Тогда магазин ещё не был таким блестящим. Стоял на углу — старый, с потускневшими витринами и дверью, которая скрипела, жалуясь на жизнь. Звался «У Веры» — в честь хозяйки; она продавала ткани, нитки да старинные зеркала в резных рамах.
Мама водила меня туда, когда собиралась шить платье на день рождения. Я ненавидела те походы. Стояла у кассы, листала журналы, пока она мерила ткани. Но однажды… отвлеклась.
Зеркало стояло в углу. Огромное, в потемневшем деревянном обрамлении, с тонкой трещинкой у самого края. Кто-то когда-то ударил по стеклу кулаком или, готова поклясться, пытался выбраться наружу.
Я подошла ближе. В отражении не было моего лица. Там был он.
Дракон.
Он не рычал, не дышал огнём. Просто сидел по ту сторону стекла — в мире, где небо усыпано осколками звёзд, а деревья тянутся ввысь корнями. Чешуя переливалась в лунном свете, который тонул в колодцах бездонных глаз.
Я не чувствовала страха. Только громкое биение сердца в тишине. Шагнула вперёд, прошептала:
— Ты меня видишь?
Он моргнул и кивнул.
— Агаф, — сообщил он голосом, напомнившим музыку, что слышишь только во сне. — Я ждал тебя.
— Зачем?
— Ты одна из немногих, кто видит. По-настоящему.
Захотелось спросить, что он имеет в виду, но тут мама меня позвала:
— Мира, идём!
Я обернулась — сказать, что-то вроде: «Подожди, я сейчас!» Но стоило снова взглянуть в зеркало, как дракона там уже не было. Осталась только я, с распахнутыми глазами и сердцем, бьющимся где-то в горле.
Через месяц магазин закрыли и снесли. Построили новый — яркий, шумный, с полами, скрипящими под каблуками. И я забыла про зеркало, дракона и его голос.
Почти.
Иногда по ночам мне снилось, как он глядит на меня из тьмы. А порой я ловила своё отражение в окне и думала: «А что, если он всё ещё там?»
Но я уже не маленькая: как-никак почти тринадцать. Я знаю: такого не бывает, драконы не живут в зеркалах. А чудеса — это для малышей.
И всё же я не переставала верить. Просто прятала веру подальше, как ту книжку, которую нарисовала — про девочку и дракона, летящих сквозь звёзды. Хранила её в рюкзаке. Ни мама, ни подруги не видели. Стыдно. Словно, вот покажу, а кто-нибудь скажет: «Ты же большая! А тут...». И махнёт рукой.
Да так бы и было всегда, если бы однажды…
Мама привела меня в новый огромный магазин — шумный, блестящий, с полами-жалобщиками на всех, кто по ним ходит. Новое мамино платье дополняла идеальная укладка, которую чуть портил телефон, прилипший к уху, будто без него уже и не дохнуть.
— Да, милый, почти закончила, — говорила мама, перебирая блузки. Телефон скользнул из её рук; взгляд на миг прояснился, но сразу же утонул в тумане, а она продолжала: — Нет, не мешает. Тихая же, как щенок. Вся в папашу. Просто стоит и ждёт.
А я тут же рядом. Не за тридевять земель. Стою, сжимая рюкзак с котом, нарисованным маркером. Внутри — та самая книжка. Про девочку и дракона. Хоть и стеснялась, а хотела показать маме — сказать: «Смотри, и мне что-то по силам». Но она не смотрела — смеялась в телефон, заглядывала в зеркало, поправляла макияж. А я, что я — просто часть интерьера.
— Мам, можно примерю вот это? — тихо спросила я и указала на платье с вышитыми звёздами. Оно висело одиноко, будто его все забыли.
— Потом, потом, — бросила мама, даже не глядя. — Сейчас не время. Видишь же, разговариваю.
— Ты всегда разговариваешь... — прошептала я.
Мой взгляд скользнул по её озадаченному лицу, отражённому в витрине. Мама нахмурилась; морщинки у глаз, раньше почти незаметные, вдруг стали ясно видны. Во взгляде читалось: «Старею».
Неужто тоже боится стать невидимой?
Но на меня она так и не взглянула, лишь недовольно поинтересовалась:
— Что? Говори громче!
А я не стала повторять, просто развернулась и пошла к примерочным. Кроссовки стучали по полу, как капли дождя, который никто не слышит.
Хочу, чтобы ты заметила, чтобы испугалась и поняла: я могу исчезнуть, просто взять и уйти. И тогда ты бросишь свой телефон и примешься меня искать. Будешь звать. Плакать. И поймёшь, что я — не просто фон.
Я зашла в кабинку, задёрнула штору. Внутри царила тишина. Только моё дыхание и стук сердца. Зеркало выглядело старым, по нему бежала лёгкая дымка, похожая на иней. Я присмотрелась: взгляд усталый, точно я и не я уже, давно перестав быть собой.
— Ну, Мира, — прошептала я, — покажи им.
Платье легло на плечи поверх футболки: впопыхах не стала ту снимать.
Обнова сидела идеально, будто платье шилось для меня. И в тот же момент зеркало дрогнуло. Отражение исказилось, лицо растянулось.
Меня потянуло внутрь, но я не сопротивлялась: шагнула вперёд и исчезла.
За шторкой осталось только пустое платье на полу. И телефон. Мама бросила его, когда наконец оторвалась от разговора и обернулась. А он скользнул по полу, прокатился под шторкой в кабинку и остановился ровнёхонько напротив зеркала. И теперь только телефон там и виднелся – в полумраке.
— Мира?! — закричала мама. — Где ты?
Никто не ответил.
Зеркало в углу медленно потемнело; на секунду в нём мелькнуло золотое сияние — кто-то улыбнулся из другого мира, не иначе.
Итак, я шагнула в зеркало, и мир за спиной захлопнулся, как дверь, которую больше не открыть.
Передо мной высился лес. Воздух пах льдом и пеплом. Я стояла посреди тропы, вымощенной забытыми словами: «Не нужна», «Невидимая», «Почему ты не смотришь?» — стелился шёпот под моими ногами.
Шаг, ещё один. Я вдруг поняла: то не сказка, то правда. А зеркала просто пускают тех, кто умеет смотреть.
В Зазеркалье не было волшебных тропинок и пряничных домиков. Только чёрные стволы растущих вверх корнями деревьев, и небо, заполненное фрагментами отражений чужих слёз. Здесь правят...
***
***
— Наконец-то! — раздался голос, холодный, скрипучий, как ржавые петли.
Я обернулась.
Она стояла в тени перевёрнутого дерева — высокая, худая, будто собранная из теней. Платье — чёрное, точь-в-точь дыра в небесах. Волосы тонкой паутиной охватывали голову, шевелились сами по себе. А глаза… в них царила пустота. На меня уставились два зеркала, в которых ничего не было.
Злая фея.
— Ох, и долго же ты боролась! — сказала она. — Столько лет я ждала, вечность следила. Через каждое отражение, взгляд в окно или сон, в котором ты видела его. Куча сил, бездна разочарований. Я почти отчаялась.
— Кто ты? — спросила я, отступая.
— Та, кого ты не видишь, — прошипела она. — И я...
Она не договорила и шагнула вперёд. Тень отделилась от ног и потянулась ко мне.
— Зови меня Симсинда, — сказала она. — И ты сама впустила меня.
— Но почему именно я?
— Потому что видишь. Потому что веришь. А свет — самое вкусное, что есть в мире. Особенно, когда он не знает, что его украли, хотя может сделать меня видимой. Снова.
Симсинда замерла — зеркало за моей спиной будто ударило её в душу. На миг она вспомнила. Но тут же пальцы обратились в когти; тень змеёй отползла от её ног, обвила мои щиколотки — потянула вниз.
Я сжала кулаки. Слёзы катились, но крик не вырвался из мятущейся души. Голос мой дрогнул, но не затих:
— Ты ошибаешься. Я не свет, раз хочу быть спасённой. Я свет, потому что не сдаюсь.
И тут небо вспыхнуло.
Золотой луч пронзил тьму. Где-то вдалеке раздался рёв — не злой, скорее печальный. Как ветер над горами.
Симсинда отпрянула и взвыла:
— Нет! Ты не должен быть здесь. Я не позволю!
Но было поздно.
Он прилетел без шума. Крылья вспарывали мглу, не оставляя следа. Глаза сияли, как луны над пустыней, и в каждой — бездна, в которую лучше не смотреть.
Агаф.
— Разрешения? — бросил он, вставая между мной и Симсиндой. – Кому они нужны? Я пришёл не просить. Моё дело — забрать. — Его голос прозвучал треском льда под ногами.
Он подхватил меня, осторожно сжав лапами, будто я хрупкая, не крепче снежинки. Симсинда закричала, но Агаф уже взмыл в небо.
— Почему ты спас меня? — спросила я; мы пролетали над лесом, где звёзды сияли живым светом.
— Ты не побоялась поверить, — ответил он. — И не отвернулась от темноты, а увидела меня, когда остальные видели лишь стекло и тени. Но держись!
Разве Симсинда могла так легко сдаться? Она вырвалась из смерча, что возник на месте Агафа, когда тот взлетел.
Щелчок пальцами! Воздух сгустился в тьму. Из неё проступили когти. Волосы феи ожили, извиваясь, как змеи.
Она бросилась за нами, роняя за собой куски треснувших облаков
Агаф заметил погоню, нырнул, уходя от удара. И повёл Симсинду к воде: вдруг не выдержит отражений собственной силы?
Я что было сил вцепилась в чешую. Мы пронеслись над озером, где виднелись лица тех, кого Симсинда уже поглотила. В тумане из воды тянулись руки. Агаф рявкнул; луч света рванулся из пасти — руки рассыпались пеплом.
Колдунья разделила свою тень и кинула часть вперёд. Та рванулась следом, растягиваясь рваной тканью и стремясь обвиться вокруг хвоста Агафа. Он закрутился, ударил — тень исчезла.
Нырок в туман! Особое место Зазеркалья, где время течёт вспять, а воспоминания становятся зримыми. Замелькали образы моей жизни: смех, слёзы, первый день в школе. Симсинда тянулась к тому дню, когда я сказала: «Никому не нужна», и пыталась обратить его в портал.
Агаф взревел; его свет спалил воспоминание-тень, превратив в искорку, и та звёздой улетела вдаль.
— Ты не можешь трогать её прошлое, — прорычал он. — Оно принадлежит ей. И оно — светлое.
Последний рывок. Зеркало мерцало вдали, пульсировало в такт биений моего сердца. Симсинда бросилась наперерез, став чёрной стрелой. Но Агаф расправил крылья; его свет полыхнул испепеляющей яростью.
Колдунья закричала и рассыпалась на осколки. В них отразилось её лицо — испуганное, потерянное, почти детское. На мгновение в глазах мелькнуло сожаление.
Но — поздно.
Агаф врезался в зеркало, и мир за моей спиной схлопнулся.
Я стояла в примерочной. В груди стучало, словно запертая птица рвалась наружу. Платье с вышитыми звёздами — а оно снова было на мне — дымилось по краям. Тронула край, не доверяя чувствам.
Реальность!
На мгновение в зеркале появился блеск золотых глаз дракона. Я улыбнулась и прошептала:
— Спасибо, друг.
Мама ворвалась в кабинку, бледная, со смазанным макияжем.
— Мира?! Ты где была?! Думала, совсем потеряла тебя!
Время здесь явно бежало медленнее. Мама крепко обняла меня, а сама вся дрожала.
— Я исчезла, но меня спас дракон, — пояснила я.
Мама хотела было улыбнуться, как поступают взрослые, едва заслышат сказки детей. Но её отражение в зеркале вдруг моргнуло и на мгновение налилось золотыми красками.
Она замерла и прошептала:
— Ты… серьёзно? Я же слышала голос…
— Верно, — кивнула я. — И он велел тебе смотреть на меня. А не только в телефон.
Мама опустила глаза.
— Больше не буду, — пообещала она. — Вот же, смотрю и вижу тебя.
Она убрала телефон в сумку. Но рука её при этом дрогнула. Ладно, она пытается, я же видела – уже хорошо. И пока того хватит.
А где-то за гранью, в мире злых фей и добрых драконов, один из них тихо вздохнул и стал терпеливо ждать.
Оттого, что свет всегда возвращается.
И оттого ещё, что одна девочка снова поверила: мир не так плох, как кажется на первый взгляд.
Автор: Альфа
Источник: https://litclubbs.ru/articles/70903-devochka-kotoraja-pomnit.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: