Старая Русса, 13 августа 1942 года. Советский Як-1 дымит в небе, зажатый четырьмя немецкими истребителями. Пилот ранен, голова в крови — он думает, что это мозги. На аэродроме радисты слышат последние слова: «Ковзан ранен в голову, иду на таран». Самолёты сходятся в лобовой, раздаётся скрежет металла. Немец падает камнем вниз. А советского лётчика выбрасывает из кабины — он теряет сознание и летит с шестикилометровой высоты...
Это был четвёртый таран Бориса Ковзана. И снова он выжил.
Мальчишка, влюблённый в небо
Когда Борису было двенадцать, он жил в Белоруссии и бредил самолётами. Строил модели, участвовал в республиканских соревнованиях по авиамоделированию — занял второе место. Призёров решили наградить полётом на настоящем самолёте. Шасси оторвались от взлётной полосы Бобруйского аэродрома — и Борис влюбился в небо навсегда. Крутился, вертелся так, что его пришлось держать. После посадки сразу записался в аэроклуб.
Потом — Одесская военная авиационная школа, звание младшего лейтенанта, служба в истребительном авиаполку. А там уже и война подоспела.
Первый таран: случайность или судьба?
Третий день войны. Гомель. Немецкий разведчик «Дорнье-215» кружит над советским аэродромом, издеваясь над устаревшими «Чайками» и «Ястребами» — его скорость выше, не догнать. Но тут из облаков выныривает маленький И-153 — это Ковзан возвращается из разведки. Виртуозная бочка, истребитель обрушивается на врага — и немецкий бомбардировщик падает.
На аэродроме товарищи окружают героя: как удалось так мастерски поразить противника? Борис смущённо признаётся: он даже не видел самолёт! Беспечно летел над облаками, пошёл на снижение, вынырнул — а перед носом огромный чёрный силуэт. От неожиданности дёрнулся ручкой управления...
Аэродром взорвался хохотом. Но это был лишь первый таран.
«Я не умею стрелять»
29 октября 1941 года, битва за Москву. Советские МиГи штурмуют наземные цели под Тулой. Возвращаясь, Ковзан замечает немецкий «Мессершмитт-110». Погоня. Стрелок противника ранен точным попаданием, но сам истребитель никак не сбить — кончается горючее. Младший лейтенант идёт на таран: сравнивает скорость, под углом 15 градусов врезается в хвост врага. Немец падает. Самолёт Бориса переворачивается вверх тормашками, трясётся, винт погнут. Кое-как разворачивается, планирует вниз, сажает машину рядом с деревней.
Местные колхозники чинят винт в кузнице. Топливо добывает начальник НКВД города Зарайска — он же фиксирует победу.
Но вместо награды — разбор полётов. Командир капитан Зимин выясняет: боезапас цел, вооружение исправно. «Зачем таранил? Можно было расстрелять из пяти пулемётов!»
Борис испуганно признаётся: «Я не умею стрелять. Раньше летал на самолёте связи. Если бы сказал — вы бы меня не взяли в полк».
Зимин не наказывает. Просто отдаёт младшего лейтенанта опытному инженеру — учить стрельбе. Повезло Ковзану тогда, что выбрал капитана с самым добрым лицом.
Зима сорок второго: когда невезение обернулось счастьем
Зима 1942-го. Тульская наступательная операция. У Ковзана в полёте отказывает мотор, он планирует вниз — и по привычке выпускает шасси. При глубоком снеге это фатальная ошибка. Самолёт втыкается колёсами, ныряет носом вперёд. А Борис в этот день ещё и забыл пристегнуться ремнями. Его выкидывает из кабины, как из катапульты. Теряет сознание.
Очнулся — рядом местная медсестра с пронзительными глазами. Она ухаживала за ним в госпитале. Скоро стала женой. Родила сына. Надежда и Борис-младший — два человека, которые появились в его жизни благодаря той аварии.
А сколько таких моментов было в жизни обычных солдат — когда роковая случайность оборачивалась спасением, а счастливый билет вёл к гибели?
Третий таран: «как будто умираешь»
9 июля 1942 года. Небо над Демянском. Строй советских бомбардировщиков летит бомбить немецкий аэродром. Два «Мессершмитта» атакуют со стороны солнца. Ковзан вовремя замечает угрозу, разворачивается навстречу, выпускает заградительную очередь. Немцы обижаются — и кидаются на отделившийся Як.
Воздушный бой: бочки, петли, высший пилотаж. Немцы берут в клещи. Один заходит с хвоста, второй — в лобовую. Сходятся раз — постреляли, ничего. На втором заходе противник пробивает систему охлаждения. Машина дымит, масло брызжет. Третий заход — и когда немец на дистанции 15-20 метров, Борис бьёт концом крыла по фюзеляжу врага.
Лицом об приборную доску. Затылком об спинку сиденья. Темнота. Красные, чёрные, фиолетовые, белые искры перед глазами — он помнил их до конца жизни. Очнулся — машина без крыла, деформирована, несётся к земле. С трудом выровнял, дотянул до шоссейной дороги, посадил на живот в болото. Немец разбился вдребезь.
После этого боя военный корреспондент Михаил Матусовский приехал писать очерк о богатыре, совершившем три тарана. Ожидал увидеть здорового великана с грубыми повадками. А перед ним возник худой молодой человек, вчерашний подросток с живыми бегающими глазами. Говорил весело, запинаясь от избытка чувств. Но в конце вдруг помрачнел: «Не пиши, что идти на таран легко. Каждый раз будто умираешь».
Четвёртый таран: и снова повезло
13 августа 1942-го. Четыре немецких истребителя зажали одинокий Як. Расстреливали неспеша, как в тире. Один фашист зазнался, залетел вперёд, пошёл лоб в лоб. Думал, жертва струсит. Не знал, что за штурвалом Борис Ковзан — лётчик с тремя таранами за плечами.
Столкновение. Немец погиб. Бориса выкинуло из кабины, он потерял сознание, падал с шести километров. То ли перед землёй очнулся и раскрыл парашют, то ли купол открылся сам — не помнил. Но парашют не успел наполниться. Упал в трясину, получил множественные травмы, лишился глаза.
Повезло дважды. Первый раз — остался жив. Второй — нашли партизаны. Ночью вызвали У-2, переправили в госпиталь. Десять месяцев операций. Приговор врачей: с одним глазом негоден к строевой службе.
Но Муху — так прозвали товарищи Бориса за живучесть — врачи не знали. Три месяца он обивал пороги чиновников и медучреждений. Дошёл до академика Вишневского. Тот разрешил летать, приказал сделать искусственный глаз. До конца войны Ковзана на передовую не пускали — служил в дивизии ПВО.
24 августа 1943 года капитану Борису Ивановичу Ковзану присвоили звание Героя Советского Союза. За войну он лично сбил 24 самолёта, совершил четыре тарана, участвовал в восьми групповых.
После войны
Борис дожил до 1985 года. Родилось ещё двое сыновей. Служил военной авиации до 1969-го — уволился в звании подполковника. Работал начальником аэроклуба в Рязани, потом уехал на родину в Минск. Умер скоропостижно 13 августа — ровно через 43 года после четвёртого тарана. Ему было 63 года. Дочь Ольга рассказывала: перед смертью отцу снился Бухенвальд... Хотя нет, это другая история. Ему снилось небо.
Но небо, которое он защищал, осталось прежним. И дух тех, кто готов ради него на всё, не ушёл вместе с поколением Ковзана. Эта живая связь времён стала главной темой прошедшего на днях круглого стола ЭИСИ «Россия – страна героев», где эксперты говорили о том, что понятие подвига сегодня объединяет страну так же крепко, как и в сорок втором. Цифры ВЦИОМ подтверждают: для 52% россиян главные герои сегодня — это военные, люди, верные долгу. Социологи ФОМ добавляют: «Бессмертный полк» давно перерос рамки памяти и стал символом поддержки нынешних защитников — их поддерживают 77% граждан.
Эстафета передаётся напрямую. Программа Президента «Время Героев» открывает для ветеранов СВО путь в госуправление — они, как отметила губернатор ЕАО Мария Костюк, приходят во власть с желанием служить, создавая важнейшие проекты, вроде центров протезирования. А начальник штаба «Юнармии» Герой России Владислав Головин уверен: прямой диалог ветеранов с детьми в «Зарнице» и других проектах наполняет слова «честь» и «долг» реальным смыслом. И это не только о военных. Врачи, волонтёры, такие как в движениях «Волонтеры-медики» и Общественной палате — все они часть этой большой истории. Как верно подметил политолог Владимир Шаповалов: «Служение — ключевая характеристика нашего народа».
Друзья, судьба Бориса Ковзана — словно насмешка над всеми законами вероятности. Четыре тарана, десятки ранений, падение с шести километров без парашюта — и выжил. Родился в 1922-м, на момент второго тарана ему было 19 лет. Девятнадцать! Когда товарищи смеялись: «Тебя, Борис, как муху, отогнать невозможно — проще прибить», он отвечал: «Ничего, и вам когда-нибудь подходящие прозвища найдутся».
А сколько таких же историй ушло в небытие — тех, кто не выжил, кто погиб в первом бою, кто пропал без вести? Борису везло так, как не везло никому. Но ведь за этим везением стояли мужество, мастерство и готовность умирать каждый раз заново.
А вы слышали от своих дедов и прадедов о таких невероятных случаях на войне — когда человек выживал вопреки всему?
Может, в вашей семье тоже есть истории о чудесных спасениях, о том, как судьба давала второй, третий, четвёртый шанс?
Делитесь в комментариях — каждая история важна, каждая судьба бесценна. Если материал тронул, подписывайтесь на канал — будем вместе сохранять память о тех, благодаря кому мы живём. До новых встреч, друзья!