— Но они ошиблись в одном. Они думали, что я сухарин, который ничего не заметит.
— А я аудитор, и я только что провела их ликвидацию.
Виктор поднял на неё глаза. В них сквозь туман боли начала проступать холодная строительная ярость.
— Что ты хочешь делать?
— Мы не будем их бить, Витя. Мы не будем устраивать скандал, который потом они используют против нас в суде, выставляя нас агрессорами.
— Мы сделаем всё по закону, чисто, жёстко, на глазах у всего посёлка.
Елена встала, поправила жакет.
— Сейчас они там, наверху, думают, как выкрутиться. Они надеются на нашу слабость, на твои кулаки и мои слёзы. Но они получат только счета.
Она посмотрела на часы.
— Скоро приедет такси, который я вызвала, но не для нас, для них.
— А пока… Она протянула Виктору руку, помогая подняться.
— Давай подготовим сцену для их выхода. У нас есть пятнадцать минут, чтобы собрать их стартовый капитал в мешки для мусора.
Виктор встал, вытер лицо ладонью, оставляя на щеке тёмную полосу. Он больше не выглядел сломленным. Он выглядел как человек, который готов сносить старое здание до самого фундамента, чтобы на этом месте больше никогда не росла ложь.
— Веди, Лена, — сказал он глухо.
— Я готов.
Лестница на второй этаж казалась бесконечной, хотя Елена знала в ней каждую ступеньку.
Виктор шёл следом, тяжело, грузно.
У двери спальни Елена остановилась. Из ванной всё ещё доносились звуки.
Суетливое шуршание, приглушённые ядовитые шепотки.
— Тёма, ну сделай же что-нибудь, выбей её! — голос Ольги сорвался на виск, но тут же притих, когда она услышала шаги в коридоре.
Елена взглянула на Виктора.
Его лицо, обычно открытое и простое, сейчас застыло, превратившись в серую маску из запекшейся пыли и гнева.
Он не смотрел на дверь, он смотрел сквозь неё.
Елена медленно достала из кармана ключ.
Металл был холодным, тяжелым, он словно впитал в себя всю ту ледяную ясность, которая теперь правила её действиями.
Она вставила ключ в скважину. Звук замка, сухой металлический щелчок, прозвучал в тишине дома, как затвор винтовки.
Елена потянула ручку на себя и распахнула дверь. Сначала в коридор вырвался тёплый влажный пар, пахнущий лавандовым мылом, тем самым, которое Елена покупала себе для редких минут отдыха.
А за паром, щурясь от яркого света из окон спальни, стояли они.
Артём, обмотанный по бёдрам белоснежным полотенцем, выглядел нелепо и жалко. Его всегдашняя самоуверенность слетела, как дешёвая позолота, обнажив бледную дряблую кожу и бегающий затравленный взгляд.
Рядом, вцепившись в косяк, стояла Ольга. На ней был надет шелковый изумрудный халат Елены — подарок Артёма на прошлую годовщину.
Ткань, которая должна была радовать хозяйку, теперь смотрелась на соседки как чужая содранная кожа.
На мгновение в комнате воцарилась такая тишина, что было слышно, как на улице за окном пролетает шмель.
А потом Ольга, словно сорвавшись с цепи, бросилась в атаку.
— Лена, ты что творишь? Ты с ума сошла запереть нас?
Она заговорила быстро, захлёбываясь словами. Её лицо пошло красными пятнами.
— Витя, Витенька, хорошо, что ты пришёл. Эта сумасшедшая нас заперла. Мы… мы просто проверяли напор воды.
— Артём сказал, что у вас трубы гудят.
— Я зашла посмотреть, я же смыслю в этом.
— А она влетела, заперла нас. Витя, у неё же припадки начались, она невменяема.
Она сделала шаг к мужу, протягивая руки, надеясь на привычную защиту, на его мягкий характер.
Но Виктор не шалахнулся. Он смотрел на неё так, словно видел впервые, не как на мать своих детей, а как на досадную помеху на дороге.
Елена молча прошла вглубь спальни.
Она не смотрела на полуголого мужа, не отвечала на крики соседки. Подойдя к широкой кровати, она положила на покрывало один предмет — свой телефон на экране которого была открыта выписка с банковского счета.
— Ревизия сантехники за четыреста тысяч рублей?
Голос Елены был тихим, но в этой тишине он резал лучше скальпеля.
— Дороговато берёте за услуги, Ольга Вадимировна. Видимо, напор воды в нашем доме напрямую зависит от суммы на твоём счету.
Ольга замолкла на полусловие.
Её рот остался приоткрытым, а рука, потянувшаяся поправить ворот халата, замерла.
Артём, до этого момента пытавшийся спрятаться за спину любовницы, вдруг подался вперёд.
— Какая выписка? Лена, что ты несёшь? Ты залезла в мой ноутбук? Это… Это частная информация!
Он попытался придать голосу твёрдость, но тот предательски дрожал.
— Ты не имеешь права! Это были мои сбережения, я имел право ими распоряжаться!
— Твои сбережения?
Елена наконец посмотрела ему прямо в глаза.
— Это деньги на операцию моей матери. Деньги, которые лежали на целевом счёте.
— Чтобы перевести их, тебе пришлось подделать мою цифровую подпись. Это не частная информация, Артём, это уголовная статья.
Артём побледнел ещё сильнее. Он перевёл взгляд на Виктора, ища в нём хоть каплю мужской солидарности, но наткнулся на гранитную стену.
Понимая, что ложь про сантехнику не сработала, он вдруг взорвался.
— Да, да, мы вместе! — закричал он, и его лицо исказилось в гримасе ненависти.
— Потому что с тобой жить невозможно! Ты же робот, Лена! Елена, ты цифры любишь больше, чем людей, ты меня задушила своим контролем, своими правилами, своим правильным образом жизни.
— А Оля, она живая, она меня понимает, а ты, ты дрянь, ты шпионила за мной в моём же доме.
Он сделал резкий шаг к Елене, замахиваясь правой рукой. Его пальцы были сжаты в кулак, в глазах горело бессильное бешенство неудачника, которого поймали за руку на воровстве.
Елена даже не вздрогнула, она не закрыла глаза, не отпрянула.
Но Артём не успел довести удар.
Виктор среагировал мгновенно. Его огромная, покрытая шрамами и цементной пылью ладонь перехватила запястье Артёма в паре сантиметров от лица Елены.
Раздался глухой, неприятный хруст.
Виктор сжал руку соседа так, что тот охнул и осел на колени. «
— Убери руки, произнёс Виктор.
Его голос был низким, лишённым всяких эмоций, и от этого он звучал по-настоящему страшно. Это был голос человека, который привык сносить старые стены и знает, как рушится самый крепкий бетон.
— Витя, пусти, ему же больно!
Ольга вскрикнула, пытаясь оттащить мужа.
Виктор слегка повернул корпус, и Ольга отлетела к стене, не удержавшись на ногах в своих нелепых тапочках.
— Это не твой дом, Артем, продолжал Виктор, глядя на корчащегося соседа сверху вниз.
— Ты здесь никто. Ты паразит, который присосался к женщине, пока она работала, чтобы ты мог в чистоте сидеть, и ты больше пальцем её не тронешь.
Виктор разжал руку, и Артём повалился на ковер, прижимая к груди онемевшие запястья.
Его полотенце размоталось, обнажая всю его неприглядную, постыдную ноготу. Он пытался прикрыться, жалко суетясь на полу.
Елена смотрела на эту сцену с каким-то странным, отстраненным любопытством. Ей не было жаль ни его, ни Ольгу, которая теперь рыдала у стены, размазывая тушь по лицу.
Она чувствовала только одно — необходимость завершить разборку.
— Слушайте меня внимательно, сказала Елена, у вас есть пятнадцать минут.
Ольга подняла голову, её глаза были полны непонимания.
— Что? Какие пятнадцать минут?
— Пятнадцать минут, чтобы одеться и выйти из этого дома.
Елена подошла к шкафу и рывком открыла дверцу.
— Артём, я не дам тебе чемодан. Ты не заслужил того, чтобы выходить отсюда с комфортом. Твои вещи я соберу сама, те, что сочту нужным отдать.
Она начала выкидывать из шкафа одежду Артёма прямо на пол. Рубашки, брюки, джемперы — всё летело в кучу.
— Лена, ты не можешь так! Мне нужно забрать компьютер, документы! Артём пытался встать, придерживая полотенце.
— Компьютер останется здесь до приезда полиции, — отрезала Елена.
— Мне нужно, чтобы специалисты проверили, какие ещё транзакции ты совершал. А документы… Документы ты получишь в суде.
Она повернулась к Ольге.
— Сними халат.
Ольга замерла. Её руки инстинктивно сжались на воротнике.
— Что? Лена, я же под ним, я не могу.
— Сними. Мой. Халат. Сейчас же. Елена сделала шаг к соседке. В её взгляде было столько ледяной решимости, что Ольга, всхлипнув, начала развязывать пояс.
Она сбросила шёлк на пол, оставшись в одном белье. То же, как заметила Елена, новом, купленным явно не на зарплату Виктора.
— Витя, Витенька, ну скажи ей…
Ольга посмотрела на мужа, надеясь на чудо.
— Как я пойду через двор? Там же люди, соседи, дети могут увидеть…
Виктор посмотрел на нее. В его глазах не было ни капли сочувствия.
— О детях ты должна была думать, когда в чужую ванну лезла, сказал он.
— Одевайся в то, в чём пришла, и уходи. Домой не заходи. Я замки сменю раньше, чем ты дойдёшь до калитки.
Он повернулся к Елене.
— Лена, я буду внизу. Прослежу, чтобы они вышли.
— Если этот…, он кивнул на Артёма, ещё раз голос повысят, просто позови.
Виктор вышел из комнаты, и его тяжёлые шаги по лестнице звучали как удары колокола.
Елена подошла к окну и раздвинула шторы. Яркий солнечный свет залил спальню, высвечивая каждую пылинку, каждый изьян в этой когда-то идеальной комнате.
Она видела, как во дворе играют дети Виктора, как соседка из третьего дома подрезает розы.
Мир продолжал жить своей обычной спокойной жизнью, не подозревая, что здесь, на втором этаже, только что закончился один длинный и лживый спектакль.
— Время пошло, сказала Елена, глядя на часы на стене.
— Четырнадцать минут. Если через это время вы всё ещё будете здесь, я вызову наряд. И поверь, Артём, запись вашего разговора про стартовый капитал за счёт моей матери, очень заинтересует дежурного офицера.
Она вышла из спальни, плотно прикрыв за собой двери.
В коридоре пахло пылью и бетоном, запахом настоящей тяжёлой работы Виктора. И впервые за долгое время Елена почувствовала, что ей стало легко дышать. Паутина была разорвана, карнавал закончился. Наступало время счёта.
Посёлок Кедровый Бор жил по законам прозрачности. Здесь не было глухих трёхметровых заборов, только изящные кованые решётки и живые изгороди, которые не столько скрывали частную жизнь, сколько подчёркивали благопристойность её владельцев.
Но сегодня эта прозрачность обернулась против тех, кто привык прятаться в тени чужого доверия.
Елена подошла к широкому панорамному окну в гостиной и решительным движением раздёрнула тяжёлые льняные шторы. Солнечный свет хлынул в комнату, безжалостно высвечивая и грязные следы ботинок Виктора на ламинате и брошенный в углу изумрудный халат.
На улице, прямо у крыльца, уже мягко шурша шинами подъехало жёлтое такси.
Елена вызвала его заранее, указав в комментарии «прямо к дверям».
Она видела, как замерла на дорожке Нина Ивановна из шестого дома, как замедлила шаг молодая мама с коляской.
В кедровом бару ничего не происходило просто так.
Дверь спальни наверху открылась. Артём выходил первым.
На нём были помятые джинсы и старая футболка — всё, что Елена успела выгрести из шкафа и швырнуть ему под ноги.