Часть 10. Глава 63
Сидя в тишине своей квартиры и боясь лишний раз нос высунуть на улицу, Сухой долго думал о том, что ему делать с информацией, подслушанной во время разговора Бурана с его родной сестрой Александрой. Киллер, имея доступ к базе адресов жителей Ленинградской области, уже выяснил, кто она: Александра Максимовна Онежская, 1959 года рождения. Но кем она приходится Ларисе Байкаловой? И почему в таком случае у них фамилии разные? Онежская – её опекун? Дальняя родственница, к которой Буран пристроил родную дочь, чтобы ничто не мешало ему получить воровскую корону?
Вопросов у киллера было много, а ответы где брать? Не ехать же прямиком к Ларисе и не спрашивать в лоб, кем ей Александра Максимовна приходится. А заодно не поинтересоваться, знает ли она, кто такой Буран, считающий ее своей родной дочерью.
«Бразильский сериал какой-то!» – ворчливо подумал Сухой. Не нравились ему все эти хитросплетения родственных уз. Он привык к простоте: есть объект, которого требуется устранить. У него такой-то маршрут перемещений, по такому-то графику. Есть точки, где можно обеспечить прямой контакт и так далее. А здесь? Беременная Лариса, ее то ли родственница, то ли нет Онежская, родной папаша девушки – вор в законе. «Чёрт знает что и сбоку бантик», – продолжал злиться киллер.
Варианты вырисовывались один за другим, но ни один не нравился. После трёх дней упорных раздумий киллер пришёл к выводу: нужно действовать через Ларису. Идея, что все нити сходятся на ней, была одновременно опасной и блестящей. Сухой понимал, что прямое давление на дочь Бурана – это верный способ развязать тотальную войну, где у него, одиночки, не будет шансов. И неважно, знает она о том, кто ее отец или нет: девушка наверняка под присмотром братвы, и подобраться к ней просто так теперь, после случившегося с Никитой Граниным, будет крайне трудно.
Но можно было сыграть на другом – на информации. Он стал не просто свидетелем, а обладателем тайны, способной разрушить репутацию и жизнь «правильного» вора в законе. План начал кристаллизоваться в его голове, холодный и точный, как механизм часов. Буран построил вокруг себя и сестры красивый миф: он – одинокий волк, живущий строго по понятиям, без семьи и привязанностей. А тут – тайная дочь, к тому же выступающая в роли беременной невесты, да еще есть сестра-советчица.
Эта информация, если попадёт к врагам уголовного авторитета, коих у него предостаточно, превратит Бурана из уважаемого вора в законе в изгоя, пошедшего против основ неписаного кодекса чести. Она станет сильнейшим ударом по нему, и наверняка он лишится большей части своего влияния. Но главное – на его место сразу же полезут желающие, и начнётся война между группировками.
Но просто сливать информацию было бы глупо. Это не гарантировало безопасности ему, Сухому, а хуже всего то, что не давало ему никакой выгоды. Всё равно что выйти на Дворцовую площадь и заорать во всю глотку о месте, где в чемодане лежит миллион долларов. Ну, сделаешь ты людям приятное, а сам что? Нужен был ход, который бы одновременно обезвредил Бурана и поставил жирную точку в этой истории, но при этом гарантировал Сухому возможность спокойно свалить подальше из Северной столицы и так, чтобы потом по его душу не прибыл «коллега» со снайперской винтовкой.
Киллер поднялся с дивана и подошел к окну, глядя на темные крыши ночного Петербурга. Он достал одноразовый «чистый» телефон, купленный за наличные в случайном ларьке на окраине. Его пальцы, привыкшие к точным движениям при сборке-разборке оружия, быстро набрали номер из памяти – номер доверенного лица Бурана, подполковника Савина. Пошли гудки, и киллер, вдруг вспомнив, что бывший мент уже в могиле, хотел было нажать «отбой», как внезапно в динамике послышался незнакомый голос:
– Слушаю.
Сухой, мгновенно изменив голос на низкий, слегка искаженный, добавив в него нотки холодной, беспристрастной угрозы, спросил:
– С кем говорю?
– Кто спрашивает?
– Тот, кто прежде работал на Савина.
– Я Матрос, теперь вместо него, – сказал кто-то не слишком вежливый. – Что надо?
– Слушай внимательно, – произнес Сухой. – Передай Бурану. Он ищет того, кто забрал Никиту Гранина и вернул в клинику имени Земского. Этот человек хочет поговорить с ним лично. Одна встреча. На нейтральной территории. Условия: только они вдвоём. Никакой братвы, кроме водителя. Если увидит хвост или почует засаду – разговор окончен, а утром вся его красивая семейная тайна станет достоянием тех, кому она интереснее всего. Жду звонка на этот номер. Только сегодня. Только до рассвета, ровно в три ноль-ноль.
Не дав Матросу возможности что-либо возразить, Сухой разорвал соединение, вынул сим-карту и даже вытащил из телефона аккумуляторную батарею, благо простенький кнопочный аппарат предоставлял такую возможность, в отличие от современных смартфонов.
Действовать нужно было на опережение. Страх за дочь – единственное, что могло заставить такого человека, как Буран, сесть за стол переговоров с тем, кого он поклялся уничтожить. Сухой вернулся к дивану, но уже не лёг. Он сел, положил перед на столик «Грач» и начал методично его чистить, хотя оружие и так было в идеальном состоянии. Это успокаивало. Ритуал.
Теперь всё зависело от того, насколько Буран дорожил своим двойным дном. И насколько он боялся обнародования очень чувствительной для него информации. Сухой был готов ко всему. К переговорам. К предательству. К тому, чтобы в случае чего исчезнуть навсегда, но перед этим отправить в мир ядрёный компромат на одного из самых авторитетных людей в криминальном мире страны. Однако в глубине души он надеялся на первый вариант. Мысль о свободе, настоящей, без оглядки, снова показалась такой близкой.
Он ждал. В квартире стояла тишина. За окном мелькали редкие огни машин. Каждая проходящая минута казалась вечностью. Сухой не сомневался, что сообщение дойдет. Вопрос был в реакции, и здесь предугадать ничего было нельзя. За пять минут до назначенного времени киллер снова собрал телефон. Ровно в три часа ночи тот завибрировал. На экране высветился неизвестный номер.
Сухой сделал медленный вдох, выдох – ровно так, как учили когда-то в спецназе, чтобы успеть сердцебиение и прояснить сознание. Затем нажал кнопку ответа и поднес аппарат к уху, не произнося ни слова. В динамике послышалось тяжелое, сдавленное дыхание, а потом голос, который он прежде слышал из-за приоткрытого окна дачного домика – властный, но теперь с оттенком сдержанной ярости.
– Говори, где и когда.
– В девять утра. Площадь Александра Невского.
– Принял.
Сухой выбрал это место как идеальное поле для ультиматума. Открытое пространство, толпа, множество путей к отступлению. Он пришел на час раньше, слившись с толпой спешащих по своим делам людей. Во время пути, который проделал пешком, старательно проверялся, не идёт ли кто следом. Петлял, запутывая маршрут, и прибыл на место рандеву без десяти минут девять, что дало возможность осмотреться.
Ровно в назначенное время к парковке напротив входа в Надвратную церковь во имя иконы Божией матери Всех скорбящих Радость бесшумно подкатил черный «Мерседес». Из машины вышел Буран. Одетый в длинное кашемировое пальто, он быстро пересёк три полосы движения, прошел к подножию памятника уверенным шагом хозяина жизни.
Сухой вышел ему навстречу из-за массивного постамента. Они сошлись у гранитного камня с высеченным крестом, у подножия которого расположилась мемориальная плита в виде свитка с надписью: «Святому благоверному великому князю Александру Невскому. 2002 год». Люди и машину вокруг спешили мимо, не обращая на мужчин никакого внимания.
Буран заговорил первым, его голос был сдавленным, как у человека, с трудом сдерживающего ярость:
– Ну что, герой? Выманил. Думаешь, отсюда выйдешь?
Сухой не стал тратить время на препирательства. Его ответ прозвучал тихо, ровно, без эмоций, но каждое слово было отточено как лезвие:
– Я пришёл сказать одно. Если вы не дадите мне возможность уйти – забыть о моём существовании и прекратить охоту – я обнародую ваш секрет. Полностью. Со всеми деталями.
Буран фыркнул, но в его глазах промелькнула тревога:
– Какой ещё секрет? Сказки рассказывать будешь?
– Это быль, и она о том, как вор в законе по кличке Буран живёт по двойным стандартам, – продолжил Сухой, не повышая тона. – У него есть взрослая дочь, Лариса Байкалова. Она беременна от доктора Гранина. Судя по всему, девушка не знает, что вы её биологический отец. Это противоречит уголовным «понятиям». Если она узнает, кто такой Буран, возненавидит до конца жизни. Если братва узнает о ней, – не сможете ее спрятать даже в центре Австралии.
Буран стоял, красный от злости, со стиснутыми кулаками и скрипел зубами.
– Не посмеешь.
– Доказательства уже готовы к рассылке, – холодно констатировал Сухой. – Письма настроены на автоматическую отправку в три адреса: в ГУВД, в несколько изданий криминальной хроники… и на личную почту Ларисе. В письме для неё будет не только факт вашего отцовства, но и подробности вашей «работы»: имена, места, даты. Всё, что я успел собрать за годы работы на вас через Савина. Вы хотите, чтобы ваша дочь увидела это? Чтобы она узнала, кем на самом деле является её отец и дед будущего ребёнка?
Лицо Бурана побелело. Он сделал шаг вперёд, но Сухой не отступил.
– Только попробуй…
– Именно поэтому вы здесь, – кивнул визави. – Чтобы этого не произошло. Мне не нужны ваши деньги. Мне нужна жизнь. Простая, тихая, в забвении. Вы даёте команду своим людям, что охота закрыта. Что я – мёртв для вашего мира. Публично объявляете, что того, кто действовал по приказу Савина, помножили на ноль. Я исчезаю. Навсегда. И ваша тайна умрёт со мной.
Буран молчал. Внутри него шла война: ярость, унижение, страх за дочь.
– Если соглашусь, как могу быть уверен, что ты не вернёшься через год? Что не начнёшь шантажировать снова?
– Потому что этот разговор – мой единственный козырь, – честно сказал Сухой. – Я его использую один раз. Если оставите меня в покое, мне не понадобится вас тревожить. Наше дальнейшее общение не в моих интересах. Но если почую, что за мной снова началась охота… Рассылка сработает без предупреждения.
Он выдержал паузу.
– Выбор за вами, Фёдор Максимович. Либо получите гарантию, что ваша дочь никогда не узнает правды, либо мой труп, но потеряете её навсегда. И всё ваше положение в придачу.
– Ты хотя бы понимаешь, на кого замахнулся? – прошипел Буран.
– Само собой, – кивнул Сухой.
Авторитет помолчал.
– Мне надо время подумать, – сказал негромко.
– Сутки, – ответил на это киллер.
Буран кивнул и пошёл обратно к машине.