Евгения накрывала на стол, расставляя тарелки с домашними закусками. Первая годовщина свадьбы — важная дата, которую хотелось отметить в кругу самых близких. Геннадий помогал жене, подшучивая над её волнением. В дверь позвонили — пришли его родители. Валентина Егоровна вошла первой, окинув квартиру критическим взглядом.
— Ну что, голубки, год прожили душа в душу? — спросила свекровь, усаживаясь за стол. — Теперь пора о серьёзном думать.
— О чём именно, мама? — поинтересовался Геннадий, разливая вино по бокалам.
— О жилье, конечно, — Валентина Егоровна взяла кусочек салата. — Вы же не собираетесь всю жизнь в этой однушке ютиться? Детей где растить будете?
Евгения почувствовала, как напряглась спина. Она прекрасно понимала, к чему клонит свекровь. Разговоры о расширении жилплощади велись уже не первый месяц. Но сегодня в голосе Валентины Егоровны звучала особая настойчивость.
— Мы пока не планируем детей, — осторожно ответила Евгения. — И квартира вполне устраивает.
— Устраивает? — свекровь подняла брови. — Тридцать восемь метров на двоих? Куда ж вы денетесь, когда появятся дети?
Геннадий молчал, сосредоточенно изучая содержимое своей тарелки. Евгения бросила на мужа недоумённый взгляд, но тот избегал встречаться с ней глазами.
После праздника разговоры о квартире не прекратились. Валентина Егоровна звонила почти каждый день, заводя беседу издалека, но неизменно возвращаясь к наболевшей теме. Она расписывала прелести загородной жизни, преимущества большого дома.
— Женечка, милая, послушай разумного человека, — говорила она вкрадчивым голосом. — Продай свою малометражку, мы добавим денег, купим отличный дом. Там и для нас с отцом места хватит, и вам с Генкой раздолье. И внуков, когда появятся, на свежем воздухе растить будете.
— Валентина Егоровна, я не собираюсь продавать квартиру, — твёрдо отвечала Евгения. — Это моё жильё, которое оставила мне мама. Для меня это очень важно.
— Да что в ней такого важного? Хрущёвка обычная! — не унималась свекровь. — Ты подумай о будущем! О семье подумай! Или тебе наплевать на мужа?
Евгения сжимала кулаки, сдерживая раздражение. Каждый такой разговор заканчивался одинаково — свекровь обижалась, а Геннадий потом долго уговаривал жену «войти в положение».
— Мама очень переживает, — говорил муж вечерами. — Ей хочется, чтобы мы жили все вместе. Это же для нас старается.
— Геннадий, это моя квартира, — повторяла Евгения. — Моя. Понимаешь? Не наша, а моя. Мама оставила её мне. Я не могу просто так от неё отказаться.
— Никто не говорит об отказе. Речь о разумном решении. Продать маленькую, купить большую. Где логика теряется?
— Логика в том, что я не хочу жить с твоими родителями под одной крышей. И не обязана.
Однажды вечером Валентина Егоровна пришла без предупреждения. Села напротив Евгении, сложила руки на коленях.
— Поговорим начистоту, — начала она без прелюдий. — Сколько можно упрямиться? Ты понимаешь, что мешаешь счастью своего мужа?
— Каким образом? — удивилась Евгения.
— Геннадий мечтает о нормальной семейной жизни. О доме, где все вместе. А ты цепляешься за свою жалкую однушку! Эгоистка!
Евгения встала, выпрямилась во весь рост.
— Валентина Егоровна, давайте сразу договоримся. Моя квартира не продаётся. Ни сейчас, ни потом. Это окончательное решение. Если Геннадий хочет жить с вами, пусть переезжает. Я остаюсь здесь.
— Ах вот как?! — свекровь вскочила. — Значит, мужа готова бросить из-за жалкой жилплощади?
— Я никого не бросаю. Это вы пытаетесь лишить меня единственного, что у меня осталось от мамы.
— Да что ты всё о маме своей? Умерла и умерла! Живым надо думать о живых!
Евгения почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Уходите, — тихо произнесла она. — Немедленно уходите из моего дома.
— Ещё пожалеешь! — пригрозила Валентина Егоровна, хлопнув дверью.
Вечером Геннадий вернулся мрачный. Мать уже успела ему позвонить и изложить свою версию событий.
— Зачем ты её оскорбляла? — спросил он устало.
— Я? Оскорбляла? — Евгения не поверила своим ушам. — Геннадий, твоя мать назвала меня эгоисткой! Сказала про мою маму...
— Мама нервничает. Она хочет нам помочь.
— Помочь? Отобрать у меня квартиру — это помощь?
— Никто ничего не собирается отбирать. Речь о разумном вложении средств.
С того дня ссоры стали регулярными. Валентина Егоровна звонила каждое утро, каждый вечер. Приезжала без предупреждения, заводила всё тот же разговор. Евгения чувствовала себя в осаде.
— Ты просто не понимаешь, как тебе повезло! — кричала свекровь в очередной визит. — Мы готовы вложить деньги, купить дом! А ты носом крутишь!
— Я не просила вас ничего покупать, — устало отвечала Евгения. — Я довольна тем, что имею.
— Довольна! Муж на съёмной работе пропадает, чтобы вам на жизнь заработать, а ты довольна!
— При чём тут квартира?
— При том, что если бы продали твою халупу, добавили наши деньги, купили дом — Генка работал бы рядом, в отцовском бизнесе! А так мотается непонятно где!
Это был новый поворот. Евгения растерялась.
— Геннадий никогда не говорил, что хочет работать с отцом.
— Потому что стесняется! Понимает, что пока вы здесь живёте, ему к нам не перебраться! Ты его карьеру губишь!
Вечером Евгения спросила у мужа прямо:
— Ты хочешь работать с отцом?
Геннадий пожал плечами.
— Было бы неплохо. Зарплата выше, стабильность. Да и родителям помог бы.
— Почему молчал?
— Зачем тебе волноваться? Всё равно ведь не согласишься переезжать.
— То есть ты всё это время думал о переезде?
— Я думал о нашем будущем. О нормальной жизни. Не в этой же коробке век коротать.
— Геннадий, это не коробка! Это моя квартира! Мой дом!
— Наш дом, — поправил он. — Ты замужем, между прочим.
— Квартира моя. Она досталась мне по наследству. Ты к ней никакого отношения не имеешь.
Лицо Геннадия потемнело.
— Вот как. Значит, я чужой. Понял.
Ситуация накалялась. Геннадий всё чаще уезжал к родителям, оставаясь там ночевать. Валентина Егоровна торжествовала, называя Евгению виновницей раскола в семье.
— Ты выгнала сына из собственного дома! — обвиняла она по телефону. — Какая ты жена после этого?
— Я его не выгоняла, — оправдывалась Евгения. — Он сам решил уехать.
— Потому что ты создала невыносимую атмосферу! Из-за своего упрямства! Из-за жадности!
— Я не жадная! Я просто не хочу продавать квартиру!
— Одно и то же! Семья важнее всего! А ты думаешь только о себе!
Когда Геннадий приезжал домой, он был холоден и отстранён. На все попытки Евгении поговорить отвечал односложно. Спал на диване, избегал близости.
— Может, нам стоит сходить к психологу? — предложила однажды Евгения.
— Зачем? — удивился муж. — Всё и так понятно. Ты не хочешь идти навстречу семье — твоё право. Я не хочу жить в вечном конфликте — моё право.
— Значит, ты на стороне матери?
— Я на стороне разума. Мама предлагает разумное решение. Ты отказываешься без объяснений.
— Я объясняла сто раз!
— «Мамина квартира, не могу продать» — это не объяснение. Это сентиментальность.
— Для тебя память о моей маме — сентиментальность?
— Для меня наше будущее важнее прошлого.
Евгения разрыдалась. Геннадий молча ушёл в комнату, закрыл дверь. А через час уехал к родителям, не попрощавшись.
Прошёл месяц непрерывных ссор. Валентина Егоровна не давала проходу. Геннадий разрывался между женой и матерью, но последняя явно побеждала. Евгения чувствовала, как брак трещит по швам.
— Ты понимаешь, что разрушаешь нашу семью? — спросил муж холодным тоном однажды вечером.
— Я? — Евгения не могла поверить. — Это твоя мать разрушает! Она требует невозможного!
— Она хочет нам помочь. А ты видишь только подвох.
— Геннадий, послушай себя! Они хотят, чтобы я продала свою квартиру и мы переехали к ним! Это нормально?
— Они хотят, чтобы мы купили дом вместе. Это большая разница.
— Где я буду жить, если что-то пойдёт не так? Если мы разведёмся?
— Вот видишь! — он ткнул пальцем в её сторону. — Ты уже о разводе думаешь! А потом говоришь, что хочешь сохранить семью!
— Я просто предусмотрительна!
— Ты эгоистка, как и говорила мама.
Евгения замерла. Услышать такое от собственного мужа было больнее всего.
— Убирайся, — тихо произнесла она.
— С удовольствием. Здесь всё равно нечем дышать.
Геннадий собрал вещи и уехал. На этот раз он не вернулся ни через день, ни через неделю. Звонил редко, отвечал на сообщения односложно. Евгения чувствовала себя виноватой, хотя разумом понимала — она не сделала ничего плохого.
Спустя две недели Евгения решила разобрать документы. Нужно было продлить страховку, проверить коммунальные квитанции. Она открыла ящик стола, где всегда хранились важные бумаги. Перебрала папки — договоры, чеки, старые паспорта. Документов на квартиру не было.
Странно. Евгения точно помнила, что клала их сюда после последней проверки. Может, переложила в шкаф? Она открыла шкаф, перебрала полки. Ничего. Заглянула в комод — пусто. Обыскала всю квартиру, заглядывая даже в самые неожиданные места.
Документов не было нигде. Свидетельство о собственности, технический паспорт, выписка из ЕГРН — всё исчезло. Евгения присела на диван, пытаясь вспомнить, когда видела бумаги последний раз. Месяц назад? Два? Точно не помнила.
Может, Геннадий взял? Зачем? Она набрала его номер. Гудки. Долгие, протяжные. Наконец он ответил.
— Да?
— Геннадий, ты не брал документы на квартиру?
Пауза. Слишком долгая пауза.
— Какие документы? — голос был странный, напряжённый.
— На квартиру. Свидетельство, технический паспорт. Они пропали из ящика.
— Не брал.
— Точно? Может, тебе что-то понадобилось?
— Сказал же — не брал. Ищи лучше.
— Я уже всю квартиру перевернула!
— Тогда не знаю. Мне некогда, Женя. Поговорим позже.
Он бросил трубку. Евгения смотрела на телефон, чувствуя, как внутри растёт тревога. Что-то было не так. Геннадий явно нервничал.
На следующий день Евгения снова позвонила мужу. Тревога не давала покоя.
— Геннадий, нам надо серьёзно поговорить. Приезжай.
— Сейчас не могу. Занят.
— Это важно. Очень важно.
Он помолчал, потом согласился. Приехал вечером, выглядел усталым и каким-то потерянным. Евгения сразу заметила — что-то случилось.
— Где документы? — спросила она без предисловий.
— Какие?
— Не притворяйся. Документы на квартиру. Ты их взял.
Геннадий отвёл взгляд, потёр виски.
— Женя, давай не сейчас...
— Сейчас! Где бумаги?
— Ты не поймёшь.
— Попробуй объяснить.
Он прошёл в комнату, тяжело опустился в кресло.
— Я хотел как лучше.
— Геннадий, где документы? — повторила Евгения, чувствуя, как ледяной ужас сковывает грудь.
— Их больше нет.
— Как нет?
— Я их использовал. Для сделки.
— Какой сделки?
Он поднял голову, посмотрел ей в глаза. В его взгляде читалась смесь вины и упрямства.
— Квартира продана.
Слова повисли в воздухе. Евгения не сразу поняла их смысл. Потом до неё дошло.
— Что?
— Квартира продана. Покупатели вступят в права через неделю. Тебе нужно съехать.
Комната поплыла перед глазами. Евгения схватилась за спинку дивана.
— Ты шутишь.
— Нет.
— Это невозможно. Я не подписывала никаких бумаг.
— Подписала. Я позаботился об этом.
Евгения смотрела на мужа, не веря происходящему. Мир перевернулся с ног на голову. Всё, что она считала незыблемым, рухнуло в одну секунду.
— Ты что несёшь? Какая подпись? Я ничего не подписывала!
— Технически подписывала, — Геннадий говорил деловито, как будто обсуждал покупку хлеба. — Все документы оформлены правильно. Сделка зарегистрирована в Росреестре.
— Как? Как это возможно?
— Я взял доверенность на твоё имя. Отнёс к нотариусу. Он всё оформил.
— Без меня? Без моего присутствия?
— Я подписался за тебя. Нотариус не проверял.
Евгения почувствовала, как подкашиваются ноги. Она опустилась на диван.
— Ты подделал мою подпись.
— Не подделал. Просто расписался. Ты бы всё равно согласилась рано или поздно.
— Я бы согласилась?! Ты спятил?!
— Женя, послушай, — он попытался взять её за руку, но она отдёрнула. — Деньги уже на счету. Хорошие деньги. Мы купим дом, как планировали. Будем жить все вместе, счастливо.
— Счастливо? Ты продал мою квартиру без моего ведома! Подделал подпись! Это преступление!
— Не преступление. Мы же семья. Я имел право принять решение.
— Ты не имел никакого права! Это моя собственность!
— Наша, — поправил он. — В браке всё общее.
— Нет! Квартира была моя до брака! Это личная собственность!
Геннадий поморщился.
— Юридические тонкости. Суть в том, что сделка состоялась. Новые владельцы заплатили. Через неделю они въезжают. Тебе нужно собрать вещи.
— Я никуда не уеду! Это моя квартира!
— Больше не твоя, — холодно ответил он. — Смирись.
Евгения сидела, не в силах пошевелиться. Реальность происходящего укладывалась в голове с трудом. Муж, которому она доверяла, предал её. Продал единственное, что у неё было. Подделал подпись, нарушил закон.
— Геннадий, — произнесла она дрожащим голосом, — ты понимаешь, что ты сделал?
— Решил проблему.
— Ты украл у меня квартиру!
— Не украл. Продал. Получил за неё хорошую цену.
— За мою квартиру! Без моего согласия!
— Ты бы не согласилась добровольно. Пришлось действовать.
Евгения вскочила, не в силах больше сидеть.
— Действовать? Ты совершил преступление! Подделка документов, мошенничество!
— Не кричи. Соседи услышат.
— Мне плевать на соседей! Ты лишил меня дома!
— Я дал тебе возможность жить лучше. В большом доме, с семьёй.
— С твоей семьёй! Которая меня ненавидит!
— Не ненавидит. Мама просто хочет, чтобы мы были вместе.
— Твоя мама хотела мою квартиру. И получила её. Через тебя.
Геннадий встал, выпрямился.
— Ты несправедлива. Я старался сделать как лучше.
— Лучше? Ты разрушил мою жизнь!
— Я создал нам будущее. Если бы ты не упиралась, всё прошло бы мирно.
Евгения не верила своим ушам. Он обвинял её. Сам совершил преступление и обвинял жертву.
— Убирайся, — прошептала она. — Убирайся немедленно.
— Женя...
— Вон!
Он пожал плечами, направился к двери.
— Через неделю приеду за тобой. Мама уже готовит комнату в доме. Думаю, тебе понравится.
Дверь закрылась. Евгения рухнула на пол, обхватив голову руками.
Утром Евгения попыталась собраться с мыслями. Нужно было действовать, а не сидеть в шоке. Она позвонила Геннадию.
— Мне нужны все документы по сделке, — потребовала она.
— Зачем?
— Хочу посмотреть.
— Всё законно оформлено, можешь не волноваться.
— Я хочу увидеть документы. Это моё право.
Он помолчал, потом согласился. Приехал через час, привёз папку. Евгения открыла, пробежала глазами по бумагам. Договор купли-продажи, акт приёма-передачи, выписка из ЕГРН. На всех документах стояла её подпись. Точнее, то, что должно было быть её подписью.
— Ты действительно подписался за меня, — констатировала она.
— Я же говорил. Ничего страшного. Всё оформлено по закону.
— По какому закону? Ты подделал мою подпись!
— Я просто подписался. Нотариус принял. Значит, всё в порядке.
— Нотариус тоже нарушил закон. Он обязан был проверить личность.
— Он проверил. По доверенности.
— Какой доверенности?
Геннадий достал из папки ещё один документ. Евгения взяла его, прочитала. Доверенность на имя Геннадия Петровича Соколова на право совершения сделок с недвижимостью. Подпись внизу якобы принадлежала ей. Печать нотариуса.
— Это тоже подделка, — сказала она.
— Нотариус не считает. У него есть образец твоей подписи из паспорта.
— Из какого паспорта?
— Из твоего. Я копию сделал, когда ты спала.
Евгения почувствовала тошноту. Он всё спланировал. Действовал методично, расчётливо.
— Зачем? — спросила она. — Зачем ты это сделал?
— Я подписался за тебя. Ты бы всё равно согласилась! — произнёс он с вызовом.
— Я бы никогда не согласилась!
— Согласилась бы. Рано или поздно. Я просто ускорил процесс.
Разговор перерос в грандиозный скандал. Евгения кричала, обвиняя мужа во всех смертных грехах. Геннадий поначалу оправдывался, потом перешёл в наступление.
— Ты сама виновата! Довела до крайности! Если бы согласилась добровольно, ничего такого не случилось бы!
— Я виновата? Ты совершил преступление, а я виновата?
— Ты заставила меня пойти на это! Своим упрямством!
В разгар ссоры позвонила Валентина Егоровна. Геннадий ответил, включив громкую связь.
— Ну что, Женечка, образумилась? — раздался сладкий голос свекрови. — Генка мне всё рассказал. Молодец, что решился. А то бы ты нас до старости держала в этой конуре.
— Вы знали? — Евгения не могла поверить. — Вы знали, что он продаст квартиру?
— Конечно. Это была моя идея. Иначе бы ты до бесконечности отказывалась.
— Ваша идея? Подделать подпись, совершить мошенничество — ваша идея?
— Не мошенничество, а разумное решение. Ты ведь всё равно согласилась бы. Просто теперь не надо тратить время на уговоры.
— Вы все сошли с ума!
— Это ты сошла с ума, милая. Из-за какой-то халупы ставишь под угрозу брак!
— Брак? Какой ещё брак? С человеком, который украл у меня квартиру?
— Не украл, а продал. С выгодой. Деньги пойдут на наш общий дом.
— На ваш дом! Я в него ни ногой!
Валентина Егоровна рассмеялась.
— Посмотрим. Через неделю тебе придётся куда-то переехать. Куда пойдёшь? К родителям? Так они живут в другом городе. К подругам? Надолго не приютят. Останется только один вариант — к нам.
— Никогда!
Евгения схватила сумку, начала складывать вещи.
— Ты куда? — спросил Геннадий.
— Убираюсь отсюда. Не могу больше находиться рядом с вами.
— Женя, не глупи. Нам нужно обсудить детали переезда.
— Я не переезжаю в ваш дом. Никогда.
— Тогда куда?
— Это моя проблема.
Она закинула сумку на плечо, вышла из квартиры. Геннадий попытался остановить, но она вырвалась. На улице вызвала такси, продиктовала адрес родителей.
Отец открыл дверь, увидел дочь с сумкой и заплаканным лицом.
— Что случилось?
Евгения рухнула ему на грудь, разрыдалась. Родители завели её в дом, усадили на диван, напоили чаем. Евгения рассказала всё — о давлении свекрови, о постоянных ссорах, о предательстве мужа.
— Он продал мою квартиру, — закончила она. — Подделал подпись. И считает, что поступил правильно.
Отец побледнел.
— Он что, совсем рехнулся? Это же преступление!
— Они все считают, что это нормально. Что я сама виновата.
— Успокойся. Мы что-нибудь придумаем.
— Что тут придумывать? Сделка оформлена. Новые владельцы через неделю въезжают.
— Сделку можно оспорить, — сказал отец. — Если докажем подделку подписи.
— Как?
— Экспертиза. Суд. Это долго, но реально.
— А жить где?
— Здесь поживёшь. Пока всё не разберём.
Евгения с благодарностью. Хорошо, что есть кому поддержать.
На следующий день отец повёл дочь к юристу. Тот внимательно выслушал историю, изучил документы.
— Ситуация сложная, но решаемая, — сказал он. — Главное — доказать подделку подписи.
— Как это сделать?
— Почерковедческая экспертиза. Возьмут образцы вашей подписи, сравнят с той, что на документах. Если экспертиза подтвердит подделку, сделка будет признана недействительной.
— А если не подтвердит?
— Тогда сложнее. Но у нас есть другие аргументы. Вы не присутствовали при оформлении. Нотариус не проверил личность. Это нарушение процедуры.
— Что мне делать?
— Подавать в суд. Иск о признании сделки недействительной. Заявление в полицию о мошенничестве. И готовиться к долгой борьбе.
Вечером Евгения позвонила Геннадию.
— Я подаю в суд.
— На кого?
— На тебя. За мошенничество и подделку документов.
Он засмеялся.
— Не смеши. Никакой подделки не было.
— Была. Экспертиза это докажет.
— Экспертиза ничего не докажет. Подпись похожа.
— Похожа — не значит настоящая.
— Женя, опомнись. Ты же понимаешь, к чему это приведёт? Я могу получить срок. Ты этого хочешь?
— Я хочу вернуть свою квартиру.
— Квартиры больше нет. Деньги потрачены на дом. Нового дома не существует, но старые уже начали строительство. Назад дороги нет.
— Тогда мне нечего терять.
Евгения бросила трубку. Руки тряслись от ярости.
Иск был подан через три дня. Евгения обвинила Геннадия в мошенничестве, подделке документов и незаконной продаже имущества. Параллельно адвокат написал заявление в полицию.
Суд назначили через месяц. За это время провели почерковедческую экспертизу. Эксперт взял образцы подписей Евгении из разных документов, сравнил с подписями на договоре купли-продажи и доверенности.
Заключение было однозначным: подписи выполнены не Евгенией, а другим лицом, предположительно мужского пола. Степень сходства — низкая. Признаки подражания имеются.
Адвокат торжествовал.
— Отличная новость! С таким заключением суд точно встанет на вашу сторону.
— А что с полицией?
— Возбудили уголовное дело. По статье мошенничество. Вашего мужа вызовут на допрос.
Геннадий звонил каждый день, пытаясь уговорить Евгению забрать заявление.
— Ты губишь мне жизнь!
— Ты сам виноват.
— Женя, я же для нас старался!
— Для себя старался. Для своей матери.
— Прекрати это безумие! Откажись от иска!
— Нет.
— Я могу сесть в тюрьму!
— Следовало думать раньше.
Валентина Егоровна тоже пыталась давить.
— Ты погубишь сына! Своего мужа! Как ты можешь?
— Очень просто. Он преступник.
— Он хотел для вас лучшей жизни!
— Он украл мою квартиру.
— Это не кража! Это семейное дело!
— Семейное дело — это когда обсуждают вместе. А не подделывают документы.
— Ты пожалеешь! Я сделаю всё, чтобы ты осталась ни с чем!
— Попробуйте.
Судебное заседание прошло в напряжённой атмосфере. Геннадий и его адвокат пытались доказать, что подпись настоящая, что Евгения была в курсе сделки, что всё делалось с её молчаливого согласия.
Адвокат Евгении методично опровергал каждый довод. Он представил заключение эксперта, показал, что Евгения не присутствовала при оформлении документов, что нотариус грубо нарушил процедуру.
— Мой клиент не только подделал подпись супруги, — говорил адвокат, — но и совершил мошеннические действия, скрыв от неё факт продажи. Это преднамеренное преступление, направленное на незаконное завладение чужим имуществом.
Судья выслушал обе стороны, изучил материалы дела. Заключительное слово было за Евгенией.
— Я доверяла мужу, — сказала она, глядя прямо на Геннадия. — Считала его честным человеком. А он предал меня ради собственной выгоды. Подделал мою подпись, продал моё имущество, лишил меня дома. И до сих пор не понимает, что поступил преступно. Он считает, что имел право распоряжаться моей собственностью. Но это не так. Я требую справедливости.
Судья удалился на совещание. Вернулся через час. Зачитал решение:
— Признать действия гражданина Соколова Геннадия Петровича мошенническими и незаконными. Признать сделку купли-продажи квартиры недействительной. Обязать гражданина Соколова возместить покупателям уплаченные средства. Передать материалы дела в правоохранительные органы для возбуждения уголовного дела.
Геннадий побледнел. Валентина Егоровна громко всхлипнула. Евгения выдохнула с облегчением.
После суда началась бумажная волокита. Сделку отменили, но новые владельцы требовали компенсацию. Геннадию пришлось продать машину, взять кредит, чтобы вернуть деньги.
Параллельно шло уголовное дело. Следователь собрал все доказательства, опросил свидетелей. Вина Геннадия была очевидна. Ему грозило до двух лет лишения свободы.
Адвокат пытался договориться о условном сроке.
— Ваша жена может дать показания в вашу пользу. Сказать, что вы раскаялись.
— Она не скажет.
— Попробуйте попросить.
Геннадий попытался. Позвонил Евгении.
— Мне нужна твоя помощь.
— Какая?
— Скажи на суде, что я раскаялся. Что ты меня прощаешь. Тогда дадут условный срок.
— Ты раскаялся?
— Да. Понял, что был не прав.
— Ты просишь меня солгать суду?
— Я прошу тебя помочь мне.
— Ты не помог мне, когда я нуждалась в твоей поддержке. Почему я должна помогать тебе?
— Потому что мы всё ещё женаты.
— Ненадолго. Я подала на развод.
Развод оформили быстро. Геннадий не возражал, понимая бесполезность. Квартира была возвращена Евгении по решению суда. Все документы восстановили, зарегистрировали на её имя.
Геннадий получил год условно и крупный штраф. Нотариуса, который оформлял поддельные документы, лишили лицензии. Валентина Егоровна перестала звонить после того, как Евгения пригрозила подать на неё в суд как на соучастницу.
Евгения стояла у окна своей квартиры, глядя на город. Квартира вернулась к ней. Законно, официально, навсегда. Она одна. Развод оформлен, бывший муж отбывает условный срок. Мать его больше не звонит.
Одиночество не пугало. Наоборот, Евгения чувствовала облегчение. Никто больше не будет указывать, что делать с её жизнью. Никто не посмеет покушаться на её собственность.
Она сделала ремонт, выкинув всё, что напоминало о Геннадии. Новые обои, новая мебель, новые правила. Её квартира, её пространство, её правила.
Подруги спрашивали, не страшно ли начинать жизнь заново. Евгения улыбалась в ответ. Страшно было жить в браке, где тебя не уважали. Страшно было зависеть от людей, готовых предать ради собственной выгоды.
Теперь она свободна. Свободна от манипуляций, от давления, от фальшивой заботы. Горький опыт научил её главному — никогда не доверять слепо. Проверять документы, защищать свои права, не позволять никому распоряжаться её жизнью.
Квартира больше не казалась маленькой. Для одного человека места более чем достаточно. А если когда-нибудь появится кто-то новый, он будет относиться к ней с уважением. Иначе дороги сюда не будет.
Евгения заварила чай, устроилась на диване с книгой. За окном шумел город, но здесь, в её крепости, было тихо и спокойно. Она улыбнулась. Впереди новая жизнь. Честная, справедливая, независимая. И никто больше не отнимет у неё то, что принадлежит ей по праву.