— Но это же наша свадьба... — попыталась вставить я, чувствуя, как внутри закипает протест.
— Ваша, ваша, никто не спорит, — отмахнулась она. — Но оплачивать большую часть банкета буду я, а значит, и приглашать гостей — тоже мне. Я уже составила список. Сорок человек родственников из Самары, мои коллеги по институту, друзья семьи...
— Мама, сорок человек из Самары? — Андрей удивленно приподнял брови. — Я их половину не видел лет десять!
— Ничего, увидишь. Родственные связи нужно поддерживать, Андрей. Тем более по такому случаю.
начало истории 👇
окончание:
Дальше я сидела молча. Я просто физически чувствовала, как меня вытесняют из моей собственной жизни. Андрей, который вначале вроде бы сопротивлялся, постепенно втянулся в обсуждение.
— А что, мам, ресторан «Версаль» действительно неплох, — говорил он, заглядывая в её блокнот. — Там зал красивый.
— И музыка! — подхватила Ирина Петровна. — У меня есть знакомый скрипач, он сделает нам отличную скидку на фуршет.
Они обсуждали меню, цвет салфеток, количество машин в кортеже и то, какое платье мне лучше выбрать. А я сидела рядом и чувствовала себя абсолютно беспомощной и бесправной. У меня никто ничего не спрашивал.
Я смотрела на Андрея, надеясь поймать его взгляд, надеясь, что он скажет: «Стоп, мама, Вера хочет по-другому». Но он был увлечен. Ему, кажется, даже льстило это внезапное внимание матери к его личной жизни. Он снова стал маленьким мальчиком, которому мама выбирает лучший костюм для утренника.
А я... я чувствовала, что решение уже принято. За меня. Снова.
Когда Ирина Петровна ушла, оставив на столе шлейф своих дорогих духов и гору распоряжений, в кафе повисла тяжелая тишина. Я смотрела на Андрея, ожидая, что он сейчас скажет: «Вера, не бери в голову, мы всё сделаем по-своему». Но он молчал, сосредоточенно размешивая сахар в уже остывшем чае.
— Андрей, ты серьезно? — не выдержала я. — Сорок человек из Самары? Скрипач?
Андрей вздохнул и наконец поднял на меня глаза. В них не было сочувствия, только раздражение.
— Вера, ну что ты начинаешь? Мама хочет как лучше. У неё я — единственный сын, понимаешь? Она всю жизнь этого ждала. Ну, подыграй ей немного, тебе что, жалко?
— Подыграть? Андрей, это моя свадьба! Моя, а не её! Она ведет себя так, будто я — досадное приложение к твоему торжеству.
— Слушай, — он бросил ложку, и она звонко ударилась о блюдце, — она оплачивает этот праздник. У меня сейчас нет лишних сотен тысяч на банкет твоей мечты. Так что давай или принимаем её правила, или... я не знаю. Не делай из этого трагедию.
Мы разошлись, едва кивнув друг другу. Весь вечер дома я ходила из угла в угол. Внутри всё клокотало. «Как он может? — думала я. — Почему он не защищает меня?». Но к ночи гнев сменился страхом. А вдруг я действительно перегибаю? Вдруг я со своим горьким опытом первого брака стала слишком подозрительной? Андрей ведь хороший. Он добрый, он надежный...
Я решила, что должна извиниться. Переступить через гордость ради нашего будущего. Набрала его номер. Гудки шли один за другим. Он не взял трубку. Я написала сообщение: «Андрей, прости, я вспылила. Давай поговорим». Тишина.
Для меня это стало каким-то жутким знаком. Словно вселенная прошептала мне в ухо: «Если хочешь удержать мужика, закрой свой рот! Будь удобной, будь тихой, иначе останешься одна». И я закрыла. Всю следующую неделю я послушно кивала Ирине Петровне, выбирала салфетки и примеряла платье, которое она одобрила (хотя оно мне казалось слишком помпезным и тяжелым). Я молчала даже тогда, когда мне хотелось кричать от её язвительных замечаний. Я превратилась в тень самой себя, утешая себя мыслью, что это просто нужно пережить. Свадьба пройдет, и мы заживем своей жизнью.
***
Настал день свадьбы. Зеркало отражало незнакомую женщину в облаке кружев. Макияж был плотным, прическа — волосок к волоску, всё, как хотела свекровь. Дети, Карина и Кирилл, сидели в моей комнате притихшие.
— Мам, ты красивая, но какая-то... не ты, — тихо сказала Карина, поправляя мне платье.
Я только выдавила улыбку. Сердце бешено стучало…
***
В ресторане всё было «дорого-богато». Золотая лепнина, огромные люстры, куча незнакомых людей, которые хлопали Андрея по плечу и оценивающе разглядывали меня. Ирина Петровна сияла. Пока не увидела меня с детьми.
Я вышла в холл, чтобы немного перевести дух — корсет немилосердно давил на ребра. И тут ко мне подошла Ирина Петровна.
— Вера, а что делают твои дети в зале? — спросила она, даже не глядя мне в глаза.
Я не сразу поняла, в чем дело. Переспросила, глупо хлопая ресницами:
— В каком смысле?
— Вера, мы же давали тебе ознакомиться со списком гостей, — она посмотрела на меня с долей неприкрытого презрения. — Неужели ты не видела, что твоих детей там не было?
— Ирина Петровна! Какие же они гости? Они мои дети!
— Всё равно — каждое место подсчитано, — отрезала она. А потом, заметив, что к нам прислушиваются какие-то её знакомые, стоявшие неподалеку, она повернулась к ним с ехидной улыбкой и громко, чтобы все слышали, добавила: — Вот что значит, гулять свадьбу за чужой счёт. Человек даже не понимает элементарных вещей... Наглость — второе счастье.
У меня перед глазами поплыли темные пятна. Всё моё желание «закрыть рот» испарились в одну секунду.
— Вы хотите сказать, что просто решили сэкономить? На моих детях?
— Тебе правду сказать?
— Скажите.
— Ну, слушай. Наши родственники не знают, что ты уже... ну, это самое...
— В браке была?
— Ну да. Поэтому пусть твои детки на вашем бракосочетании больше не появляются. Я попросила администратора вызвать им такси до твоего дома. Так будет лучше. Всем.
Я смотрела на эту женщину и видела перед собой не свекровь, а какого-то монстра в синем шелке.
— Кому будет лучше? Вам?
— И мне тоже. Не порти мальчику свадьбу. Иди, лучше, подправь макияж, у тебя тушь потекла. Могла бы купить и подороже, чтобы выглядеть на все сто. Но это не про тебя.
Я посмотрела на своих детей. На их испуганные, обиженные лица. На Кирилла, который так старался выглядеть взрослым в этом дурацком галстуке. На Карину, которая смотрела на меня с такой надеждой и болью, что у меня сердце разорвалось.
И в этот миг я всё поняла. Я поняла, что все эти дни я предавала их. Ради чего? Ради мужика, который не может замолвить за нас слово? Ради одобрения женщины, которая считает моих детей «ошибкой», которую нужно спрятать в шкаф, как старый скелет?
— Никуда они не поедут, — сказала я громко и четко.
— Вера, не устраивай сцен! — прошипела Ирина Петровна, хватая меня за локоть.
Я с силой вырвала руку.
— И с этим монстром мне предстоит жить? Нет уж, извините. Подавитесь вашим банкетом и вашими родственниками из Самары!
Я развернулась и пошла к детям. Я просто взяла их за руки и направилась к выходу. Прямо в этом пышном белом платье.
— Вера! Ты куда?! Вера! — донесся позади голос Андрея. Он выбежал из зала, растерянный, с бокалом шампанского в руке. — Ты что творишь? Вернись сейчас же!
Я даже не обернулась. Мы вышли на улицу. Мимо проходили люди, оборачивались на невесту, которая почти бежала по тротуару, ведя за собой двух подростков.
— Мам, ты что, правда уходишь? — спросил Кирилл, едва поспевая за мной.
— Правда, сынок. Мы едем домой.
Всю дорогу мой телефон разрывался. Андрей звонил без остановки. Приходили сообщения от него, от его матери.
Я не брала трубку. Мне было вообще не интересно, что они там скажут. Сидя на заднем сиденье между Кариной и Кириллом, я чувствовала, как с меня спадает эта тяжелая фальшь.
Меня поставили перед выбором. И я его сделала. Я выбрала свою семью.