Потом Коля и Мила Петровна уволились. Говорили, у них родился сын. А может, дочка. Слышать об этом было больно. Владик плакал по ночам беззвучно, по-мужски, чтобы никто не видел – воспиталки целыми днями трещали, что мальчикам плакать стыдно. Ничего не понимали в жизни эти тупые воспиталки, у них-то, ясен пень, были и папка и мамка в детстве. И вообще – терять друга – очень тяжело, хоть бы кто-нибудь поддержал. Но разве они поймут Владькино горе? Только и разговоров: та-та-та, про начальницу, про цены, про непруху, про своих тупых мужей и своих обожаемых деточек – сволочи, хоть бы постеснялись детдомовских ребят!
Владик страдал, страдал и страдал бы еще очень долго, пока не появилась в его жизни… девочка Олеся.
Она была такая маленькая, такая беззащитная и такая потерянная, что у парня сжалось сердце в тот самый момент, когда он ее увидел. Олеся поступила в детский дом из приюта, где ее «мариновали» шесть месяцев. Все шесть месяцев девчонка тосковала по бабушке. Бабушка была опекуном, и им очень хорошо жилось вдвоем. Родители… Родителей Олеся не знала – долгое время баба Юля рассказывала внучке, что нашла ее в цветке, как дюймовочку. Олеся очень была похожа на дюймовочку – беленькая и такая миниатюрная, такая аккуратненькая, что даже воспиталки умилялись – прелесть!
Бабушка совсем запутала ребенка своими дурацкими фантазиями. Конечно, ей совсем не хотелось травмировать девочку. Ну как скажешь, что Олеськина маман всю свою недолгую жизнь бухала, как не в себя, а потом залетела, фиг знает, от кого. И что? «Кирять» дальше беременность ей нисколько не помешала. Она и родила Олесю под хмельком. Родив, удрала. Ребенка забирала бабка, совсем не бабка с виду, молодая еще, не лишенная привлекательности женщина.
Недоношенная Олеська, полежав в кювезе, после роддома еще «доращивалась» бабушкой в аккуратном и уютном гнездышке, в тишине и любви. Бабушка Юля никак не могла понять, откуда в ней столько любви к малюсенькому комочку плоти с прозрачными пальчиками, морщинистому, страшненькому, как голому мышонку. Родную дочку она так и не сумела полюбить. Потому и вышло так, что дочка покатилась по наклонной. А вот любовь к Олесе нахлынула на Юлию мощной лавой, затопив ее навеки. С головой.
Мамка видела Олесю единственный раз в жизни. Посмотрела на кроватку, поцокала языком. И слиняла восвояси. После праздников нашли ее замерзшей под трубами. Напилась и уснула. Вот такая жизнь. Юлия похоронила дочь, оплакала, отпела в церкви и с облегчением забыла про нее. Думала, дар небес. Думала, что исправит свою ошибку. Радовалась. Недолго. Когда Олесе стукнуло шесть лет, бабушка заболела. Заболела резко. Тяжело. Смертельно. Умерла быстро, оставив свою кровиночку одну-одинешеньку. И вот она, нарядная, как куколка, голубоглазая, курносенькая, золотистая блондиночка, попала в приют, в компанию угловатых, с характерными чертами лица детей пьющих родителей.
Ее обижали. Тышкали по делу и без. Не любили за красоту и нежность. Клевали, как гадкого утенка. Один раз даже макнули головой в унитаз. В итоге – нервный стресс и полная потеря речи. И вот такую немую русалочку после недолгого психотерапевтического лечения направили в местный детский дом.
И Владика тоже накрыло лавиной. Он, как настоящий (хоть и карманный пока) мужчина сразу же организовал над Олесей полную опеку. Ну и пусть его никто не усыновил. Пусть. Зато он усыновил маленькую девочку! Пусть у него будет собственная дочка! Он сказал! А коли мужик сказал, так мужик и сделал! Да любая мамка ахнет, позавидуя заботе, которую проявлял Владик об Олесе! И не врачи, а именно Владик вылечил девчонку, что бы там они не крякали! Он вернул Олеську к жизни! Да!
Если бы можно было, они бы и за партой вместе сидели. Но Олеся – младше. Ничего, уроки делали вместе, сидя в учебном классе детского дома неизменно вместе. Никто и не удивлялся уже общему их заявлению – поженятся. Непременно поженятся, как только можно будет.
И поженились. И свадьбу гуляли в том же самом детском доме. На бракосочетание пригласили дядю Колю и Милу Петровну. Владик умел прощать обиды. А дядя Коля смотрел на красивую пару и сокрушался своей трусости – детей жена ему так и не нарожала. Больные почки. Нельзя Миле рожать. К выносу торта, испеченного тут же, на детдомовской кухне, дядя Коля не выдержал, подошел к жениху.
- Ты прости меня, Владька. Прости за все.
Заплакал, конечно.
Владька сказал, что зла на него не держит и понимает. Дядя Коля немного успокоился, но не настолько, чтобы изгнать из своей памяти образ мальчика, вцепившегося лапками в спинку водительского сидения, похожего на маленького и любознательного, доверчивого, наивного котенка. Которого Коля так и не забрал к себе. Это воспоминание мучило, доводило до слез и лишало сна… Жена знала о причине страданий Николая и помалкивала, чувствуя свою вину. Могла ведь поспособствовать, замолвить нужное словечко, усыновить парнишку. Могла, но… не хотела.
Как всякий образованный человек, она знала, что такое генетика. И знала, что дети пьющих родителей часто повторяют их судьбу. Потому и не стремилась к усыновлению мальчика, всячески отговаривая Николая от опрометчивого, ненужного поступка. А вот как вышло… И ничего не поделаешь. Своих ребятишек не случилось, Владьку не взяли… Муж на нерве, хоть и скрывает это. Может, плюнуть на все страхи, да и взять ребеночка? А как? Сами немолодые уже, она вся больная… Дура, дура, круглая дура она, вот и все.
Они такие потерянные были, эти незадачливые супруги. Они даже разговаривать друг с другом перестали, втайне виноватясь и виня друг друга.
Случай распорядился иначе и перевернул жизнь обеих пар.
Когда Олеся родила свою первенку и прогуливалась с коляской по городу, судьба столкнула ее с Милой Петровной. Разговорились, то да се. Мудря Олеся обратила внимание, КАК смотрит на младенчика Мила, жадно, с тоской...
И мудрая не по годам, хитренькая Леська повернула разговор... на «хныканье обыкновенное». Мол, бабушек и дедушек нет. Даже прабабушек нет. Опыта нет. Ничегошеньки Олеся не умеет...
Чуткая Мила вызвалась помогать: времени вагон. И, как-никак, она педагог... Приступили к делу, так сказать, не отходя «от кассы». Малютка была спокойной, как удав. В квартирке - чистота. Но Мила на время «ослепла». Она поняла - эта юная мама дала ей шанс. Настоящий шанс. Упускать его нельзя.
Вот так у ребят появились родные люди, а у ребятишек - чуткие бабушка и дедушка. Все у них хорошо и семейно. И все у них будет хорошо и дальше, я уверена.
Это я к чему вам рассказываю? Да к тому, что надежду терять нельзя. И поменьше сомневаться. И побольше верить собственному сердцу. Может, хорошо сразу и не случится, но если не бояться слухов, страхов и всякой ерунды, то терпение ваше обязательно будет вознаграждено!
Анна Лебедева