Ольга стояла у кассы супермаркета и смотрела на экран терминала. 8 347 рублей. Она достала карту, приложила. "Недостаточно средств".
Кассирша терпеливо ждала. За спиной Ольги выстроилась очередь — предновогодний ажиотаж, все закупаются. Ольга полезла в кошелёк, вытащила другую карту. Зарплатную. Там лежали деньги на ипотеку, которую надо было внести третьего января. Но выбора не было.
Приложила. Платёж прошёл.
Ольга взяла пакеты — четыре тяжёлых пакета с продуктами — и поплелась к выходу. На улице был мороз, снег скрипел под ногами, руки ломило от тяжести. Виктор обещал подъехать и помочь донести. Но, как обычно, "застрял на работе".
Она дотащила пакеты до остановки, села на скамейку, достала телефон. Написала мужу:
"Я у магазина. Тяжело. Можешь подъехать?"
Ответ пришёл через пять минут:
"Извини, совещание затянулось. Возьми такси".
Ольга усмехнулась. Такси. За его счёт или за её? Наверное, за её. Ведь продукты — её инициатива.
Всё началось неделю назад. Ольга сидела на кухне с блокнотом, составляя список продуктов на Новый год. Она хотела позвать маму, сестру Ангелину с племянником Максимом. Чтобы детям веселее было, чтобы семья собралась.
Виктор вошёл на кухню, наливая себе кофе из турки.
— Что пишешь?
— Список на праздник. Хочу позвать маму с Гелей и Максом.
Он сел напротив, потягивая кофе из любимой кружки с надписью "Boss".
— А во сколько это обойдётся?
Ольга пожала плечами:
— Тысяч пятнадцать, наверное. Если без особых деликатесов.
Виктор задумчиво покрутил кружку в руках. Помолчал. Потом сказал:
— Слушай, Оль. Раз это твоя идея и твои родственники, давай ты и оплатишь стол. У меня алименты горят, плюс машину в ремонт надо отдать. Нагрузка большая.
Ольга подняла голову, не веря своим ушам:
— То есть как это — я оплачу? Мы же вместе встречаем Новый год.
— Ну да. Но гости-то твои. По нашей системе каждый платит за себя и за своих. Я, конечно, куплю что-то к столу, но основное — это твоя статья расходов.
Ольга медленно положила ручку. Три года назад, когда они съехались, договорились о раздельном бюджете. Тогда это казалось справедливым: он платит алименты бывшей жене за двоих детей, она содержит своих двоих. Ипотеку делят пополам. Коммуналку — пополам. Продукты — пополам, строго по чекам. Всё честно. Всё по-взрослому.
Только праздник с гостями в эту схему не вписывался.
— Витя, а если бы приехала твоя мама, ты бы с неё деньги за ужин требовал?
Он поморщился:
— Моя мама не приедет. Она у брата будет, в Подмосковье.
— Но если бы?
— Тогда я бы оплатил. Она же моя мама.
— А моя мама что, чужая тебе?
Виктор вздохнул, как взрослый, объясняющий ребёнку очевидные вещи:
— Оля, не передёргивай. У нас договорённость. Мы не лезем друг другу в кошелёк. Ты же сама хотела независимости.
Ольга встала, забрав блокнот:
— Я хотела независимости, а не того, чтобы высчитывать, во сколько мне обойдётся пригласить родную мать на Новый год.
Виктор допил кофе, поставил кружку в раковину (не помыв, конечно):
— Не драматизируй. Я же сказал — куплю что-то к столу. Просто не собираюсь весь банкет на себя брать.
Ольга ушла в спальню. Села на кровать. Посмотрела в блокнот. Пятнадцать тысяч. Откуда? Зарплата ушла на ипотеку, на школьные нужды детей, на одежду, на новогодние подарки. Осталось чуть-чуть на еду до конца месяца.
Она вспомнила, как в первом браке они с бывшим мужем тоже делили расходы. Но там было просто — денег не хватало вообще ни на что, поэтому делить было нечего. А Виктор зарабатывал хорошо. Но каждый рубль у него был расписан: алименты, страховки, кредит на машину, спортзал, бензин. И в этой бухгалтерии её дети, мама, сестра с племянником были "незапланированной статьёй расходов".
Вечером Ольга позвонила Ангелине.
— Гель, какие у тебя планы на Новый год?
Сестра, мать-одиночка с вечно пустым кошельком, вздохнула в трубку:
— Да никаких. Максимка просит ёлку, думаю, куплю искусственную маленькую, рублей за пятьсот поищу. На стол особо не разгуляешься — аренда съела все деньги.
Ольга сжала телефон:
— Приезжайте к нам. Мама тоже будет. Вместе встретим.
— Серьёзно? А Витька не против?
— Нет, не против.
Ангелина обрадовалась, стала строить планы, что привезёт торт и фрукты. Ольга положила трубку и подумала: "Витька не против, потому что не будет платить".
Тридцатого декабря Ольга открыла счёт, на котором копила деньги на летний лагерь для детей. Там было десять тысяч. Она сняла пять, чувствуя себя вороватой. Дети так хотели в лагерь, весь год мечтали. Но праздник тоже важен. Правда?
В магазине она стояла у прилавка и считала в уме каждую позицию. Картошка — подешевле, мелкая. Морковь. Свёкла. Майонез — самый дешёвый, не "Провансаль". Яйца. Селёдка — не филе, целая, сама разделает. Колбаса — "Докторская", не копчёная. Никакой красной икры. Никаких креветок. Оливье и селёдка под шубой. Как в девяностых.
На кассе пробило восемь с лишним тысяч. Ольга расплатилась со вздохом.
Дома она начала готовить сразу. Отварила картошку, свёклу, морковь для салатов. Нарезала овощи. Руки двигались автоматически, а в голове крутилась одна мысль: "Моя семья для него — расходная статья".
Мама, которая сидит с детьми, пока Ольга на работе. Сестра, которая всегда поможет, если нужно. Племянник, который обожает её детей. Для Виктора они — просто "гости, которых надо кормить за чужой счёт".
Вечером она позвонила маме.
— Мам, ты мандарины купишь, пожалуйста? И игристого нормального бутылку. У меня бюджет не тянет.
Валентина Олеговна, пенсионерка с минимальной пенсией, удивилась:
— Доченька, что случилось? Виктор же хорошо зарабатывает.
— Виктор зарабатывает на свои нужды, мам. Праздник я оплачиваю сама.
— Как это сама? Вы же семья!
Ольга горько усмехнулась:
— Мы партнёры по ипотеке, мам. Семья — это другое.
Валентина Олеговна помолчала, потом тихо сказала:
— Держись, девочка моя. Куплю всё, что нужно.
Тридцать первого декабря, после обеда, Ольга начала накрывать на стол. Белая скатерть, которую она гладила час. Тарелки, бокалы, салфетки. Дети помогали — развешивали гирлянды, раскладывали мишуру на ёлке.
Вечером Виктор вышел из душа, оглядел стол:
— Неплохо. А где моё мясо?
Утром он действительно сходил в магазин и купил копчёную курицу, нарезку из трёх видов колбасы и сыр. Потратил полторы тысячи.
— В холодильнике, на верхней полке.
Он пошёл, достал, красиво выложил на блюдо. Поставил в центр стола.
— Вот. Мой вклад в праздник.
Ольга посмотрела на это блюдо. Полторы тысячи против её восьми тысяч плюс два дня готовки. Справедливость во всей красе.
К семи вечера приехали Валентина Олеговна, Ангелина с Максимом. Мама притащила огромный пакет мандаринов, печенье, шоколад, игристое. Ангелина — торт "Наполеон" и пачку хорошего чая.
— Девочки, извините, что так скромно, — сказала Ольга, усаживая их за стол.
Ангелина обняла сестру:
— Да ты что! Всё красиво. Спасибо, что позвала. Нам с Максом очень важно быть с вами.
Сели за стол. Виктор во главе, как хозяин. Начал разливать игристое, шутить, смешить детей анекдотами. Валентина Олеговна молчала, глядя на зятя с плохо скрытым осуждением. Ангелина всё понимала, но делала вид, что не замечает.
Дети радовались, смеялись, выпрашивали конфеты до боя курантов. Для них праздник удался.
А Ольга сидела и чувствовала, как внутри нарастает какое-то тяжёлое чувство. Что всё это — её личная инициатива, её расходы, её проблема.
Пробило полночь. Выпили, поздравили друг друга. Сели обратно за стол.
И тут Виктор достал телефон.
— Кстати, Оль, — сказал он громко, чтобы все слышали, — я тут посчитал. Гирлянда горела всю ночь. Я записал показания счётчика вчера вечером и сегодня. Набежало рублей двести. Скинешь мне потом за это электричество? Я не собираюсь это оплачивать.
Ольга замерла с бокалом в руке. Валентина Олеговна уронила вилку. Ангелина вытаращила глаза.
— Что? — не поняла Ольга.
— Ну, гирлянда же твоя была идея. Дети не просили. Значит, электричество за неё — твои расходы. Справедливо же?
Он улыбался. Искренне не понимал, что не так.
Ольга медленно поставила бокал на стол. Валентина Олеговна побелела. Ангелина схватила Максима за руку, будто защищая от чего-то страшного.
— Витя, ты серьёзно сейчас? — тихо спросила Ольга.
— А что такого? Мы же договорились — каждый за своё платит.
Он полез в телефон, открыл какие-то заметки:
— Ещё вот. Колбаса. Я посчитал — на нарезке было грамм сто пятьдесят. По цене — это рублей триста. Твоя сестра их больше всех ела. Значит, это тоже твоя статья.
Ангелина побелела как мел. Максим испуганно посмотрел на маму.
— И вот тут, — Виктор продолжал листать телефон, увлечённо, — салат "Мимоза". Я прикинул по ингредиентам — вышло рублей восемьсот. Твоя мама две порции съела. Значит, рублей двести её доля. Плюс шампанское — она два бокала выпила...
— Хватит, — Ольга встала.
— Что "хватит"? Я просто веду учёт ваших визитов , чтобы она потом понимала во сколько вы обходитесь нам на праздники...
— Я СКАЗАЛА — ХВАТИТ!
Она не кричала. Но голос прозвучал так, что все замолчали. Дети испуганно притихли.
Ольга посмотрела на мужа долгим взглядом. Потом на маму. На сестру. На детей.
— Извините, — тихо сказала она. — Извините за это... за всё.
Валентина Олеговна встала, подошла к дочери, обняла:
— Тебе не за что извиняться, доченька.
Виктор непонимающе смотрел на них:
— Вы чего? Я же просто считаю, чтобы справедливо было!
Ольга развернулась к нему:
— Справедливо? Ты считаешь, сколько моя мама съела салата? Сколько моя сестра — сестра родная, между прочим, семья! — съела бутербродов?!
— Ну... я же не требую прямо сейчас. Просто запишу, потом как-нибудь...
— Как-нибудь что? Выставишь счёт? Моей матери? Которая растила меня одна, на копейки? Которая копила всю жизнь и всё равно еле концы с концами сводит?
— Оля, ты опять драматизируешь...
— Я не драматизирую! — Ольга подошла к столу, взяла блюдо с его колбасой и курицей. — Вот это — твой вклад. Полторы тысячи. А я потратила восемь тысяч. Два дня готовила. Это не считая электричества за гирлянду, да?
Виктор растерянно молчал.
— И знаешь что? Всё. Хватит. С меня хватит.
Она развернулась к маме и сестре:
— Собирайтесь. Мы уходим.
— Куда? — не понял Виктор.
— К маме. Туда, где из меня не будут высасывать деньги за каждый бутерброд.
— Ты о чём вообще?! Оля, это же наш дом!
— Это МОЯ квартира, — жёстко сказала Ольга. — Оформлена на меня. Ипотека на мне. А ты здесь — квартирант, который платит половину. И знаешь что? Больше не плати. Съезжай.
— Оля, ты с ума сошла?!
— Нет. Я наконец-то пришла в себя.
Она прошла в спальню, достала сумку, начала складывать вещи детей. Валентина Олеговна и Ангелина помогали молча. Дети, испуганные, собирали игрушки.
Виктор стоял посреди гостиной, не понимая, что происходит:
— Но... но мы же семья! Мы три года вместе!
Ольга вышла из спальни с сумкой:
— Семья — это когда делят не счета, а жизнь. А у нас не семья. У нас — совместное предприятие по оплате ипотеки. И я из него выхожу.
— Но квартира...
— Квартира моя. Я буду платить ипотеку сама. Ты — съезжай. Я разберусь сама!
Она оделась, одела детей. Валентина Олеговна и Ангелина с Максимом тоже собрались.
— Подожди хоть до утра! — попытался остановить Виктор.
— Нет. Прямо сейчас.
Они вышли. Виктор остался стоять один посреди квартиры, уставившись на праздничный стол.
Ольга с детьми, мамой и сестрой поехали к Валентине Олеговне. Там было тесно — однокомнатная квартира на окраине. Но тепло.
Дети улеглись на диване, Ангелина с Максимом — на раскладушке. Ольга сидела на кухне с мамой, пила чай.
— Ты правильно сделала, — тихо сказала Валентина Олеговна.
— Да, мам. Знаю.
— Он звонил?
Ольга посмотрела в телефон. Пятнадцать пропущенных. Она заблокировала номер.
— Больше не будет.
Утром, первого января, Ольга проснулась на полу, на матрасе. Спина болела, шея затекла. Но на душе было легко. Впервые за три года — легко.
Она встала, умылась, вышла на кухню. Валентина Олеговна уже варила кофе.
— С Новым годом, доченька.
— С Новым годом, мам.
Они обнялись.
— Что теперь? — спросила мама.
— Теперь я живу своей жизнью. Плачу ипотеку сама. Воспитываю детей сама. Встречаю праздники с теми, кто мне дорог. Без счётчиков и калькуляторов.
Валентина Олеговна погладила дочь по голове:
— Ты у меня умница. Справишься.
— Справлюсь, — улыбнулась Ольга.
Она посмотрела в окно. Шёл снег. Новый год. Новая жизнь.
Без мужа, который считает, сколько её мама съела салата.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ
СТАВЬТЕ РЕАКЦИИ