей комнате. Ком подкатил к горлу.
— Мама, давай спокойно, — пробормотал Денис рядом, нервно теребя воротник рубашки. Он всегда так делал, когда нервничал.
Свекровь закатила глаза.
— Спокойно? Я спокойна. Просто хочу быть уверена, что мой внук — действительно мой внук.
Блин, как же это больно…
Я не смогла ничего ответить. Просто сидела, сжав руки на коленях, и пыталась не расплакаться прямо здесь. Тишина повисла тяжёлым одеялом. Свекровь встала, поправила юбку и вышла из комнаты, оставив за собой лёгкий шлейф дорогого парфюма.
— Дорогая, — начал Денис, но я уже не слушала.
Как я вообще буду жить с этим?
Дома на кухне я пыталась отвлечься — вытирала уже чистую столешницу, переставляла кружки. Руки сами искали работу, когда голова не знала, что делать с эмоциями. Денис стоял в дверях, снова теребил этот чёртов воротник.
— Пожалуйста, постарайся понять маму, — сказал он быстро, с паузами между словами. — Она просто переживает.
Из гостиной донёсся голос свекрови. Она приехала следом за нами, как будто не могла отпустить тему.
— Ну что там? Уже сдаёшь тест?
Я сжала тряпку в руке. Холодная поверхность стола под пальцами казалась единственной реальной вещью в этом бреду.
— Блин… я просто хочу мира, — прошептала себе под нос.
Тёма прибежал из комнаты, прижался к моей ноге. Ему всего три года, он ничего не понимал, но чувствовал, что мама расстроена.
— Мама, почему грустная? — спросил он, поднимая на меня большие глаза.
Я присела, обняла его. Плечи напряглись так, что заболела шея. Тёма потянулся, погладил меня по щеке.
— На, возьми мишку, — протянул он свою любимую игрушку.
Ёлки-палки, как же это несправедливо.
Свекровь прошла мимо, бросив через плечо:
— Подумай хорошенько. Время не резиновое.
Через два дня я встретилась с Леной в кафе. Она заказала нам кофе, села напротив и внимательно посмотрела на меня.
— Рассказывай, — сказала она мягко.
Я выдохнула и начала. Слова лились сами — про ультиматум, про Дениса, который мечется между нами, про то, как я чувствую себя виноватой, хотя ничего не сделала.
Лена молча слушала, перекручивая кольцо на пальце. Так она всегда делала, когда волновалась.
— Ты не одна, — сказала она наконец. — Не сдавайся. Ты сильнее, чем думаешь.
Я уставилась в свою чашку. Запах свежего кофе смешивался с гулом разговоров вокруг. Где-то звякнула посуда, кто-то засмеялся за соседним столиком.
— Ёлки-палки… может быть, ты права, — пробормотала я.
Лена тихо рассмеялась.
— Конечно, права. Ты мать. Никто не имеет права ставить это под сомнение.
Я глубоко вдохнула. Плечи чуть расслабились. Слабая улыбка тронула губы, хотя глаза были влажными.
А вдруг у меня правда хватит сил?
Но дома всё вернулось. Свекровь снова приехала, снова начала своё. На этот раз она зашла прямо на кухню, где я готовила ужин. Денис стоял рядом, бледный, с виноватым лицом.
— Докажи своё материнство, — холодно произнесла свекровь, скрестив руки на груди.
— Хватит скандалить ради ребёнка, — взмолился Денис.
Тёма сидел на полу с машинками, но услышал резкий тон и замер. Потом встал, подошёл ко мне, снова прижался к ноге.
— Мама, почему ты грустная? — спросил он тихо.
Я почувствовала, как дрожит голос. Слёзы подступили к глазам, но я сжала кулаки.
— Блин… я устала всё доказывать! — выдохнула я.
Свекровь фыркнула.
— Устала? Так сделай тест и забудь.
Тёма испуганно посмотрел на бабушку, потом на меня и тихонько пошёл обратно к игрушкам. Он сел на пол, взял машинку, но не играл — просто держал её в руках.
Денис пытался что-то сказать, но я уже ничего не слышала. В ушах стоял гул.
Как долго ещё терпеть это давление?
Ночью я вышла на балкон. Город шумел внизу — машины, гул голосов, чья-то музыка вдалеке. Прохладный воздух коснулся лица, и я закрыла глаза.
Ёлки-палки… хватит терпеть.
Я сжала руки в кулаки. Дыхание выровнялось. Внутри что-то изменилось — будто стальной стержень встал на место.
Я больше не буду извиняться за то, что я мать. Не буду доказывать очевидное. Не буду унижаться перед этой женщиной.
Пора действовать.
Свекровь пришла через неделю. Я открыла дверь, и она вошла, даже не поздоровавшись. Денис был на работе. Тёма играл в детской.
— Ну что, решила? — спросила она, усаживаясь на диван. — Или будем дальше тянуть?
Я встала напротив неё. Спина прямая. Руки не дрожали.
— Я не буду сдавать никакой тест, — сказала я ровно.
Свекровь подняла брови.
— Значит, признаёшь, что есть что скрывать?
— Я ничего не признаю. Я просто не позволю вам ставить под сомнение моё материнство.
Она рассмеялась.
— Ну что ж… посмотрим, как ты без нас проживёшь.
— Отлично проживу, — ответила я. — А теперь выходите.
Пауза. Свекровь смотрела на меня с недоверием.
— Что?
— Выходите из моего дома. Сейчас.
Денис как раз открыл дверь ключом. Он вошёл, увидел нас и замер.
— Что происходит?
— Не надо так резко, — начал он, но я подняла руку.
— Свои условия диктую я. Выходи, — повторила я, глядя на свекровь.
Она встала, лицо покраснело от злости.
— Пожалеешь, — бросила она и вышла, хлопнув дверью.
Тишина обрушилась на квартиру. Сердце колотилось от адреналина, плечи были расправлены. Я стояла посреди гостиной и дышала быстро, но ровно.
Денис смотрел на меня растерянно.
— Зачем ты это сделала?
— Потому что хватит, — ответила я.
Он открыл рот, но ничего не сказал. Потом развернулся и ушёл в спальню.
Вечером я сидела на кухне с чашкой чая. Руки больше не дрожали. В квартире было тихо — только тиканье часов и тихое дыхание Тёмы из детской.
Я встала, подошла к его комнате, заглянула внутрь. Он спал, обнимая мишку. Мягкий свет ночника освещал его лицо.
Я глубоко вдохнула. Внутри было спокойно. Не легко, но спокойно.
Я сделала правильно.
Завтра будет новый день. Без ультиматумов. Без унижений. Без токсичных людей, которые ставят под сомнение самое святое.
Я вернулась на кухню, допила чай. Тепло чашки в ладонях было приятным. За окном город продолжал жить своей жизнью.
А я продолжала жить своей.
Утром Тёма проснулся рано, прибежал ко мне в комнату и залез под одеяло.
— Мам, поиграешь? — спросил он, тыкая мне в щёку пальцем.
Я улыбнулась, обняла его.
— Конечно.
Мы пошли в его комнату. Яркие игрушки были разбросаны по полу. Тёма схватил машинку, начал катать её по ковру.
Я села рядом, взяла книжку, открыла на первой странице.
— Почитаем? — предложила я.
Он кивнул, прижался ко мне. Я читала, он слушал, иногда показывал пальцем на картинки.
Денис вышел из спальни, остановился в дверях детской. Мы посмотрели друг на друга. Он ничего не сказал, только кивнул и пошёл на кухню.
Я продолжила читать. Руки были уверенными. Голос не дрожал. Внутри была стойкость.
Я выбрала себя. Выбрала сына. Выбрала достоинство.
И это был мой триумф.
А вы бы смогли поступить так же на месте героини?
Поделитесь в комментариях, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк, если было интересно.