Вера
Вернувшийся от Морозова Рощин, обнадёжил, что граф Морозов согласился выслушать Веру.
Вера уже совсем плохо соображала от усталости, после того как вымывшись, переодевшись и перекусив, сидела в ожидании Рощина, чтобы узнать, есть ли у неё шанс воспользоваться странным мимолётным знакомством или нет.
Немного успокаивало то, что Рощин знал графа Морозова, рассказал, что они вместе воевали. Насколько Вера знала мужчин, этот факт должен был сыграть ей на руку, Рощина Морозов точно сразу не выгонит, по крайней мере выслушает.
Марфа уснула, отказавшись спать где-то в отдельном помещении, хотела лечь на пол в спальне Веры, но Домна Афанасьевна организовала ей кровать, правда узкую, но лицо у Марфы сделалось счастливое. А Вера вдруг поняла, что ни разу не была в том строении, где она жила с Фролом и даже не знает, на чём она там спала.
Зная этих Воробьёвых, может и на полу, поэтому таким счастьем сейчас озарилось лицо при виде простой и узкой кровати.
После слов Рощина, что граф Морозов приедет завтра к вечеру, Веру немного отпустило, и она легла спать, а среди ночи, ближе к рассвету, её разбудила Домна Афанасьевна, и рыдая сообщила, что отец отходит.
Вера успела попрощаться с Иваном Григорьевичем. Он хотя ей и не был родным отцом, но всё же она ему была благодарна, он сделал всё что мог, чтобы защитить дочь. А то, что замуж неудачно выдал, так ведь хотел как лучше.
Под утро купца Ивана Григорьевича Фадеева не стало. И теперь Вере точно нужна была помощь графа Морозова, потому что не выйти из дома и не пойти на похороны отца она не могла. Но Вера сильно опасалась, что как только она выйдет из дома, так сразу попадёт в грязные лапы супруга.
Ей нужна была защита. И теперь она намеревалась её получить. Знала, что нет у неё другого выхода. Вера ощущала себя канатоходцем, будто стояла на тонком канате, балансируя над пропастью, шаг влево или вправо и упадёшь, ей нужен был кто-то, кто протянет мне руку, чтобы она смогла удержаться.
Похороны отца назначили на третий день, публиковать в газете Вера запретила.
- Завтра опубликуем, Илья Андреевич, - сказала она Рощину, - как определится с поддержкой от графа Морозова, так и огласим.
- Да вы не волнуйтесь, Вера Ивановна, - пытался успокоить меня Рощин, - супруга вашего на порог не пущу, слуг всех предупредил, чтобы ни слова.
Вера вздохнула, подумала, что лучше перестраховаться. Может и не по-людски, да ничего, люди не осудят.
Весь день Вера провела в хлопотах. С утра пришли старухи из храма, отца обмывать и готовить к похоронам. Потом поверенный приехал, привез подготовленное прошение императору, а потом сидела с ним долго над завещанием, об этом она сама попросила его, и он Вере каждую бумагу объяснял. Под конец разговора сказал:
- Вот не думал я, Вера Ивановна, что батюшка ваш такое хорошее образование вам дал. Эвон вы как во всём разбираетесь.
Вера промолчала, не рассказывать же ему, что её батюшка, там, в прошлой жизни, и вправду учителей нанимал заграничных, а потом уже она сама училась где только могла.
В доме было тихо, Домна Афанасьевна оплакивала Ивана Григорьевича, из своей комнаты почти не выходила, зеркала все закрыли тёмными тряпками. Марфа пристроилась помогать на кухне.
Вера так и сидела в рабочем кабинете отца, просматривала бухгалтерские книги. Её всегда успокаивали цифры.
В дверь постучали, вошёл слуга и сообщил, что его послал Илья Андреевич.
- Барыня, Илья Андреевич просили передать, что гость прибыл.
Вера встала:
- Куда он его поведёт?
- В чайную комнату, - сообщил слуга.
- Ступай, распорядись, чтобы чаю подали, я скоро подойду.
Чайная комната была хорошим выбором. Небольшая, но за счёт почти полного отсутствия мебели, смотревшаяся просторно. Два больших окна во всю стену давали много воздуха и света, а вечером, когда снаружи темнело, именно с той стороны было видно большой проспект, освещённый фонарями. Да и сама комната находилась в дальнем коридоре особняка, там можно было поставить охрану так, что никто не услышанным не подберётся.
Отсчитав про себя время так, чтобы не прийти слишком быстро, но и не столкнуться с гостем в коридоре, Вера медленно пошла в сторону чайной комнаты. Пока шла старалась успокоиться, потому как при одной только мысли о том, сейчас она снова увидит своего спасителя, сердце её начинало биться в два раза быстрее.
И вместе с этим возникало совершенно абсурдное ощущение счастья.
Не должна так реагировать женщина, только что потерявшая отца, и в живущая в страхе от того, что её могут вернуть мужу-садисту.
Эти мысли немного отрезвили Веру, и к чайной комнате она уже подошла в спокойном состоянии. На подходе к комнате стояли двое охранников, как Вера и предполагала Рощин обязательно подстрахуется и исключит возможность утечки разговора.
Дверь в комнату была приоткрыта, это означало, что гость уже там.
Вера осмотрела себя, выглядела довольно жалко. Конечно, оделась в одно из своих платьев, тёмно-серого цвета, чёрного не нашла, но и оно тоже было ей свободно, на руки, покрытые царапинами и незажившими мозолями Вера надела перчатки, сегодня обнаружила, что есть уже заживающие, но всё еще видимые синяки на груди и плечах. Поэтому пришлось навертеть чёрную косынку на небольшое декольте, чтобы следов побоев не было видно.
Вот, казалось бы, успокоилась, но перед тем, как зайти в комнату, всё равно испытала ощущение сродни тому, когда катишься с русской горки и на всей скорости вниз.
При появлении Веры мужчины встали.
До прихода девушки они сидели на креслах вокруг единственного стола в этой комнате, который и столом можно было назвать с натяжкой. Маленький низкий столик был сделан из яшмы, желтая поверхность которого гармонично сочеталась с украшениями на стенах, здесь было много картин из янтаря, камня, который больше всего подходил по цвет чая, и сейчас, когда на улице уже стемнело, свет от свечей отражался в этих картинах, висевших на стенах, и создавал ощущение тепла и солнечного света.
И, если до того, как зайти у Веры ещё были ощущения неуверенности, то стоило ей сделать шаг и войти в комнату, и увидеть графа, она поняла, что если будет мямлить, то ничего не получится. Вера откуда-то чувствовала, что с ним надо общаться прямо и чётко.
Подумала о том, что их знакомство состоялось при странных обстоятельствах, всё-таки, наверное, не каждый день, граф Морозов вылавливал девиц из озера, и, скорее всего мнение у него сложилось соответствующее.
- Добрый вечер, Якоб Александрович, - Вера первая начала разговор, не дожидаясь, когда Рощин произнесёт приветственное слово.
В конце концов Рощин начальник охраны отца, а теперь получается, что Вериной, так что ей, как хозяйке, и решать, как разговор строить.
Если граф и удивился, то виду не показал.
- Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего батюшки, - сказал он.
- Благодарю, - Вера подумала, что, наверное, это Рощин поделился трагической новостью.
- Присаживайтесь,- сказала Вера, обратив внимание на то, что на столике уже стояли две чайные пары, и пузатый чайник.
- Чаю? - предложила она графу и вдруг заметила, нетерпение на его лице, что-то его явно не устраивало.
- Или давайте перейдём к делу?
- Да, - с явным облегчением кинул граф.
Вера кратко описало графу ситуацию, что опасается за свою жизнь и не желает более подвергаться насилию, и сгинуть в костромских лесах.
Граф Морозов смотрел на неё с недоверием, но вопросов не задавал.
Тогда Вера посмотрела на Рощина и сказал:
- Илья Андреевич, не оставите нас с графом наедине?
Вере показалось, что на лице графа отразилось недоумение. «Неужто он думает, что я его сейчас соблазнять буду?» - усмехнулась Вера про себя.
Рощин вышел.
Вера медленно сняла перчатки, потом сняла косынку с шеи.
Граф занервничал.
- Якоб Александрович, не волнуйтесь, я не собираюсь ставить вас в компрометирующую ситуацию. Просто хочу, что бы вы поняли, что у меня два выхода. Либо я получу развод, либо снова в озеро. К мужу я не вернусь.
Граф молчал, Вере стало не по себе, неужели откажет. И тогда всего два слова пришло в голову:
- Якоб Александрович, защиты прошу.
Граф Морозов вздрогнул, и в этот момент Вера поняла: «Поможет».