Откровение Корвуса застряло в сознании Леона тяжёлым, нестираемым пятном. В теории всё было ясно: нужно стать «чем-то третьим». Но как это сделать на практике, когда внутри бушуют два взаимоисключающих инстинкта?
На следующий день тренировки в Зале практик приобрели новый, мучительный характер. Корвус больше не провоцировал ярость. Он требовал невозможного.
— Забудь о Свете, — говорил он, расхаживая перед Леоном. — Забудь о Тьме. Представь… иллюзию. Нечто, что выглядит реальным, но не не несёт в себе ни чистоты, ни глубины. Магию-обманку. Пыль на зеркале.
Леон пытался. Пробовал соединять в ладонях тепло Света и мрак Тьмы в холодную, тягучую энергию Тени, которую только начал ощущать как нечто отдельное от себя. Но вместо слияния получалась грязь. Буквально.
Материализовался отвратительный липкий комок, пахнущий гарью и гнилыми листьями. Он не светился и не поглощал свет — он просто был, уродливый и инертный. Завис на миг в воздухе, затем с глухим шлепком упал на каменный пол и растёкся зловонной жижей.
— Отвратительно, — констатировал Корвус, морща нос. — Но хоть какой-то прогресс. Продолжай.
Дни превратились в череду унизительных провалов. Каждая попытка оборачивалась пародией на магию. Карикатурой силы. Внутри Леона шла настоящая война: светлая часть души кричала о кощунстве, о падении, о том, что он создаёт «нечистое». Тьма шипела, что эти жалкие поделки недостойны даже презрения, что настоящая сила в ярости и поглощении.
Однажды, когда созданный им «щит» распался в воздухе, словно истлевшая ткань, Леон в отчаянии швырнул остатки энергии в стену. И случилось неожиданное.
Энергия, не оформленная ни в какую концепцию, просто сырая смесь его разочарования и усталости, ударила в древний камень — и не отскочила, не взорвалась, а просто впиталась в него. На миг камень стал каким-то выцветшим, словно ненастоящим, нарисованным. Будто на мгновение стёрли саму его материальность.
Корвус, наблюдавший за этим, вдруг выпрямился.
— Стоп. Что это было?
— Я не знаю... — поник Леон. — Я просто устал. Захотел, чтобы всё исчезло, и вот...
— Повтори, — приказал архимаг, и в его глазах зажёгся острый, голодный интерес. — Не пытайся создать что-то. Не пытайся защищаться. Пробуй сделать так, чтобы удар потерял смысл.
Это шло вразрез со всем, чему учили Леона. Магия была действием, волеизъявлением. А Корвус требовал от него пассивного неприятия самой сути конфликта.
Но повторить то, что получилось случайно, Леону никак не удавалось. Маг то впадал в уныние, то приходил в ярость на себя, на Корвуса, на весь мир. Он чувствовал себя калекой, который разучился ходить и теперь не может освоить даже костыли.
А время утекало. Это ощущалось почти физически.
***
Леон стоял у узкого окна в библиотеке, пытаясь вникнуть в текст мудрёного трактата по геомантии — Корвус почему-то решил, что это будет полезным. И вдруг наступила тишина. Низкий гул, ставший уже привычным фоном, сменился напряжённым, выжидающим молчанием. Будто Чащоба затаила дыхание.
— Корвус, — позвал Леон, не в силах заставить себя взглянуть на мрачный пейзаж за окном. — Что-то не так.
Архимаг, углубившийся в изучение карты лей-линий, поднял голову. Он отложил перо и подошёл к окну, став рядом с Леоном.
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Просто слишком тихо...
Глаза Корвина закатились, но в этом не было ничего странного. Леон знал — архимаг сейчас общается со сторожевой сетью Цитадели. Наконец тот тряхнул головой и ткнул пальцем куда-то на юго-восток:
— Там.
Сначала Леон ничего не заметил. Лишь знакомые подёрнутые дымкой холмы. А затем вдали, там, где проходила руническая межа, вспыхнула точка. Сгусток чистого, белого света, холодного и безжизненного. Через несколько секунд он погас, но через мгновение зажёгся на соседнем холме. Затем — ещё правее. Тревожные сигнальные огни выстраивались в цепь.
— Орден, — прошептал Леон, и сердце его заледенело в груди.
— Не просто «Орден», — проскрипел Корвус. — Это карательный легион. Сейчас они пробуют на зуб нашу оборону. Это объявление войны. И ведёт их, без сомнения, сам Алтаир. Верховный маг любит эффектно выйти на сцену.
Леону стало плохо. Он вспомнил ледяной голос в мраморном зале, каменные лица судей. Страх, который он тогда видел в их глазах, похоже, теперь обернулся решимостью стереть угрозу с лица земли.
— Они идут к Чащобе.
— И к нам, — добавил Корвус, уже отходя от окна. — Алтаир не станет разбираться в тонкостях. Для него Чащоба — чудовище. А я — еретик, приютивший другого еретика. Идеальный повод одним ударом избавиться от двух проблем. Он, наверняка, везёт с собой Молот Рассвета.
— Что это? — спросил Леон, следуя за архимагом в главный зал.
— Артефакт времен моей юности, — ответил Корвус, срывая со стены тяжелую, испещренную рунами карту. — Грубая, тупая сила. Концентрирует энергию десятков магов в одну сферу чистого, нефильтрованного Света. Предназначена для выжигания очагов скверны, некрополей, проклятых земель. Превращает всё в радиусе... большом радиусе в стекловидную пустыню. Чужая магия, тени, жизнь — всё испаряется. Идеальное оружие для того, кто верит, что мир можно, и нужно, сделать стерильно чистым.
Леон сглотнул. Картина была ужасающей. Чащоба, его больное, одинокое дитя, будет уничтожена в одно мгновение. Цитадель, ставшая ему после изгнания из Ордена хоть и мрачным, но домом, — обращена в пепел и стекло.
— Что же нам делать? — его голос прозвучал сдавленно.
Корвус достал с одной из полок карту, развернул её на столе.
— Есть два варианта, — спокойно сказал он. — Первый — эвакуация. Тут есть подземные ходы. Они ведут далеко за пределы этой территории. Мы можем уйти. В конце концов, Цитадель — это просто камни. Мы же маги, сможем обосноваться в другом месте. Чащоба… Нам придётся ею пожертвовать. Да, это будет бегство, но такова жизнь.
Архимаг смотрел без вызова, без эмоций.
— Нет, — тихо, но отчётливо произнёс Леон. — Я не могу убежать. Чащоба — живая. И я за неё в ответе. Если Орден уничтожит её, это будет не казнь монстра. Это будет убийство существа, которое даже не осознало себя. Я уже однажды сбежал от последствий. Я не побегу снова.
Он ожидал насмешки, сарказма, очередной лекции о тщеславии. Но Корвус лишь медленно кивнул. В глазах архимага промелькнуло что-то, отдалённо напоминающее уважение.
— Предполагал я это, — пробормотал он. — Ненавижу геройство. Оно такое… неэффективное. Затратное.
Корвус вздохнул, глубоко, как человек, готовящийся к тяжёлой, неприятной работе.
— Что ж. Тогда вариант второй, — он ткнул пальцем в карту, в центр долины перед Цитаделью. — Големы займут наш любезный Орден на какое-то время, а мы пока будем готовиться к бою.
Продолжение следует...