Полина услышала их раньше, чем увидела. Топот на лестничной площадке, детский визг, глухие удары чемоданов о перила. Потом - звонок в дверь. Долгий, настойчивый, как будто кто-то прислонился к кнопке всем телом.
Она вытерла руки о передник и пошла открывать. На пороге стояли люди. Много людей. Трое мужчин в одинаковых кожаных куртках, три женщины с застывшими улыбками и четверо детей, которые уже протискивались мимо ее ног в квартиру.
- Полинка! - Один из мужчин раскинул руки. - Принимай родню!
Она узнала Виталия - двоюродного брата Егора. Видела его один раз, на свадьбе, восемнадцать лет назад. Двух других не узнала вовсе.
- Егор на работе, - сказала она.
- Знаем! Сюрприз ему готовим! - Виталий уже снимал ботинки, разбрасывая комья грязи по светлому ковру в прихожей. - Столько лет не виделись, решили - хватит откладывать. Столицу посмотрим, по родне походим.
Дети носились по коридору. Один из них - мальчик лет семи - открыл дверь в гостиную и закричал:
- Мам, тут телевизор огромный!
Женщины уже тащили сумки внутрь. Полина стояла у открытой двери, держась за ручку, как будто это могло что-то изменить.
- Мы ненадолго, - сказала одна из женщин, протискиваясь мимо нее. - Недельку, может, две. Пока все посмотрим.
Две недели. Полина закрыла дверь.
* * *
Егор вернулся в восемь. Она слышала, как он остановился в прихожей, увидев гору обуви. Потом - его голос, громкий, радостный:
- Виталька! Вот это да!
Полина стояла у плиты. На восемь человек нужно было больше еды. Она достала все, что было в холодильнике, и теперь пыталась превратить это в ужин.
Егор появился на кухне с Виталием. Оба улыбались.
- Ты представляешь - приехали! Сами! Без предупреждения!
- Я заметила.
- Ну ты чего такая? - Егор обнял ее за плечи. - Это же семья. Мои братья. Мы в детстве каждое лето вместе проводили.
- Они собираются жить здесь две недели.
- И что? Места полно.
Полина посмотрела на него. В их трехкомнатной квартире было три спальни: их собственная, ее кабинет и гостевая. Гостевая - одна.
- Где они будут спать?
- Разберемся. - Егор махнул рукой. - Виталька с женой в гостевой, Леха с семьей в твоем кабинете, Димка с женой на диване в гостиной. Дети где-нибудь уложим.
- В моем кабинете?
- Полин, ну не в нашей же спальне. - Он засмеялся. - Это временно. Потерпи.
Она хотела сказать, что в ее кабинете стоит ее компьютер, ее документы, ее книги. Что она работает из дома и ей нужно это пространство. Что ее не спросили.
- Ужин скоро будет готов, - сказала она вместо этого.
Егор поцеловал ее в висок и ушел к братьям.
* * *
К полуночи дети наконец уснули - вповалку на полу в гостиной, на матрасах, которые Полина достала из кладовки. Взрослые сидели на кухне. Пустые бутылки стояли вдоль стены.
Полина мыла посуду. Восемнадцать тарелок, восемнадцать вилок, восемнадцать ножей. Три кастрюли. Две сковороды. Противень.
- Полинка, садись с нами! - позвал Виталий.
- Мне надо закончить.
- Да брось! Завтра помоешь!
Она не ответила. Егор не вмешался.
Жена Виталия - Полина так и не запомнила ее имени - подошла к раковине.
- Давай помогу.
- Не надо. Я почти закончила.
Женщина пожала плечами и вернулась к столу.
Когда Полина домыла последнюю тарелку, часы показывали половину второго. Она вытерла руки и пошла в спальню. Егор остался с братьями - их смех доносился через стену.
Она легла, но не могла уснуть. В соседней комнате - бывшем ее кабинете - кто-то храпел.
* * *
Утром Полина проснулась от грохота. Выбежала в коридор - один из детей сбил с полки ее коллекцию фарфоровых фигурок. Три разбились.
- Извини! - крикнул мальчик и побежал дальше.
Его мать выглянула из кухни:
- Не ругай его, он не специально. Дети есть дети.
Полина собрала осколки. Это были статуэтки, которые она привезла из разных городов - каждая со своей историей, каждая с воспоминанием. Теперь три из них лежали в мусорном ведре.
Егор спал до полудня. Когда проснулся, Полина рассказала про фигурки.
- Ну и что? - сказал он. - Купишь новые.
- Это были подарки. Памятные вещи.
- Полина, это просто статуэтки. Хватит из мухи слона делать. Дети не виноваты, что им негде побегать.
Она открыла рот, чтобы ответить, но он уже ушел - братья звали его смотреть футбол.
* * *
На третий день Полина поняла, что еда заканчивается. Она ходила в магазин дважды в день - сумки оттягивали руки. Готовила завтрак, обед, ужин. Убирала за всеми. Стирала - детские вещи пачкались быстро.
Никто не предложил помочь. Никто не предложил денег.
На пятый день она сказала Егору:
- Мне нужно работать. Я не могу - в моем кабинете живут люди.
- Поработай на кухне.
- Там постоянно кто-то ест.
- Ну тогда подожди. Осталось немного.
- Сколько? Они сказали - две недели. Прошла почти одна.
- Ну, может, задержатся чуть. Они же не каждый год приезжают.
Полина смотрела на него. Егор листал телефон.
- Ты хоть понимаешь, что происходит?
- Что происходит?
- Я не сплю нормально, не работаю, готовлю на десять человек, убираю за всеми, а ты сидишь с братьями и пьешь пиво.
- Я с ними не виделся много лет.
- И это повод превратить меня в прислугу?
Егор поднял голову:
- Ты преувеличиваешь. Всегда преувеличиваешь. В твоей семье, видимо, не принято было принимать родню. А в нашей - принято. Это называется гостеприимство.
- Гостеприимство - это когда гости предупреждают о приезде. Когда помогают. Когда уважают хозяев.
- Они уважают. Ты просто придираешься.
Полина встала и вышла из комнаты. Спорить было бесполезно.
* * *
На седьмой день она нашла свое любимое платье - шелковое, бирюзовое, которое берегла для особых случаев - на одной из жен. Та стояла у зеркала в прихожей и крутилась.
- Тебе идет, - сказала другая жена. - Оставь себе.
- Надо у Полины спросить.
- Да зачем? Она все равно его не носит, раз в шкафу висит.
Полина кашлянула. Обе женщины обернулись.
- О, Полин! - Та, что в платье, улыбнулась. - Я тут примерила - не против?
- Это мое любимое платье.
- Я осторожно. Просто на вечер. Мы же сегодня в ресторан идем.
- Кто идет?
- Ну, все. Мужики решили - надо отметить встречу. Они столик заказали.
Полина не знала ни про какой ресторан. Ее не позвали. Она должна была сидеть дома с детьми - это подразумевалось.
- Платье положи на место, - сказала она.
Женщина посмотрела на нее с удивлением, потом пожала плечами:
- Ну как хочешь.
Она ушла переодеваться. Полина стояла в прихожей и смотрела на свое отражение в зеркале. Уставшее лицо. Синяки под глазами. Руки в мозолях от постоянной готовки и уборки.
Вечером они уехали. Все взрослые - вшестером. Полина осталась с четырьмя детьми.
- Мы поздно будем! - крикнул Егор из двери. - Не жди!
Она не ответила.
* * *
Дети уснули к одиннадцати. Полина сидела на кухне и пила чай. Первый спокойный час за неделю.
Она думала о том, как это началось. Не приезд родственников - вся ее жизнь с Егором. Восемнадцать лет. Сначала было по-другому. Или ей так казалось. Сейчас она уже не была уверена.
Она вспоминала.
Первый год брака - его мать приехала на месяц, без предупреждения. Полина тогда работала в офисе, приходила домой вечером и готовила ужин на троих. Свекровь сидела у телевизора и комментировала ее рецепты.
- У нас в семье борщ по-другому делают.
- Егорушка любит котлеты пожирнее.
- Ты слишком много соли кладешь.
Егор молчал. Или говорил:
- Мама знает лучше. Послушай ее.
Потом был ремонт. Они копили на него три года. Полина откладывала с каждой зарплаты, отказывала себе в поездках, в одежде, в книгах. Когда собрали достаточно, Егор сказал:
- Виталику нужны деньги. Срочно. Отдаст через полгода.
- Это наши деньги. На ремонт.
- Он мой брат. Семья важнее ремонта.
Деньги отдали. Виталий не вернул их до сих пор. Ремонт они сделали еще через пять лет - на деньги, которые Полина заработала сама, перейдя на удаленную работу и беря дополнительные проекты.
И так - каждый раз. Его семья была важнее ее комфорта, ее планов, ее желаний. А ее семья - ее родители, ее сестра - почему-то не считалась семьей в том же смысле.
- Твоя мать может пожить в гостинице, когда приедет, - сказал Егор однажды. - Нечего стеснять.
Ее мать. В гостиницу. При том, что его мать жила у них месяцами.
Полина тогда промолчала. Она всегда молчала. Потому что спорить было бесполезно, потому что он не слышал, потому что проще было уступить, чем воевать.
Она отхлебнула чай. Остыл.
* * *
Они вернулись в три ночи. Полина не спала - лежала в темноте и слушала. Громкие голоса в прихожей. Смех. Звон - кто-то что-то уронил.
Потом - шаги к спальне. Егор открыл дверь, ввалился внутрь. От него пахло алкоголем.
- Ты не спишь? - Он удивился.
- Сложно спать, когда в доме десять человек.
- А, ну да. - Он сел на кровать. - Слушай, тут такое дело. Они хотят остаться еще на недельку.
Полина села.
- Что?
- Ну не успевают все посмотреть. И вообще - хорошо же все. Давно так не веселился.
- Тебе хорошо. Ты не готовишь, не убираешь, не сидишь с детьми.
- Полин, ну хватит. Опять начинается.
- Что начинается?
- Твое нытье. Все тебе не так. Все тебе плохо. Нормальные женщины радуются, когда родня приезжает. А ты вечно недовольна.
Она смотрела на него в темноте. На его силуэт, на его расслабленную позу, на его полное отсутствие понимания.
- Нормальные женщины? - переспросила она.
- Да. Мои невестки - посмотри на них. Ни одной жалобы. А ты - только жалуешься.
Она хотела сказать, что его невестки - гости, что они ничего не делают, что они носят ее платья и едят ее еду. Но не сказала.
- Ложись спать, - сказала она вместо этого.
Через минуту он уже храпел.
* * *
На десятый день Полина вошла в гостиную и увидела.
Ваза. Ее ваза. Та самая, которую она купила в антикварной лавке - нашла случайно, влюбилась с первого взгляда, копила на нее три месяца. Единственная по-настоящему красивая вещь в этом доме, ее вещь, ее выбор.
Один из мальчиков держал ее в руках. Играл с ней, как с мячом - подбрасывал и ловил.
- Положи, - сказала Полина.
Мальчик посмотрел на нее:
- Почему?
- Это хрупкое. Положи на место.
- А если не положу?
Он подбросил вазу выше. Она взлетела к потолку, закружилась в воздухе - и упала. Мальчик не поймал.
Звон разбитого стекла. Осколки по всему полу. Голубые, с золотыми прожилками - как будто кто-то разбил кусок неба.
Полина стояла и смотрела.
Прибежала мать мальчика:
- Что случилось? - Увидела осколки. - Ой. Ну ничего, подберем. Миша, ты не порезался?
- Не-а.
- Ну и хорошо. Полин, где у тебя веник?
- Это была антикварная ваза, - сказала Полина.
- Ну извини. Дети, что с них взять. Не надо было на видном месте держать, если такая ценная.
Полина молчала.
Вошел Егор:
- Что тут за шум?
- Миша вазу разбил, - объяснила невестка. - Случайно.
- А, эту? - Егор посмотрел на осколки. - Ну и ладно. Полин, ты чего стоишь? Убери, а то дети порежутся.
Она посмотрела на него. На невестку. На мальчика, который уже убежал к телевизору.
- Убери сама, - сказала она.
- Что? - Егор нахмурился.
- Я сказала - убери сама.
- Полина, ты чего?
Она не ответила. Развернулась и пошла к выходу. Взяла сумку, ключи.
- Ты куда? - крикнул Егор вдогонку.
Она вышла и закрыла за собой дверь.
* * *
Кафе через дорогу было почти пустым. Полина заказала кофе и села у окна. Руки дрожали.
Она думала о вазе. О том, как нашла ее - в маленькой лавке на окраине города, куда забрела случайно. Как продавец рассказывал ее историю - ей было больше ста лет, она пережила две войны, три переезда, четырех владельцев. Как Полина копила на нее, отказывая себе в мелочах. Как принесла домой, поставила на полку и каждый день смотрела на нее - и становилось легче.
Теперь - осколки на полу.
Но дело было не в вазе. То есть и в вазе тоже, но не только. Ваза была последней каплей - буквально. Последней каплей в сосуде, который она наполняла восемнадцать лет. Уступками, молчанием, терпением.
Она достала телефон. Нашла в контактах номер сестры.
- Алло? Полина? Ты чего так поздно?
- Лена, мне нужна помощь.
- Что случилось?
Полина начала рассказывать. Про родственников, про Егора, про вазу. Про восемнадцать лет. Где-то в середине рассказа она заплакала - впервые за долгое время.
Лена слушала. Не перебивала.
- Приезжай ко мне, - сказала она, когда Полина замолчала. - Прямо сейчас.
- Не могу. Там мои вещи. Документы.
- Вещи потом заберешь. Документы - какие?
- Паспорт. Свидетельство о браке. Документы на квартиру.
- Квартира на тебя оформлена?
- На нас обоих.
- Так, стоп. - Лена помолчала. - Давай по порядку. Ты хочешь уйти?
Полина замерла. Хочет ли она уйти? Она не думала об этом в таких терминах. Она просто вышла - чтобы не убирать осколки своей вазы, чтобы не слышать, как ей говорят, что она сама виновата.
- Да, - сказала она. - Хочу.
- Хорошо. Тогда слушай. У тебя есть доступ к общим счетам?
- Есть.
- Сколько там?
Полина назвала примерную сумму.
- Нормально. Завтра утром переведешь половину на свой личный счет. Это твое по закону, не переживай. Документы важные где?
- В шкафу, в спальне.
- Съездишь за ними, когда его не будет дома. Или я с тобой поеду. А пока - приезжай ко мне. Есть где ночевать, есть что есть. Разберемся.
Полина слушала голос сестры - спокойный, деловой, уверенный. И впервые за долгое время чувствовала, что она не одна.
- Спасибо, - сказала она.
- Не за что. Выезжай.
* * *
К Лене Полина доехала за час. Сестра встретила ее у двери, обняла молча, отвела на кухню.
- Чай или что покрепче?
- Чай.
Они сидели за столом до рассвета. Лена не давала советов - просто слушала. Иногда задавала вопросы.
- Он когда-нибудь бил тебя?
- Нет. Он не такой.
- Угрожал?
- Нет. Просто... не замечал. Как будто меня нет.
Лена кивнула:
- Это тоже насилие. Только другого рода.
Полина не знала, согласна ли она с этим. Но чувствовала, что что-то в этих словах есть.
* * *
Утром она перевела деньги. Половину с общего счета - на свой, который открыла много лет назад и про который Егор не знал. Пальцы дрожали над клавиатурой, но она нажала «подтвердить».
Потом позвонил Егор.
- Где ты?
- У сестры.
- Когда вернешься?
- Не знаю.
- Что значит - не знаю? Тут готовить некому, убирать некому. Виталька с семьей недовольны.
Полина чуть не засмеялась. Виталька недоволен. Человек, который сидит в ее доме бесплатно, ест ее еду, пользуется ее вещами - недоволен.
- Пусть готовят сами, - сказала она.
- Полина, прекрати. Приезжай домой.
- Нет.
Пауза.
- Что значит - нет?
- То и значит. Я не приеду.
- Ты издеваешься? Что на тебя нашло?
- Ваза, - сказала Полина. - На меня нашла ваза.
- Господи, опять ты про эту вазу! Забудь уже! Купим другую!
- Дело не в вазе.
- А в чем тогда?
Она хотела объяснить. Про восемнадцать лет, про уступки, про то, как ее не слышали и не видели. Про его мать, которая жила у них месяцами. Про деньги на ремонт, которые отдали Виталию. Про платье, которое надела его невестка. Про ресторан, куда ее не позвали.
Но поняла, что объяснять бесполезно. Он не услышит. Как не слышал раньше.
- Мне нужно время, - сказала она и положила трубку.
* * *
Егор звонил весь день. Потом начал писать. Сообщения приходили одно за другим:
«Ты ведешь себя как ребенок»
«Вернись домой, поговорим»
«Родня уезжает через три дня, потерпи»
«Что тебе надо? Скажи, я сделаю»
«Ты меня позоришь»
Последнее - «ты меня позоришь» - Полина перечитала несколько раз. Не «я переживаю». Не «мне плохо без тебя». Не «прости, если обидел». А «ты меня позоришь».
Она не ответила.
* * *
На второй день к ней приехала свекровь. Полина не знала, откуда та взяла адрес Лены - наверное, Егор нашел в ее записях или телефоне.
Свекровь стояла у двери и смотрела на нее с укором.
- Полина, что ты творишь?
- Здравствуйте, Татьяна Петровна.
- Какое «здравствуйте»? Ты бросила мужа, бросила гостей, сбежала! Что люди скажут?
- Мне все равно, что скажут люди.
Свекровь покачала головой:
- Вот оно что. Все равно. А о Егоре ты подумала? Ему же работать надо, а он переживает.
- Он не переживает. Он злится, что некому готовить.
- Ты как с матерью мужа разговариваешь? - Свекровь повысила голос. - Я тебя в семью приняла, как родную! Восемнадцать лет! И вот благодарность?
Полина смотрела на нее. На эту женщину, которая приезжала без предупреждения и жила месяцами. Которая критиковала каждое ее блюдо, каждую уборку, каждую покупку. Которая говорила Егору: «Ты мог бы лучше жену найти».
- Я вас не приглашала, - сказала Полина. - Ни сейчас, ни раньше.
- Что?
- Вы приезжали сами. Жили у нас сами. Я терпела, потому что так положено. Но больше не буду.
Свекровь застыла на несколько секунд, а потом стала пунцовой.
- Да ты просто неблагодарная! Мой сын тебя содержит, крышу над головой дает, а ты...
- Квартира наполовину моя, - перебила Полина. - И содержу я себя сама. До свидания.
Она закрыла дверь. Руки все еще тряслись, но где-то внутри было что-то новое. Что-то похожее на удовлетворение.
* * *
На третий день Полина поехала за вещами. Лена поехала с ней - на всякий случай.
Егор был дома. Один - родственники, по его словам, уехали вчера.
- Наконец-то, - сказал он, когда увидел ее. - Заходи. Будем разговаривать.
- Я за вещами.
- Какими вещами? Ты никуда не уходишь.
- Ухожу.
Егор усмехнулся:
- Куда? К сестре в однушку? И что ты там будешь делать?
- Жить.
- На какие деньги?
- На свои.
Он помолчал. Потом его лицо изменилось:
- Ты сняла деньги со счета.
- Половину. Свою половину.
- Это наши деньги! Общие!
- Именно. И я взяла свою часть.
Егор шагнул к ней. Лена встала между ними.
- Не надо, - сказала она спокойно. - Полина имеет полное право.
- А ты кто такая? - Егор посмотрел на Лену. - Это семейное дело.
- Я ее сестра. И я здесь, чтобы она спокойно собрала вещи. Если тебе это не нравится - можем вызвать полицию.
Егор отступил. Полина прошла в спальню и начала собирать. Документы, одежда, несколько книг. Она не брала мебель, не брала технику - только свое, личное.
Когда она выходила, Егор сказал:
- Ты пожалеешь.
Она не ответила.
* * *
Следующие недели были тяжелыми. Полина жила у сестры, искала квартиру, работала удаленно - благо, работа позволяла. Егор звонил каждый день.
Сначала - уговаривал:
- Давай все обсудим. Я понимаю, что был неправ. Вернись.
Потом - угрожал:
- Я найду хорошего адвоката. Ты ничего не получишь.
Потом - давил на жалость:
- Мне плохо без тебя. Я не умею готовить. Дома бардак.
Полина не отвечала. Или отвечала коротко: «Я подала на развод».
Это было правдой. Лена нашла ей юриста - знакомую, которая специализировалась на разводах. Та изучила ситуацию и сказала:
- Квартира делится пополам. Вы можете требовать продажи и раздела денег, либо выкупить его долю, либо он выкупит вашу.
- Он не выкупит, - сказала Полина. - У него нет денег.
- Тогда продажа.
Егор был в ярости. Он не хотел продавать квартиру - это было его гнездо, его территория, его контроль. Но закон был на стороне Полины.
* * *
Через два месяца состоялся суд. Егор пришел с матерью и адвокатом. Полина - одна, со своим юристом.
Егор попытался говорить о том, какой он хороший муж. Как он работал, как содержал семью, как терпел ее «капризы».
- Какие капризы? - спросила судья.
- Ну... она постоянно жаловалась. На мою родню. На мою мать. На все.
- А ваша родня что делала?
Егор замялся.
- Приезжала в гости. Как положено. Мы же семья.
Юрист Полины представила доказательства: переписки, где Егор требовал, чтобы она обслуживала гостей. Счета из магазинов - тысячи, потраченные на еду для десяти человек. Скриншоты сообщений, где он писал «ты меня позоришь» и «нормальные женщины не жалуются».
Судья смотрела на все это и качала головой.
Решение было в пользу Полины. Квартиру постановили продать, деньги разделить поровну. Никаких алиментов - детей не было. Чистый разрыв.
После суда Егор подошел к ней на улице:
- Довольна?
- Скорее спокойна.
- Ты разрушила все. Восемнадцать лет - коту под хвост.
Полина посмотрела на него. На этого человека, с которым она прожила столько лет. Которого когда-то любила - или думала, что любила.
- Не я разрушила, - сказала она. - Ты. Каждый раз, когда выбирал родню вместо меня. Каждый раз, когда не слышал. Каждый раз, когда говорил, что я преувеличиваю.
Она развернулась и пошла к машине, где ее ждала Лена.
* * *
Квартиру продали через три месяца. Полина получила свою долю - достаточно, чтобы внести первый взнос за небольшую, но свою квартиру.
Она переехала в конце лета. Однокомнатная, на пятом этаже, с видом на парк. Не роскошь, но ее собственное пространство. Ее стены, ее тишина, ее правила.
В день переезда она распаковала коробки. Поставила книги на полку. Повесила занавески. А потом достала последнее - маленькую фарфоровую фигурку, которую нашла в антикварной лавке на прошлой неделе. Не такую, как та ваза, но тоже красивую. Тоже со своей историей.
Она поставила ее на подоконник и села напротив, с чашкой чая в руках. За окном темнело. В квартире было тихо - никакого топота, никаких криков, никаких требований.
Полина сделала глоток чая.
Он был горячим и сладким, как она любила. И пить его можно было сколько угодно - не торопясь, не отвлекаясь, не думая о том, что нужно кому-то что-то.
Она улыбнулась.
Завтра ей нужно было закупить продукты и повесить картину в спальне. Послезавтра - начать новый проект для работы. Через неделю - отвезти маму в театр, как они планировали еще год назад.
Жизнь продолжалась.
Она допила чай, помыла чашку и легла спать. Впервые за долгое время - спокойно, глубоко, без тревоги. В собственной квартире, в собственной постели, в собственной тишине.
И никто не мог сказать ей, что она преувеличивает.