— Мы не сможем их победить силой, — объяснял Корвус, расхаживая по залу практик. — Их сотни, и у них батарейка размером с дом. Наша цель — не дать им её использовать. Сбить концентрацию. Заставить их бояться собственной тени. Ты — свет, я — тьма. Но не по отдельности. Мы будем работать… в противофазе.
— Как это? — не понял Леон.
— Ты создаешь источник света. Яркий, резкий. Тени становятся гуще и чернее. Я использую их как материал. Я строю стены — ты наполняешь их жизнью, чтобы они не рушились. Это будет грязная магия, Леон. Некрасивая. Орден назовет это мерзостью. Ты готов?
— Нет, — честно ответил Леон.
Корвин кивнул:
— Знаешь, я тоже. Но у нас впереди целая ночь...
***
Они вышли на окружающую Цитадель стену, когда первые лучи солнца коснулись шпилей. Зрелище было величественным и пугающим. Внизу, у границы искалеченной земли, выстроились ровные ряды людей в бело-золотых доспехах. Они сияли так ярко, что было больно смотреть. Впереди, на парящей платформе, возвышался Алтаир. Перед ним висел массивный кристалл в оправе из небесного металла — тот самый Молот Рассвета. Он пока спал, но по граням уже пробегали пульсирующие сполохи.
— Красиво стоят, — оценил Корвус, опираясь на парапет, словно зритель в театре. — Геометрия безупречная. Жаль, что война — это не геометрия, а хаос.
— Они не атакуют Чащобу, — заметил Леон. — Почему?
— Ждут, пока накопится заряд Молота. Зачем им рисковать в ближнем бою с твоим «садом»? Алтаир хочет выжечь всё дистанционно. У нас есть минут двадцать.
Леон посмотрел на Чащобу. Она чувствовала угрозу. Чёрные кроны дрожали, корни судорожно впивались в землю, словно пытаясь закопаться глубже. В голове снова зашелестел панический шёпот: «Огонь… идёт белый огонь… боюсь боли…»
— Я готов, — выдохнул маг. И почувствовал шевеление где-то в районе солнечного сплетения, будто его Тень согласно кивнула.
В этот момент Алтаир поднял жезл. Кристалл Молота Рассвета загудел, набирая мощь, и воздух над долиной задрожал. Но ударить он не успел.
— Начали! — рявкнул Корвус.
Леон выбросил руки вперед. Он не стал бить в воинов. Он ударил в небо над ними. Ослепительная вспышка, ярче тысячи солнц, разорвала сумрак утра. Воины Ордена инстинктивно вскинули щиты, закрывая глаза.
И в тот же миг, используя резкий контраст со вспышкой, в дело вступил Корвус.
Тени, отброшенные воинами, вдруг ожили. Они оторвались от земли, стали плотными, вязкими. Архимаг Тьмы дёргал пальцами, как кукловод, и теневые путы обвивали ноги гвардейцев, выдёргивали оружие из рук. Строй рассыпался. Кристалл на платформе Алтаира мигнул — концентрация магов, питающих его, сбилась.
— Щиты! — скомандовал Корвус. — Они сейчас ответят залпом лучников!
Леон увидел, как сотни стрел, зачарованных на пробивание магической защиты, взмыли в воздух. Корвус ударил посохом о камень, и из земли перед Цитаделью и Чащобой вырвались уродливые костяные наросты — древняя магия, стены из окаменевших останков. Но они были хрупкими, сухими.
«Наполни их!» — мысленно крикнул Леон сам себе. Смысла в таких воплях не было, но так он чувствовал себя уверенней.
Он направил поток чистой жизненной силы прямо в эти мёртвые кости.
Эффект был чудовищным и потрясающим. Костяная стена мгновенно обросла мхом, покрылась корой, переплелась живыми, пульсирующими лианами. Стрелы, ударив в этот симбиоз смерти и жизни, не пробили его, а завязли, тут же оплетённые жадной зеленью.
— Отлично! — захохотал Корвус, и в его смехе впервые слышался азарт. — Видишь? Им это не нравится! Они не понимают, с чем воюют!
Внизу царила паника. Орден Света привык сражаться с Тьмой, которую можно изгнать Светом. Или с монстрами, которых можно сжечь. Но они не знали, что делать с тенью, которая становится гуще от их же фонарей. Или с мёртвой стеной, которая регенерирует быстрее, чем они её рубят.
Алтаир на платформе был в ярости.
— Еретики! — его голос, усиленный магией, гремел над долиной. — Вы оскверняете саму суть магии! Стереть их! Зарядить Молот! Полная мощность!
Кристалл снова начал наливаться светом. На этот раз — гораздо быстрее. Маги Ордена, поняв, что обычные атаки бесполезны, направили всю свою силу в артефакт, истощая себя.
— Он сейчас взорвёт всю долину, — понял Леон, чувствуя, как волосы на руках встают дыбом от статического электричества.
— Нам не создать щит такой мощности, — процедил Корвус. Он выглядел уставшим, бледное лицо покрылось испариной. — Даже если мы объединимся… Мой мрак он выжжет, твой свет просто поглотит. Это конец, мальчик. Мы выиграли время, но не бой.
Вокруг Молота Рассвета начал формироваться шар абсолютной, стерилизующей белизны, готовой обрушиться на Чащобу и Цитадель. Воздух звенел от напряжения.
Чащоба закричала, зарыдала. Беззвучно, ментально. Это был крик ужаса перед небытием.
И тут Леона накрыло странное спокойствие.
Он вспомнил тот урок в зале практик. «Не стена. Не отражение. Болото. Пыль на зеркале. То, что лишает удар смысла».
Он посмотрел на Корвуса, на окружающую его ауру чёрной магии. Посмотрел на свои руки, сияющие светом.
Внутри него встрепенулась Тень.
«Ты не сможешь сделать это один, — сказала она. — Но вместе с ним… Вместе вы сможете породить Ничто».
— Корвус! — крикнул Леон. — Дай мне Тьму! Всю энергию, что есть!
— Ты не выдержишь!
— Нет! Лей! Прямо в меня!
Архимаг не стал спорить. Он выбросил руки, направляя поток вязкой, тяжёлой тьмы прямо в грудь Леона. А тот призвал все силы Света, которые смог.
Две противоположности встретились в его теле.
Боль должна была разорвать его на части. Но Леон не стал сталкивать их лбами. Он позволил им смешаться. Он вспомнил свои эмоции: желание защитить и уничтожить. Ярость и смирение.
В тот момент, когда от кристалла Алтаира стала расходиться ослепительная волна Света, Леон вскинул руки.
Вокруг Цитадели и Чащобы развернулся купол. Не чёрный, не белый. Цвета пепла. Цвета сумерек. Цвета, в котором исчезают все очертания.
Волна от Молота Рассвета врезалась в Серый Щит.
Маги Ордена ожидали чего угодно, но не этого. Свет просто… увяз. Он начал растворяться в серой пелене, как сахар в горячей воде. Щит не отражал удар. Он поглощал его, разбирая на составляющие, нейтрализуя разрушительную ярость.
— Невозможно… — прошептал Алтаир на своей платформе, глядя, как импульс от величайшего оружия Ордена бессильно угасает в серой дымке.
Леон стоял в центре сумрачной бури и ощущал себя проводником. Свет и Тьма кружились в нём в бешеном танце, но не боролись, а дополняли друг друга. Он ясно видел структуру заклинания Алтаира — жёсткую и такую хрупкую в своей правильности.
— Баланс, — прохрипел он. — Истинная сила — в балансе.
Когда свет Молота иссяк, опустошив резервы сотен магов, Серый Щит мягко опал, туманом расползаясь по земле.
В долине воцарилась оглушительная тишина. Никто не мог поверить, что они живы. Чащоба затихла, окутанная туманом Тени.
Леон опустил руки и осел на каменные плиты, чувствуя себя пустым сосудом, готовым наполниться чем-то новым.
К нему подошёл Корвус. Архимаг выглядел потрясённым, что случалось с ним крайне редко. Он посмотрел на дымящийся вдали кристалл Молота, потом на Леона.
— Ну ты и монстр, — сказал он, и в его голосе прозвучало искреннее восхищение. — Как тебе это удалось?
— Я просто перестал выбирать, — устало улыбнулся Леон. Он посмотрел на свою тень. Самую обычную тень. — Я принял обе стороны.
Внизу армия Ордена начала отступление. Алтаир, понимая, что его главное оружие уничтожено, а штурмовать укрепления, защищённые такой магией, — самоубийство, отдал приказ к отходу.
Леон не смотрел им вслед. Он смотрел на Чащобу. Чёрные стволы постепенно светлели, приобретая благородный пепельный оттенок. Дикие, хищные лианы расслабились, сплетаясь в причудливые арки.
— Кажется, мы выжили, — констатировал Корвус, помогая Леону подняться. — И, кажется, я теперь твой должник. Ненавижу быть должником.
— Сочтёмся, — ответил Леон, чувствуя, как ветер со стороны Чащобы несёт аромат влажной листвы. — Не выпить ли нам кофе. Сваренный без магии. И, чур, варю его не я.
***
Прошло полгода.
Мир не изменился в одночасье, но слухи разносятся быстро.
Леон больше не носил белые одежды Ордена. Но и в чёрное, как Корвус, не облачился. Его плащ был цвета грозового неба, цвета сумерек.
Они с Корвусом остались в Цитадели. Орден объявил эту землю «Проклятой пустошью» и запретил туда ходить под страхом смерти, что, разумеется, только подогрело интерес всякого рода смельчаков, изгоев и искателей истины.
Чащоба изменилась. Вечно голодный монстр превратился в место необузданной, но гармоничной жизни. Её окрестили «Садом Двух Ликов». Днём и ночью тут царил полумрак, цветы в котором светились мягким внутренним светом, а в шелесте крон деревьев можно было расслышать пророчества. По крайней мере, так поговаривали те, кто тут побывал.
Леон, теперь известный как Серый Странник или Архитень, стоял рядом с Корвусом на парапете.
— Опять паломники, — проворчал архимаг Тьмы, кивая на группу людей, бредущих по тропе к Цитадели. Среди них были и бывшие светлые послушники, и тёмные практики-самоучки. — Скоро придётся открывать гостиницу. Я не нанимался в трактирщики.
— Вы же сами открыли лабораторию для вольных слушателей, — усмехнулся Леон. — Теперь не жалуйтесь. Ночлег им не нужен, всё равно на ночь все сбегают в Сад, пророчества слушать. А сюда они идут за пониманием.
Корвус фыркнул, но от уголков его глаз побежали морщинки, как лучики тепла, которых полгода назад там не было.
— Понимание... — передразнил он. — Ладно. Иди, встречай гостей, Странник. А я пока буду к вступительной лекции готовиться. Расскажу им, как один идиот чуть не уничтожил мир, пытаясь спасти кучку деревьев, и в итоге создал новую ветвь магии.
Леон отправился навстречу новичкам. Его Тень мягко скользила следом, не пытаясь вырваться вперед и не отставая. Они были одним целым. И впервые в жизни Леон знал, что он находится именно там, где должен быть. Не на свету, не во тьме, а на грани — там, где и обитает настоящая жизнь.