Валентина Михайловна позвонила в среду вечером, когда Татьяна мыла посуду после ужина. Игорь лежал на диване в гостиной, листая телефон. Двадцать два года одна и та же картина: она - у раковины, он - на диване.
- Танечка! - голос свекрови отдавал непривычным теплом. - Доченька моя!
Татьяна чуть не выронила тарелку. За двадцать два года Валентина Михайловна называла ее «доченькой» ровно два раза: на свадьбе и когда нужно было попросить в долг на ремонт кухни. Долг, разумеется, никто не вернул.
- Добрый вечер, Валентина Михайловна.
- Да какая я тебе Валентина Михайловна! Зови мамой, я же сколько раз просила!
Ни разу не просила. Татьяна промолчала.
- Хочу вас с Игорьком в субботу на обед пригласить. Борщ сварю, как ты любишь. Ты ведь любишь мой борщ?
Татьяна терпеть не могла ее борщ - пересоленный, с прокисшей сметаной, - но кивала двадцать два года.
- Спасибо, придем.
- Вот и славно, доченька! Вот и славно!
Татьяна положила трубку и вернулась к посуде. Руки двигались на автомате: тарелка, губка, вода, сушилка. В голове не давала покая одна мысль: что случилось?
Ничего просто так не случается. Валентина Михайловна не звонит с приглашениями. Валентина Михайловна звонит, когда что-то нужно.
Татьяна вытерла руки кухонным полотенцем - серым, застиранным, которое она купила еще в девяносто восьмом - и посмотрела на мужа. Игорь смеялся чему-то в телефоне, подергивая ногой в дырявом носке. Пятьдесят лет, лысина, которую он зачесывает справа налево, живот, нависающий над ремнем джинсов, - и при этом уверенность, что все ему должны.
- Твоя мама пригласила нас в субботу.
- Угу, - он даже не поднял глаз.
Двадцать два года «угу». Двадцать два года спины, повернутой к ней. Двадцать два года вопросов, на который она так и не получила ответа: когда именно она перестала быть для него женщиной и стала прислугой?
В субботу Татьяна напекла пирожков - привычка, от которой не могла избавиться. Нельзя приходить к свекрови с пустыми руками, та будет смотреть с молчаливым укором, а потом расскажет всем подругам: «Невестка моя, знаете, какая... без подарка явилась».
***
Квартира Валентины Михайловны пахла старыми вещами и пережаренным луком. Два тесных комнаты в хрущевке, обои с блеклыми розами, сервант с хрусталем, который никто никогда не доставал. Свекровь встретила их в дверях - в парадной кофте с люрексом, с напудренным лицом, с улыбкой, которая казалась приклеенной.
- Танечка! Какая ты сегодня красивая! Похудела? Тебе идет!
Татьяна не похудела. Татьяна за двадцать два года выучила все оттенки лжи в голосе свекрови.
- А пирожков-то сколько! Не надо было, доченька, я сама справляюсь!
Раньше было бы: «Опять с дрожжами? Ты же знаешь, у Игорька желудок». Или: «Могла бы с мясом, ему белок нужен». Сегодня - ни слова упрека. Свекровь приняла контейнер как дар, достойный королевы.
За столом Валентина Михайловна суетилась вокруг невестки - подливала чай, подкладывала салат, расспрашивала о работе. Двадцать два года работы Татьяны ее не интересовали. Двадцать два года единственный вопрос был: «А когда за вторым?» - хотя Татьяна рожать не могла, и свекровь это знала.
- Как тебе, доченька, на работе? Не обижают?
- Нет, все хорошо.
- Ты береги себя. Ты у нас одна такая... - свекровь подмигнула. - Незаменимая.
Татьяна проглотила ложку борща. Действительно пересоленный.
Игорь жевал молча, уткнувшись в телефон. Свекровь не делала ему замечаний - раньше делала всем, кроме сына. Сегодня не делала никому.
- Я тебе, Танечка, подарочек приготовила.
Валентина Михайловна ушла в спальню и вернулась с плоской коробкой. Протянула с торжественным видом, глаза ее масляно блестели.
Татьяна открыла. Внутри лежал шарф - шелковый, нежно-голубой, с переливающимся узором. Выглядел шарф дорого. Тысяч пять-шесть, не меньше.
- Нравится? В ЦУМе брала, специально для тебя.
Валентина Михайловна никогда ничего не покупала в ЦУМе. Валентина Михайловна покупала на рынке, в «Ленте», и в аптеках по акции.
- Спасибо, - Татьяна провела пальцами по ткани. - Очень красивый.
- Носи на здоровье, доченька. Носи и радуйся.
Свекровь поцеловала ее в щеку - губы холодные, шершавые, пахнущие «Красной Москвой». Татьяна замерла. За двадцать два года Валентина Михайловна не целовала ее ни разу.
По дороге домой Татьяна молчала. Игорь не заметил.
***
Странности продолжались. Свекровь звонила через день - не с жалобами и претензиями, а с вопросами о здоровье. Приезжала в гости - не проверять чистоту квартиры, а привозить домашние заготовки.
Игорь тоже удивлял.
Он вдруг стал возвращаться с работы вовремя и даже дважды вынес мусор без напоминаний. Вечером смотрел с ней сериалы вместо того, чтобы залипать в телефоне. И даже сказал «спасибо» за ужин - впервые за несколько лет.
Татьяна чувствовала себя персонажем какой-то пьесы. Что-то сломалось в привычном порядке вещей, и она не понимала, что именно.
В начале марта позвонила незнакомая женщина, представилась Мартой Вебер, сотрудницей нотариальной конторы в Мюнхене. Немецкий акцент мешался с правильным русским.
- Госпожа Соловьева? Я звоню по поводу наследства вашей тети, Нины Павловны Шмидт, урожденной Головиной. Она скончалась три месяца назад. Вы ее единственная наследница.
Татьяна опустилась на стул.
Тетя Нина. Мамина сестра. Эмигрировала в девяносто первом, вышла замуж за немца, прислала два письма и исчезла из жизни. Татьяна была еще ребенком, когда та уехала, и помнила только духи - сладкие, приторные - и конфеты «Белочка», которые тетя привозила.
- Она оставила вам квартиру в Мюнхене и банковский счет. Общая стоимость наследства - около четырехсот тысяч евро. Для оформления вам понадобится...
Татьяна записывала, не слыша половины слов. Четыреста тысяч евро. Тридцать пять миллионов рублей по курсу. Сумма, которую она не заработала бы за три жизни в своей бюджетной организации.
Вечером она решила сказать Игорю. Это же их общее, разве нет? Двадцать два года вместе. Муж должен знать.
Но что-то остановило ее. Может, то, как он сидел на диване с телефоном, подергивая ногой. Может, то, как даже не повернулся, когда она вошла.
- Игорь.
- А?
- Ничего. Забудь.
Она пошла на кухню и заварила себе чай. Руки не дрожали. Странно - ей казалось, что должны дрожать.
**
Оформление наследства требовало документов, переводов, подписей. Татьяна взяла неделю отпуска за свой счет - не объясняя зачем. Никто и не спросил.
Нашла двоюродную сестру в Дрездене - Лиза эмигрировала в нулевых, теперь работала переводчицей. Лиза помогла связаться с немецким нотариусом, объяснила процедуру, даже примчалась в Мюнхен, чтобы помочь.
- Ты мужу сказала? - спросила Лиза по видеосвязи.
- Нет еще.
- Правильно. Это же твое личное имущество. По закону оно не делится.
Татьяна это знала. Читала статьи, консультировалась онлайн. Наследство, полученное в браке, - личная собственность. Но одно дело знать, другое - как это будет на практике.
- Как твой муж вообще? - Лиза никогда не встречала Игоря, но историй о нем слышала достаточно.
- Странный какой-то стал в последнее время. Слишком добрый какой-то, слишком внимательный.
- Добрый? - Лиза усмехнулась. - С чего это вдруг?
- Сама удивляюсь. И свекровь тоже странная. Шарф мне вдруг подарила, недешевый, кстати.
- Шарф?
- Ага. Шелковый. Дорогой.
Лиза помолчала.
- Тань, а ты уверена, что они не знают?
- Откуда бы им узнать?
- Ну не знаю. Но людей ничего не меняет просто так. Если кот улыбается - значит, сыр в мышеловке.
Татьяна засмеялась.
Неделю спустя все встало на свои места.
Игорь и свекровь договорились об очередном «семейном обеде» - теперь они устраивали их каждую неделю. Татьяна приготовила свое фирменное жаркое, провозившись четыре часа у плиты, мариновала мясо с ночи. Накрыла стол, расставила приборы, зажгла свечи - бессмысленный жест, который никто не оценит.
Свекровь явилась с тортом. Игорь - с бутылкой вина. Прям семейная идиллия.
***
После второго бокала Валентина Михайловна завела разговор о даче.
- Игорек, а ведь веранду-то достроить бы надо к лету. Сколько ж лет стоит недоделанная.
- Да, мам. Надо бы.
- Шестьсот тысяч, считай. На материалы и работ, да и еще по мелочи.
- Где ж взять-то столько.
Они переглянулись - быстро, на полсекунды, но Татьяна успела заметить.
- Танечка, - свекровь повернулась к ней, - а ты бы не могла нам помочь? Игорек столько лет вкалывает, а дача так и стоит недоделанная. Дети туда ездить будут, внуки...
На самом деле детей не было, потому и внуков не предвиделось.
- Я подумаю, - сказала Татьяна.
- И мне бы на операцию подкопить, - свекровь вздохнула. - Суставы совсем никуда не годятся. Триста тысяч просят с меня, где ж их взять...
Суставы ее беспокоили двадцать лет. Двадцать лет - и ни одной попытки лечиться.
- Сочувствую, - Татьяна улыбнулась.
- Ты уж помоги нам, доченька. Ты же у человечная и понимающая.
В десять Игорь засобирался выносить мусор - неожиданный порыв трудолюбия. Свекровь вышла в коридор проводить. Татьяна пошла за ними - попросить, чтобы купил заодно молока в магазине.
Они стояли у двери. Свекровь что-то говорила сыну, приложив ладонь к его локтю. Татьяна замерла за углом.
- ...потерпи три месяца. Пусть она получит деньги.
- Мам, ну сколько можно...
- Три месяца, Игорь. Потерпи. Потом скажешь - давай дачу достроим, давай мне на операцию, давай машину поменяем. Она же безотказная.
- А если откажется?
- Не откажется. Двадцать два года не отказывала, чего ей сейчас начинать.
Игорь хмыкнул.
- А потом - уйдешь к своей Ленке. Что она потом докажет? Ничего. Деньги-то уже в семье.
Татьяна стояла, не дыша. Голос свекрови звучал ровно, деловито - так обсуждают покупку стиральной машины.
- Ты главное - сейчас ее не обижай. Поухаживай, как раньше. Она соскучилась по вниманию, дурочка. Налей ей меда в уши, она и растает.
- Ладно, мам. Ладно.
Дверь хлопнула. Татьяна отступила назад, бесшумно, на носочках. Прислонилась к стене.
Они знают. Они знают и уже составили план, и даже мысленно поделили ее наследство. А еще и Ленка…
Руки дрожали. Она сжала их в кулаки, ногти впились в ладони. Потом - резко, как переключатель - дрожь прекратилась. Что-то внутри перегорело. Перемычка, которая двадцать два года соединяла терпение с надеждой.
Татьяна выпрямилась. Вернулась на кухню. Начала убирать со стола.
Свекровь зашла, улыбаясь.
- Помочь, доченька?
- Нет, спасибо. Справлюсь.
***
Той ночью Татьяна не могла уснуть, обида душила ее.
Двадцать два года. Двадцать два года готовила, стирала, убирала. Двадцать два года слышала, что делает все не так. Двадцать два года извинялась за то, что не может родить. Двадцать два года верила, что ее брак, ее семья, это что-то настоящее.
Дурочка.
Она повернула голову. Игорь спал на боку, отвернувшись. Храпел, причмокивал губами. Пятьдесят лет. Лысина. Живот. И коллега тридцати двух лет по имени Ленка, которая сейчас, наверное, ему снилась.
Как давно у него появилась другая? Татьяна не знала. Не замечала - или не хотела замечать.
Она тихо встала и ушла в гостиную. Открыла ноутбук, и зашла в облачное хранилище - Игорь использовал один пароль для всего, чтобы не запутаться. Она знала его наизусть.
Папки с документами. Папка «Разное». Папка без названия.
Фотографии.
Татьяна смотрела на них совершенно без эмоций. Игорь в ресторане с блондинкой. Игорь на чьей-то даче с той же блондинкой. Блондинка в нижнем …. - видимо, селфи, которое она ему присылала.
Переписка шла месяцы, вернее полтора года переписки. «Скучаю», «жду», «когда ты разведешься», «я устала ждать», «ты обещал».
Он обещал. Он уже полтора года обещал другой женщине, что уйдет от жены.
Татьяна закрыла ноутбук. Вернулась в спальню. Легла. Игорь все еще храпел.
Странно, но теперь ей не было больно. Ни обиды, ни ярости она не чувствовала. Просто появилось четкое понимание: вот оно. Вот как оно было все это время. Вот чем были эти двадцать два года.
Она закрыла глаза и уснула спокойно.
***
Утром Татьяна начала действовать.
Первым делом завела отдельный банковский счет. Не в С-банке, где они обслуживались вместе, а в другом банке, в отделении на другом конце города. Там она будет хранить все, что касается наследства.
Лиза прислала документы - квартира в Мюнхене оформлена на ее имя. Счет в немецком банке тоже. Четыреста три тысячи евро, если точнее.
Татьяна нашла адвоката - женщину сорока пяти лет с жестким голосом и ироничным взглядом. Ирина Александровна занималась бракоразводными делами двадцать лет и видела на своем веку всякое.
- Квартира куплена в браке?
- Да. Ипотека выплачена.
- Дача?
- На мужа. Недостроенная.
- Дети?
- Нет.
Ирина Александровна кивнула.
- Наследство - ваша личная собственность. Делить его вы не обязаны. Квартиру придется делить пополам, но вы можете выкупить его долю. По рыночной стоимости - миллионов двенадцать-пятнадцать ваша половина. Готовы?
- Готова.
- Есть что-то компрометирующее вашего мужа?
Татьяна протянула распечатки переписки.
- Полтора года он встречается со своей коллегой. Есть фотографии. Вот…
Ирина Александровна пролистала фото.
- Судья это во внимание не примет - у нас давно не делят имущество с учетом вины. Но может пригодиться как рычаг давления. Если он знает, что вы знаете, то легче будет договориться.
- А еще его мать в курсе измены и видимо одобряет. Ждет, пока я вложу наследство в семью, и тогда он уйдет.
Ирина Александровна подняла брови.
- Вот как.
- Именно так, Я слышала их разговор.
- Записали его?
- Нет.
- Жаль. Но это не критично. Главное - не вкладывайте ни копейки в совместное имущество. Ни в дачу, ни в ремонт, ни в машину. Если дадите хоть рубль - потом замучаетесь что-то доказывать.
- Понимаю.
- И не говорите им про развод, пока все не будет готово. Пусть думают, что их план работает.
Татьяна улыбнулась.
***
Следующие два месяца она вела двойную жизнь.
На поверхности все выглядело как раньше. Она готовила ужины, ходила на «семейные обеды» к свекрови, кивала, когда Игорь заговаривал о даче. Улыбалась, когда Валентина Михайловна называла ее «доченькой».
- Танечка, а ты наследство-то получила?
- Там сложности, Валентина Михайловна. Немецкая бюрократия, сами понимаете. Документы, переводы, нотариусы... Говорят, полгода ждать минимум.
- Ох, эти немцы, - свекровь качала головой. - Везде сплошная волокита.
Она не проверяла. Да и не могла проверить - откуда ей было знать, как работают немецкие нотариусы.
Тем временем Татьяна решила все формальности. Деньги лежали на ее счете - не на российском, а на немецком. Квартиру в Мюнхене она решила продать - там жить не собиралась, да и содержать дорого.
Лиза нашла ей покупателя, это была молодая пара, ученые из университета. Триста восемьдесят тысяч евро, конечно, было чуть ниже рынка, зато на сделку можно выйти быстро и без торга.
- Куда деньги переводить?
- В Россию пока не надо. Оставь на немецком счете.
- Умно.
Тем временем Татьяна искала жилье.
Не в Москве - слишком много было там воспоминаний. Искала в пригороде, где-нибудь в благоустроенном поселке. Небольшой дом, участок, тишина. Наконец, она нашла - таунхаус в сорока километрах от города, три комнаты, терраса, сосны за забором. Всего Шестнадцать миллионов. Можно было бы купить и дороже, но зачем?
Ирина Александровна подготовила документы на развод.
- Когда думаете подавать?
- Я сообщу.
- Хорошо, но учтите - как только подадите, он получит уведомление, так что будьте готовы к его реакции.
- Я уже готова.
Татьяна собирала вещи - понемногу, незаметно. Документы, фотографии матери, бабушкины кольца, книги. Постепенно перевозила к подруге, которая ни о чем не спрашивала.
Игорь ничего не замечал. Игорь никогда ничего не замечал.
***
В начале мая свекровь устроила очередной «семейный ужин». На этот раз - торжественный. Позвала младшего сына Сергея с женой Оксаной - для массовки, как выразилась бы Татьяна раньше. Для свидетелей «счастливой семьи», как понимала теперь.
Квартира Валентины Михайловны сияла чистотой - видимо, нанимала она уборщицу. На столе красовалась парадная скатерть, стоял хрусталь из серванта, салат лежал в два яруса.
- Танечка, проходи, доченька!
Свекровь обняла ее - крепче обычного. Глаза блестели предвкушением.
- Сегодня особенный день, - объявила она, когда все сели. - День нашей семьи. Хочу выпить за то, чтобы мы всегда были вместе.
Сергей поднял бокал. Оксана улыбнулась дежурной улыбкой. Игорь кивнул.
Татьяна отпила вино. Кислое - свекровь всегда покупала самое дешевое.
После горячего Валентина Михайловна снова завела разговор о даче.
- Лето скоро. Игорек так мечтает веранду достроить. Правда, Игорь?
- Да, мам.
- Там соседи уже красоту навели. А мы - как бедные родственники. Стыдно прямо перед людьми.
- Шестьсот тысяч надо, - подхватил Игорь. - Я уже прикидывал.
- Танечка, - свекровь положила ладонь на ее руку, - ты бы нам помогла? Вот получишь свое наследство, вложим в дачу, будем все вместе ездить...
Татьяна посмотрела на ее руку - пухлые пальцы, дешевые перстни, ногти с облупившимся лаком.
- Вообще-то, - сказала Татьяна, - я уже получила наследство.
В комнате повисла гробовая тишина. Свекровь замерла, уставившись на Татьяну.
- Как... получила?
- Два месяца назад еще. Документы оформлены, деньги переведены.
- Почему же ты не сказала? - Игорь вскинулся.
- Не успела. А что?
Татьяна достала из сумки папку. Положила на стол.
- И кстати, здесь документы на развод. Я подала заявление в суд.
Свекровь побелела. Игорь от удивления открыл рот.
- Какой развод? - его голос сорвался. - Ты что несешь?
- Еще здесь, - Татьяна открыла папку, - твоя переписка с Ленкой. Фотографии тоже есть, если кому интересно.
Сергей с Оксаной переглянулись. Оксана прикрыла рот ладонью.
- Откуда ты...
- Ты используешь один пароль для всего, Игорь. Двадцать два года - и ничему не научился.
- Танечка, - свекровь опомнилась первой, - доченька, давай поговорим спокойно. Это недоразумение какое-то...
- Никакое не недоразумение. Я слышала ваш разговор два месяца назад. «Пусть она получит деньги, потом уйдешь к своей Ленке». Помните?
Свекровь вздрогнула и покраснела.
- Ты подслушивала?
- Я шла попросить мужа купить молока и случайно услышала ваш разговор.
- Это... это вырвано из контекста! Ты неправильно поняла!
- Я поняла ровно то, что услышала.
Татьяна встала.
- Квартиру в городе будем делить. Я готова выкупить долю вашего сына. Моя адвокат свяжется с вами на неделе.
- Адвокат?! - Игорь вскочил. - У тебя адвокат?!
- Да. Причем хороший.
- Танечка! - свекровь всплеснула руками. - Игорек совершил ошибку, но ведь мы семья! Нельзя разрушать семью из-за одной ошибки!
- Одной? Полтора года - это одна ошибка?
- Он раскаивается! Он больше не будет! Скажи ей, Игорь!
Игорь молчал. Лицо красное, руки сжаты в кулаки.
- Ты... - он шагнул к ней, - ты все это время врала мне?
- Ты врал мне полтора года. Мы квиты.
- Это мое наследство тоже!
- Нет. Наследство - личная собственность. Можешь проверить, статья Семейного кодекса.
- Да я тебя...
Он не договорил. Сергей встал, положил руку ему на плечо.
- Игорь, успокойся.
- Не лезь!
- Успокойся, я сказал.
Татьяна взяла сумку.
- Свои вещи я заберу завтра. А пока буду жить у подруги.
- Ты никуда не пойдешь! - свекровь преградила ей дорогу. - Ты никуда не пойдешь, пока мы не договоримся насчет наследства!
- Отойдите.
- Я тебя двадцать два года терпела! Ты мне должна!
Татьяна посмотрела ей в глаза.
- Вы двадцать два года использовали меня как прислугу для вашего сына. Я вам ничего не должна.
Она обошла свекровь и вышла.
За спиной раздались крики, грохот стула, визг Валентины Михайловны. Татьяна закрыла дверь и спустилась по лестнице.
На улице было тепло. Она достала телефон и вызвала такси.
Следующие недели были эпичными.
Игорь звонил по двадцать раз в день.
- Я тебя без копейки оставлю! Мой адвокат тебя по стенке размажет!
Татьяна не реагировала.
Потом начал упрашивать.
- Тань, давай поговорим. Я был глупцом и все исправлю. Дай мне шанс?
***
Свекровь подключила тяжелую артиллерию - родню, знакомых, соседей. Все они вдруг стали звонить Татьяне с советами.
- Танечка, ты подумай хорошенько. Двадцать два года брака за плечами, это ж целая жизнь.
- Игорь же не пьет, не бьет. Чего тебе еще надо?
- У Валентины Михайловны сердце плохое, ты ее убиваешь.
Татьяна отвечала коротко: «Решение принято» - и вешала трубку.
Потом Валентина Михайловна явилась к ней на работу. Стояла в коридоре, ловила сочувствующие взгляды коллег.
- Танечка, выйди на минутку.
- Мне некогда.
- Две минуты! Я тебя умоляю, хочешь я на колени встану!
Татьяна вышла - только чтобы свекровь ее не позорила.
- Слушаю.
- Доченька, - свекровь схватила ее за руки, - прости меня. Я не то имела в виду тогда, когда говорила про Ленку. Я хотела вам добра, обоим.
- Вы хотели моих денег.
- Нет! Нет, ты не понимаешь! Я же мать, я за сына переживаю!
- Вы переживали, как вытащить деньги из меня, а потом отправить сына к любовнице.
- Это ложь!
- Я слышала каждое слово.
Свекровь отпустила ее руки. Глаза стали злющими, как у мегеры.
- Что ж, ты об этом пожалеешь. Игорь - мой сын. А я своего не отдам.
- Вот и забирайте свое сокровище, мне он не нужен.
***
На суде муж выглядел жалким. Пришел в мятом костюме, небритый, с кругами под глазами.
- Ваша честь, я не понимаю, что произошло. Мы двадцать два года прожили...
- У вас есть возражения против развода?
- Да! Я не согласен!
- На каком основании?
- Мы... мы семья. Она не может вот так уйти.
Судья посмотрела на него без выражения.
- Госпожа Соловьева, вы настаиваете на разводе?
- Да.
- Есть совместные дети?
- Нет.
- Имущественные споры?
- Квартира. Я готова выкупить долю бывшего мужа.
Ирина Александровна подала документы - оценка квартиры, предложение о выкупе.
Игорь схватил бумаги.
- Семь миллионов?! Она стоит больше!
- Это рыночная оценка, - спокойно сказала Ирина Александровна. - Заключение независимого эксперта.
- Я не согласен!
- Вы можете заказать свою экспертизу.
Развод оформили через два месяца. Игорь затягивал - пытался оспорить оценку квартиры, требовал раздела несуществующих накоплений, даже подал встречный иск о признании наследства совместной собственностью.
- На каком основании? - судья листала бумаги.
- Она получила его в браке!
- Наследство является личной собственностью супруга независимо от момента получения.
Иск отклонили.
В августе все закончилось. Татьяна выплатила Игорю шесть миллионов восемьсот тысяч - рыночная стоимость его доли после экспертизы. Квартира стала ее.
Она продала ее через неделю.
***
Ленка - коллега, любовница, надежда на новую жизнь - исчезла в июне.
Когда выяснилось, что наследства нет - точнее, есть, но не у Игоря, - интерес у Ленки пропал.
- Она меня использовала, - жаловался он матери. - Полтора года водила за нос!
Валентина Михайловна утешала как могла.
- Возвращайся домой, Игорек. Переживем.
Он вернулся. В ту же хрущевку, в те же две комнаты с розовыми обоями. Диван оказался слишком короткий - ноги свисали, когда он спал.
Свекровь жаловалась всем подругам:
- Невестка оказалась змеей. Двадцать два года притворялась хорошей и оставила Игорька без копейки.
Подруги сочувствовали. Некоторые - искренне.
Игорь устроился охранником в торговый центр. Прежняя работа закончилась скандалом - кто-то переслал руководству его переписку с коллегой. Анонимно. Сейчас он спился. Каждый получил свое. ⬇️ЧИТАЙТЕ ЕЩЕ РАССКАЗ ⬇️