Предыдущая часть:
Помедлив, она сходила за водой к колодцу и весь вечер носила псу еду. На вторую ночь он, пошатываясь, сам пришёл к их калитке и лёг, положив голову на лапы. Елена назвала его Громом, а через три дня он уже не выглядел как скелет. Это оказался невероятно умный и благодарный пёс. Он тенью следовал за Еленой и обожал Соню. Девочка, никогда не имевшая животных, пришла в восторг. Она беззвучно смеялась, бросая ему палку, и зарываясь лицом в его густую, уже начавшую лосниться шерсть. Гром терпеливо сносил всё, лишь изредка облизывая её щёку.
Но всего этого деревенский неудачник Саша не знал, когда, одетый во всё чёрное, с канистрой в руках, перелез через забор. Луны не было, ночь стояла тёмная. Он уже шагнул на грядку с ромашкой, как вдруг из темноты раздался низкий, утробный рык. Саша замер. Из-за угла дома бесшумно вышла огромная тень. Гром не лаял, он просто стоял, и в темноте светились два жёлтых глаза.
— Пшёл отсюда! — испуганно прошептал Саша, отступая назад.
Пёс сделал шаг вперёд. Рычание стало громче. Саша понял, что не успеет добежать до забора. В итоге он бросил канистру и прижался к стене дома. Гром подошёл и встал в метре от него, не спуская глаз. Через минуту на крыльце щёлкнул свет. Там стоял Николай с ружьём, а за его спиной — бледная Елена.
— Кто здесь? — спросил Николай, вглядываясь в темноту.
— Сашка, ты, что ли? — добавил он, опуская ружьё, когда узнал парня.
Гром, увидев своих, перестал рычать, но не отошёл.
Саша сполз по стене, белый как полотно.
— Я, Коля, — пробормотал он.
Николай всё понял.
— Тебе кто-то заплатил? — прямо спросил он.
Парень молча кивнул.
— В полицию его нужно, — отозвалась из-за двери Мария Ивановна. — Вредитель какой-то.
— Тише, мама, — произнесла Елена, выходя на крыльцо.
Она посмотрела на трясущегося парня.
— Саша, зачем? — спросила она.
И тут его словно прорвало. По лицу покатились слёзы.
— Мать у меня, — всхлипнул он. — Лекарства ей нужны, дорогие, а он денег пообещал. Я не хотел, Елена Васильевна, но от безысходности.
Елена посмотрела на него, а потом повернулась к Николаю.
— Отпусти его, — попросила она.
— Ты с ума сошла? — изумился тот. — Это же покушение на имущество.
— Он же не со зла, — возразила Елена. — Гром, место.
Пёс неохотно отошёл.
— Иди домой, Саша, — сказала Елена. — А утром зайди.
Она вернулась в дом и вышла с несколькими баночками и мешочками, протянула их остолбеневшему парню.
— Это мазь для суставов, — объяснила она. — И сбор успокоительный. Отнеси матери, от боли должно помочь.
— А завтра придёшь, поговорим, — добавила она.
Саша, не веря своему спасению, взял свёрток, перелез через забор и исчез в темноте.
— Ты прямо святая, — покачал головой Николай.
— Просто я знаю, что такое безысходность, — ответила она, гладя Грома. — Спасибо, мой хороший, ты нас спас.
На следующее утро Саша стоял у их калитки. Он выглядел ещё более несчастным, чем ночью.
— Спасибо вам, — сказал он. — Мама вашу мазь втёрла и говорит, первый раз за месяц ночь проспала.
— Вот и хорошо, — мягко ответила Елена, разливая чай. — Садись.
— Я всё вам отработаю, — продолжил Саша. — И не возьму у вас больше ничего. Забор поправлю, дрова наколю, да что угодно.
— Спасибо, помощь не помешает, — кивнула Елена. — Рук не хватает, заказов всё больше.
И с этого дня парень, потрясённый её добротой, стал самым верным помощником. Дело Елены понемногу росло. Пост в блоге и слухи о знахарке привели к тому, что почтовое отделение в деревне, раньше работавшее два раза в неделю, перешло на ежедневный режим. И всё из-за посылок из «Бабушкина аптека».
— Елена, да мы не справляемся, — ахнула Мария Ивановна, перебирая сухие травы. — Нужно больше ромашки и зверобоя.
— Ой, потерпите, Мария Ивановна, — отозвалась Елена. — Скоро Саша ещё одну грядку подготовит.
Потом, в один из таких напряжённых дней, к дому подъехала приличная иномарка. Из неё вышла элегантная женщина лет пятидесяти в строгом костюме.
— Добрый день, я ищу Елену Васильевну Смирнову, — произнесла она.
— Это я, — ответила Елена, вытирая руки о фартук.
— Меня зовут Светлана Николаевна, — представилась женщина. — Я детский логопед-дефектолог из областного центра, почитала ваш блог, вашу историю о Сонечке.
Женщина внимательно посмотрела на Елену.
— Ух ты, проходите, пожалуйста, — пригласила Елена, и сердце её тревожно забилось.
— Я хотела бы посмотреть на девочку, — объяснила Светлана Николаевна. — То, что вы описываете, её желание общаться, успехи в чтении по губам — это уникальный случай. У меня есть своя методика, и я хотела бы её опробовать.
— Но у нас, честно говоря, нет денег на частного специалиста, — призналась Елена.
— А это не из-за денег, — строго сказала Светлана Николаевна. — Я прошу только вашего чая и возможность поработать. Считайте это профессиональным интересом.
Вскоре начались занятия. Светлана Николаевна приезжала два раза в неделю, привозила специальные инструменты, карточки, зеркала. Уроки были тяжёлыми. Соня пыхтела, злилась, иногда плакала, но доводила всё до конца.
— Смотри, Соня, — говорила Светлана Николаевна, ставя её палец себе на горло. — Чувствуешь вибрацию? А теперь ты попробуй.
Соня прижимала пальчики к своему горлу.
— А-а, — пыхтела она.
— А ещё раз, — командовала Светлана Николаевна.
Елена, стоявшая в дверях, закрывала рот рукой, чтобы не разрыдаться.
А вечером, когда Соня уже спала, Елена сидела на крыльце с Николаем. Он принёс ведро молока.
— Ты сегодня прямо светишься, — сказал он, присаживаясь рядом.
— Соня сказала всё так чётко сегодня, — ответила Елена, не сдерживая счастливой улыбки. — И с нужной интонацией, а не криком, как раньше.
— Да, я слышал, — отозвался сосед, тоже улыбаясь.
Они помолчали.
— Ты такой добрый, — произнесла Елена. — К Соне относишься как к родной. Твоя жена, должно быть, была очень счастливой женщиной.
Улыбка медленно сошла с лица Николая.
— Моя жена, — он нервно сглотнул. — Нина не уехала. Она умерла четыре года назад.
— Редкая аутоиммунная болезнь, — продолжил он. — Мы год по больницам мотались, никто не мог помочь.
— Господи, — прошептала Елена. — Прости, ты же не говорил.
— Ничего, я уже привык, — ответил Николай.
И в его голосе прозвучала такая боль, что у Елены сжалось сердце.
— Я виню себя каждый день, что не нашёл врача, не заставил, не спас, — добавил он.
— Ну ты же делал всё, что мог, — горячо возразила Елена, пытаясь поддержать.
Николай взял её руку, огрубевшую от земли и пахнущую травами.
— Наверное, спасибо тебе, — сказал он.
А на следующее утро Дмитрий, понимая, что простые методы не работают, а суд о лишении прав разваливается, пошёл на крайние меры.
— Зимин! — кричал он в своём кабинете.
Наталья полировала ногти, делая вид, что ей это неинтересно.
— Да, Дмитрий Васильевич, — голос адвоката казался вкрадчивым и тихим.
— Ты читал, что пишет этот фельдшер? — продолжал Дмитрий. — А этот логопед? Они же мне всё дело портят.
— Факты вещь упрямая, — ответил Зимин. — Если факты против нас, значит, нужно создать свои.
Глаза Дмитрия горели нездоровым блеском.
— У меня есть знакомый психиатр, главврач частной клиники, — сказал он. — Он напишет любую справку.
Зимин помолчал.
— Дмитрий Васильевич, это уже подлог и уголовное дело, — предупредил он.
— Сам разберусь, — рявкнул бизнесмен. — Готовь уточнение к иску о признании Елены недееспособной с требованием немедленной передачи опеки и всего имущества, включая дом.
— А на каком основании? — спросил Зимин.
— Да хотя бы на том, что он хоть и принадлежал её бабке, но все улучшения и ремонт, который она там якобы делает, на мои деньги, на алименты, которые я ей, может, когда-нибудь платил, — отрезал Дмитрий. — Да придумай что-нибудь.
Неделя пролетела незаметно, приблизив долгожданную для всех развязку. Когда наступил день суда, зал гудел от голосов. Дело столичного бизнесмена против деревенской знахарки привлекло прессу. Дмитрий был в дорогом костюме, от него веяло успехом и презрением. Рядом, сверкая украшениями, сидела Наталья. Его адвокат выложил на стол толстую стопку документов.
Елена вошла в зал. Она была в простом, но строгом платье, волосы убраны в узел. За ней следовали её союзники. На первой лавке, как группа поддержки, сидели Николай, Мария Ивановна, фельдшер в накрахмаленном халате, Саша со своей заметно окрепшей матерью, строгая Светлана Николаевна и Ирина Георгиевна с несколькими деревенскими жителями.
Судья, женщина строгого вида с немного грустными глазами, открыла заседание.
— Слушается дело о передаче опеки при разводе, — объявила она. — Слово предоставляется истцу.
Адвокат Дмитрия встал и тактично кашлянул.
— Ваша честь, мы представляем доказательства того, что Елена Васильевна после пережитого стресса потеряла связь с реальностью, — начал он. — Она проживает в нечеловеческих условиях, в полуразрушенном доме без элементарных удобств, а ещё занимается шарлатанством, именуя это «Бабушкиной аптекой», и тем самым подвергает опасности жизнь и здоровье собственной дочери.
Казалось, исход был предрешён.
— Слово предоставляется защите, — сказала судья.
Поднялся Семён Захарович.
— Ваша честь, господин Зимин рисует картинку из какого-то страшного фильма, но позвольте показать вам реальность, — произнёс он.
Юрист посмотрел на Елену. Она согласно кивнула и не стала оправдываться.
— Ваша честь, — голос Елены дрогнул, но не сорвался. — Я не буду говорить о себе. За меня скажут люди. Прошу дать слово моим свидетелям.
Первым встал Алексей.
— Алексей Борисович Вилкин, фельдшер, — представился он. — Ваша честь, я поначалу сам отнёсся к делу Елены Васильевны со скепсисом, но лично проверил её продукцию.
Мужчина положил на стол пачку документов.
— Это лабораторные анализы, — продолжил он. — Всё чисто, безопасно. Более того, мази и сборы действительно оказывают реальный терапевтический эффект, особенно у пожилых людей. Я, как медик, подтверждаю, это не шарлатанство.
— Я прошу дать слово Светлане Николаевне, — продолжила Елена.
Встала элегантная женщина.
— Я логопед-дефектолог высшей категории, — произнесла она. — Ваша честь, сторона истца называет Соню Смирнову чуть ли не инвалидом, но я её называю одарённым ребёнком.
— Занимаюсь с ней уже не одну неделю, — добавила Светлана Николаевна. — И благодаря усилиям мамы и спокойной обстановке девочка, которую все списали со счетов, показывает невероятные успехи.
— Да это же всё слова, — взвизгнул Зимин. — Ребёнок толком ничего не говорит.
— Вы в этом уверены? — спокойно спросила Светлана Николаевна. — Сонечка, подойди сюда.
Девочка в нарядном платье вышла в центр зала. Все замерли. Она посмотрела на отца пристально, как тогда в кабинете.
— Папа, — произнесла она. — Почему ты нас бросил?
Наталья ахнула.
Судья сняла очки и посмотрела на Дмитрия.
— Я... я бизнесмен, — не нашёлся он, что сказать.
— Я вызываю свидетеля Александра Ильина, — сказал Семён Захарович, не давая ему опомниться.
Парень мялся, но, поймав ободряющий взгляд Елены, заговорил.
— Ваша честь, меня нанял Смирнов через своего человека, — начал он.
Вот он положил на стол телефон.
— Это перевод пятьдесят тысяч, — продолжил Саша. — Я должен был уничтожить огород Елены Васильевны и весь её урожай.
— Это же клевета! — воскликнул Дмитрий.
— А это моя мама, — сказал Саша, показывая на свою мать. — У неё артрит, она ходить не могла, а мазь Елены Васильевны буквально на ноги её поставила.
Следующей стала Елена.
— Ваша честь, мой бывший муж говорит, что я не способна содержать ребёнка, но вот мои финансовые отчёты, — произнесла она. — «Бабушкина аптека» — это не просто бизнес. Это настоящий социальный проект. Мы даём работу трём женщинам из деревни, а ещё отпускаем травяные сборы пенсионерам со скидкой.
А пафосом стало выступление Марии Ивановны. Она поднялась, маленькая, худенькая, но с прямой спиной.
— Ваша честь, — обратилась она к судье. — Я мать этого человека.
Она указала на Дмитрия.
— Он отрёкся от меня и выгнал на улицу, — продолжила Мария Ивановна. — Он лжёт и лгал всегда.
Дмитрий и Наталья сидели бледные как полотно.
Судья надела очки.
— Суд удаляется на совещание, — объявила она.
Время тянулось медленно. Судья вышла через пятнадцать минут. Она говорила сухо, чеканя слова.
— Суд рассмотрел дело, — начала она. — Иск о признании Смирновой Елены Васильевны недееспособной — отказать. Иск о передаче опеки — отказать. Иск об имущественных претензиях на дом — также отказать.
Зимин начал вставать, но судья подняла руку.
— Это ещё не всё, — продолжила она. — Ввиду открывшихся обстоятельств о попытке умышленной порчи имущества, представленной фальсифицированной медицинской справки и попытки мошенничества с недвижимостью...
Она посмотрела на Зимина, и тот съёжился.
— Суд постановил возбудить в отношении Смирнова Дмитрия Васильевича уголовное дело по статьям, — добавила судья.
Дмитрий не слушал. Он смотрел на Елену, она на него — спокойно, без ненависти, просто как на пустое место.
— А также взыскать с Смирнова Дмитрия Васильевича алименты на содержание несовершеннолетней дочери и компенсацию морального вреда Смирновой Елене Васильевне, — закончила судья. — Заседание закрыто.
Прошло два года. «Бабушкина аптека» превратилась в процветающий кооператив 'Зареченские травы'. Елена получила областной грант, обновила старый дом, возвела рядом компактную современную мастерскую. Теперь там трудились десять женщин из соседних сёл: упаковывали чаи, мази и эфирные масла. Товары шли в аптеки и эколавки по всей области. Соня, благодаря постоянным урокам с Светланой Николаевной, которую Елена теперь забирала на авто, заговорила почти без ошибок. Она училась в простой деревенской школе, где её быстро полюбили за спокойный, но задорный характер. Мария Ивановна обрела своё призвание. Она отвечала за рецепты, строго проверяла качество и с любовью нянчилась с внучкой, рассказывая сказки, которые та теперь могла не только по губам читать, но и слышать через новый сильный слуховой аппарат. А Николай предложил Елене руку и сердце. Они планировали тихую свадьбу, но праздновала вся деревня. Николай поселился у Елены, а его дом, полный грустных воспоминаний, они реализовали. Выручка ушла на расширение аптеки. Но Дмитрий лишился всего. Суд, который он сам развязал, обернулся для него крахом. Обвинения в обмане, фальшивках и взятках, плюс налоговые ревизии после шума, разорили его дело. Наталья ушла, как только заблокировали счета. Дмитрия приговорили к трём годам условно, но имя было запятнано. Знатоки шептали, что он ежедневно звонил матери, моля о прощении. Как-то тёплым летним вечером Елена отдыхала на крыльце своего дома. Гром, громадный и блестящий, мирно дремал у её ног, опустив голову на колени. На полянке перед домом Николай, хохоча, показывал Соне, как держаться на двухколёсном велосипеде.
— Мам, гляди! — воскликнула девочка, обретя баланс. — Я лечу сама!
Елена усмехнулась. Мария Ивановна поднесла ей кружку чая.
— Вот, доченька, попробуй чай, — сказала она. — Как там твой малыш в животике?