Поезд прибыл в половине шестого утра. Галина Фёдоровна вышла на перрон, вдохнула прохладный воздух родного города и улыбнулась. Хорошо дома. Санаторий был неплох, процедуры помогли, спина почти перестала болеть. Но последние дни она места себе не находила — тянуло домой, к мужу, к своим стенам.
Путёвка была на три недели, но Галина Фёдоровна уехала на неделю раньше. Врач разрешил, основной курс она прошла, а остальное — бассейн да прогулки — можно и дома организовать. Мужу Борису она решила не звонить, хотела сделать сюрприз. Приедет, приготовит его любимые сырники, они позавтракают вместе, как раньше.
Такси довезло её до дома за двадцать минут. Она расплатилась, вытащила из багажника чемодан и пошла к подъезду. Лифт привычно скрипнул, остановился на восьмом этаже. Галина Фёдоровна достала ключи, тихонько открыла дверь — не хотела будить Бориса, пусть поспит ещё.
В прихожей стояли чужие туфли. Женские, красные, на высоком каблуке. И мужские ботинки, которых Галина Фёдоровна никогда не видела. Она замерла с ключами в руке.
Может, Борис гостей пригласил? Но почему не предупредил? И что за гости в шесть утра?
Она тихо прошла по коридору. Дверь в гостиную была приоткрыта. На диване валялось чужое одеяло, подушки смяты. Кто-то здесь ночевал.
Сердце забилось чаще. Галина Фёдоровна подошла к спальне — к их с Борисом спальне — и осторожно толкнула дверь.
В её постели, на её простынях, под её любимым пледом спали двое. Женщина и мужчина. Женщину Галина Фёдоровна узнала сразу — это была Лариса, младшая сестра Бориса. Рядом с ней похрапывал незнакомый мужчина лет сорока, с щетиной и татуировкой на плече.
Галина Фёдоровна застыла в дверях. Несколько секунд она просто смотрела на эту картину, пытаясь понять, что происходит. Потом развернулась и пошла на кухню.
На столе стояли грязные тарелки, пустая бутылка вина, пепельница с окурками. Борис не курил, Галина Фёдоровна тоже. В раковине гора немытой посуды. На полу — следы от уличной обуви.
Она села на табуретку и почувствовала, как внутри что-то ломается. Не от того, что в доме чужие люди. От того, что это допустил Борис. Её муж. Человек, с которым она прожила двадцать три года.
— Галя?
Она подняла голову. В дверях кухни стоял Борис — заспанный, в трусах и майке, с всклокоченными волосами. Он смотрел на неё так, словно увидел привидение.
— Ты же должна была через неделю... Почему не позвонила?
— Хотела сюрприз сделать, — сказала Галина Фёдоровна. Голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало. — Сюрприз получился.
— Галя, я сейчас всё объясню...
— Объясни. Почему твоя сестра спит в моей постели с каким-то мужиком? Почему в моём доме притон?
— Это не притон, Галя. Лариске негде жить. Её из квартиры выгнали.
— Её выгнали — она пришла ко мне? В мою спальню?
— Ну а куда ей? Я же не мог отказать родной сестре.
Галина Фёдоровна встала. Подошла к мужу близко, посмотрела ему в глаза.
— Ты не мог отказать. А спросить меня — мог?
Борис отвёл взгляд.
— Ты в санатории была. Не хотел тебя дёргать.
— Телефон у меня работает. Можно было позвонить.
— Галя, ну что ты как не родная? Лариска — моя сестра. Семья.
— А я кто? Посторонняя? Двадцать три года вместе, а я — не семья?
В коридоре послышались шаги. На кухню вплыла Лариса — растрёпанная, в коротком халатике, явно взятом из шкафа Галины Фёдоровны.
— О, Галина вернулась. Привет. Ты чего так рано?
Галина Фёдоровна молча смотрела на золовку. Лариса никогда ей не нравилась. Бойкая, языкастая, вечно в каких-то историях. Три замужества, два развода, постоянные скандалы и просьбы в долг. Борис всегда её выгораживал — сестра же, родная кровь.
— Это мой халат, — сказала Галина Фёдоровна.
— А? Этот? Да я взяла поносить, он в шкафу висел.
— В моём шкафу. В моей спальне. В которой ты спишь с каким-то посторонним мужчиной.
Лариса фыркнула.
— Олег — не посторонний. Мы вместе живём уже полгода.
— Вместе живёте — а почему живёте здесь?
— Так нас из квартиры попёрли. Олег там снимал, а хозяйка приехала из-за границы и нас выставила. Куда нам деваться было?
— Куда угодно. В гостиницу. К друзьям. Снять другое жильё.
— На какие шиши? Олег сейчас без работы, я тоже. Борька сказал, можно у вас пожить недельку, пока не разберёмся.
Галина Фёдоровна повернулась к мужу.
— Борька сказал?
Борис втянул голову в плечи.
— Галь, ну временно же. Они работу найдут, съедут.
— Временно — это сколько? Неделя? Месяц? Год?
— Ну зачем ты так сразу...
— Затем, что я знаю твою сестру. Она везде «временно». И везде это «временно» растягивается на годы.
Лариса уперла руки в боки.
— Слушай, Галина, ты чего такая? Подумаешь, переночевали несколько раз. Тебя же дома не было.
— Теперь я дома. И хочу, чтобы вы с Олегом собрали вещи и ушли.
— Куда?
— Меня не касается. Это не мои проблемы.
Лариса посмотрела на брата.
— Борь, ты слышишь? Твоя жена меня на улицу выгоняет!
— Галя, — Борис примирительно поднял руки, — давай поговорим спокойно...
— Я говорю спокойно. Спокойнее некуда. Через час я хочу, чтобы в моём доме не было посторонних людей.
— Через час? — взвилась Лариса. — Ты вообще в своём уме?
— В своём. А вот ты, похоже, забыла, чей это дом.
Галина Фёдоровна сказала это тихо, но что-то в её голосе заставило Ларису отступить.
Квартира действительно была её. Галина Фёдоровна получила её ещё до брака, от матери по договору дарения. Борис прописан здесь, но собственница — она. Об этом все знали, но как-то привыкли не вспоминать.
— Борька, — Лариса повернулась к брату, — скажи ей что-нибудь! Это же твоя жена!
— Галь... — Борис беспомощно развёл руками.
— Что — Галь? Ты за неделю моего отсутствия превратил квартиру в общежитие. Впустил сюда людей, не спросив меня. Позволил им спать в моей постели. И теперь хочешь, чтобы я это проглотила?
— Они же не навсегда...
— Борис, посмотри на кухню. На этот бардак. На окурки в пепельнице. Кто это будет убирать?
— Я уберу, — быстро сказала Лариса.
— Ты здесь уже неделю. Почему не убрала раньше?
Лариса открыла рот, но не нашлась что ответить.
В дверях кухни появился Олег — тот самый мужчина с татуировкой. Он был в одних трусах и зевал так широко, что видны были все пломбы.
— Чего шумим? Лариска, завтрак готов?
Галина Фёдоровна почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Завтрак. В моём доме. Из моих продуктов. Которые готовит моя золовка, пока я стою на своей собственной кухне как гостья.
Олег наконец заметил её и насторожился.
— А вы кто?
— Я хозяйка этой квартиры. И я прошу вас собрать вещи и покинуть её.
— С чего вдруг?
— С того, что это мой дом. И я не давала разрешения здесь жить.
Олег посмотрел на Ларису.
— Лар, ты же говорила, всё нормально. Родственники типа.
— Родственники, — кивнула Галина Фёдоровна. — Но не настолько, чтобы терпеть такое.
— Какое — такое? — Лариса начала заводиться. — Мы тебе что, плохого сделали? Пожили неделю, пока тебя не было. Ты даже не заметила бы, если б не приехала раньше!
— Вот именно. Я не должна была заметить. Вы рассчитывали, что успеете исчезнуть до моего приезда. Так?
Лариса замолчала. По её лицу Галина Фёдоровна поняла, что попала в точку.
— Борис, — она повернулась к мужу, — ты знал, что они планировали свалить до моего возвращения и ничего мне не сказать?
Борис молчал. Это молчание было красноречивее любых слов.
— Понятно, — сказала Галина Фёдоровна. — Всё понятно.
Она вышла из кухни, прошла в спальню. Бельё на кровати было чужим — не её комплект, какое-то пёстрое, аляповатое. На тумбочке стоял стакан с недопитым чаем и лежала губная помада — яркая, дешёвая. В шкафу висели чужие вещи рядом с её платьями.
Галина Фёдоровна достала чемодан, начала складывать вещи Ларисы и Олега.
— Ты что делаешь? — в дверях появилась золовка.
— Помогаю вам собраться.
— Галина, хватит уже! Борька, да скажи ты ей!
Борис появился за спиной сестры.
— Галя, может, дадим им хотя бы до вечера? Они найдут куда-нибудь...
— До вечера — нет. Через час.
— Но это же негуманно!
Галина Фёдоровна выпрямилась, посмотрела на мужа.
— Негуманно? А то, что ты сделал — гуманно? Ты впустил в наш дом чужого мужика. Позволил им хозяйничать в моей спальне. Скрыл это от меня. И теперь говоришь про гуманность?
— Олег — не чужой, он с Лариской...
— Для меня он чужой. И Лариса, если честно, тоже. Двадцать три года она занимает у нас деньги и не отдаёт. Двадцать три года она создаёт проблемы, а ты их решаешь за наш счёт. Я молчала из уважения к тебе. Но сегодня моё молчание закончилось.
Борис выглядел растерянным. Он явно не ожидал такого отпора. За все годы брака Галина Фёдоровна ни разу не ставила ультиматумов, всегда шла на компромисс, уступала, терпела.
— Галь, я не думал, что ты так отреагируешь...
— А как я должна была отреагировать? Обрадоваться?
— Ну, понять...
— Я поняла. Поняла, что для тебя твоя сестра важнее меня. Что ты готов врать мне и пускать в мой дом кого угодно без моего ведома. Это я поняла очень хорошо.
Лариса тем временем хватала свои вещи и бросала в сумку. Олег топтался рядом, не зная, что делать.
— Куда мы пойдём? — ныла Лариса. — У нас денег нет!
Галина Фёдоровна открыла кошелёк, достала несколько купюр.
— Вот. На первое время хватит снять комнату. Потом устраивайтесь как знаете.
— Подачки мне не нужны!
— Тогда не бери.
Лариса всё-таки взяла деньги. Сунула в карман, зыркнула злобно.
— Я этого не забуду, Галина.
— Не сомневаюсь. Но это твои проблемы, не мои.
Через сорок минут Лариса и Олег ушли. Хлопнули дверью так, что с полки в прихожей упала статуэтка — подарок на новоселье, давным-давно.
Галина Фёдоровна подняла её, поставила на место. Обернулась к мужу.
— Теперь мы поговорим.
Они сидели на кухне, которую Галина Фёдоровна уже успела привести в порядок. Вымыла посуду, вытерла столы, выбросила окурки. Окно открыла настежь — проветривать.
— Я не думал, что так получится, — сказал Борис. — Лариска позвонила, плакала. Сказала, что на улице окажется. Я не мог отказать.
— Мог. Но не захотел.
— Она моя сестра, Галя.
— А я твоя жена. И этот дом — мой. Не наш с тобой, а мой. Ты хоть это понимаешь?
Борис вздохнул.
— Понимаю. Просто... Лариска всегда была такая. Непутёвая. Мама всегда просила за ней присматривать.
— Твоя мама просила присматривать — не содержать. Не решать все её проблемы. И уж точно не пускать в мою квартиру без спроса.
— Ты права. Я виноват.
— Виноват. И если такое повторится — я подам на развод.
Борис поднял голову.
— Галя, ты серьёзно?
— Абсолютно серьёзно. Я двадцать три года терплю твою сестру. Двадцать три года закрываю глаза на то, как она тобой манипулирует. Но сегодня она перешла черту. И ты вместе с ней.
Борис молчал. Потом встал, подошёл к жене, присел рядом.
— Прости меня. Я действительно дурак. Не подумал, как ты это воспримешь.
— Дело не в том, как я восприму. Дело в уважении. Ты меня не уважаешь, Борис. Иначе не сделал бы этого.
— Я тебя люблю.
— Любовь без уважения — пустой звук. Запомни это.
Она встала, погладила его по седеющей голове. Не простила — ещё нет. Но готова была дать шанс. Один. Последний.
— Иди переодевайся. Я сырники сделаю.
Борис кивнул, вышел.
Галина Фёдоровна достала муку, творог, яйца. Привычные движения успокаивали. За окном вставало солнце, заливая кухню тёплым светом.
Она вернулась домой. В свой дом. И отстояла его.
А сырники получились отличные. Как всегда.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Самые обсуждаемые рассказы: