8
- И еще раз повторяю — орал перед всей частью на плацу наш командир части, - никаких списков к отправке нет! А я если вам какая-то бабушка на лавочке сказала, так к этой бабушке и обращайтесь!
Полковник построил всю часть перед вечерним разводом и сделал обращение ко всем, но прежде всего к нам - к солдатам. Стоял он на небольшой трибуне плаца, в морозном воздухе четко слышалось каждое слово. Сам полковник был не высок, одет в серый бушлат похожий скорее на пальто, на голове полковника была каракулевая шапка. Шапка такая была только у него. Мне тогда подумалось это тоже часть отличия. Солдатам — искусственный мех, офицерам — натуральный, а кто выше полковника — каракуль. Это была моя теория, правильная она была или нет я не знал, да и думать об этом не хотелось. Я мечтал вернуться в казарму и отдохнуть, посидеть на стуле. Маленькое облегчение в течении болезни закончилось и болезнь вернулась.
Всего за один день часть облетела новость — готовы списки к отправке на Кавказ. Кто-то видел офицера доставившего пакет с приказами. Кто-то видел списки. Кто-то эти списки в штабе нес то ли от зама по строевой, то ли от замполита к командира части. Все это выглядело как чушь ведь если приказы секретные как их рядовым в штабе доверили переносить с места на место? Вообще в канун Нового Года лучше косяка и не придумаешь….
- Так что, товарищи офицеры и солдаты, - продолжал полковник в каракулевой шапке, - Никаких командировок в ближайшем будущем не предвидится. Все по распорядку. И с Новым Годом!
Отбоя в тот день не было и ужина тоже. Новый Год как-никак. Все занимались убранством казармы. Кровати ряда что шел вдоль взлетки сдвинули к нашему ряду (вдоль окон), получился один ряд из четырех кроватей с узкими проходами. Стало тесно, к кроватям было не пропихнуться. Зато освободили место под праздничный стол. То есть, как такого стола не было, просто вынесли из ленинской все парты и соединили их в один большой стол растянувшийся на всю длину взлетки аккурат до дверей ленинской. Также поступили и со скамейками.
Все обсуждали что будет на праздничном столе. Про конфеты, лимонад, даже оливье из столовой принесут.
- Наряд стругал салаты говорят — все повторял Костин,
- Говорят торты купят по одному на стол, - возбужденно тараторил Пашка, уже позабывший конфуз с простынями.
Я тоже был на позитиве, но не от потенциально вкусного ужина. Я наконец смог завалиться на кровать без страха получить в фанеру от сержанта. Ведь наши кровати оказались в самой глубине ряда и валяться на них можно было не опасаясь оклика сержанта. Ну ладно, почти не опасаясь.
Лучше мне не было и, если честно, есть я не хотел даже оливье. Я хотел хоть немного поспать. А галдеж в казарме так и убаюкивал...
- Батарея форма одежды номер пять выходить строится на улице!
Вопли одного сержантов вернули меня в реальность.
- Сочи кажись — буркнул одевавшийся Ромик.
Сочи в армии это не курортный город на юге России. Если говорят «поехал в Сочи» или «Сочях» имеют в ввиду кто-то сбежал из части. Все это от аббревиатуры СОЧ — самовольное оставление части. Вот и у нас в новогоднюю ночь кто-то уехал в Сочи.
Нас построили у кпп. Было наверное градусов 35 мороза. Майор Семин начал было перекличку, но быстро дал отбой. К нему подбежал боец и они ушли вместе. Все мы ждали. Ждали дежурного по части как объясняли сержанты. Говорили что сбежал кто-то из прибывших на днях. Одни говорили что парень испугался слухов о приказе на отправку на Кавказ, другие говорили о более прозаичной причине — пацанчик украл три литра самогона у дагов и был таков. Во вторую причину мне лично верилось слабо. Ведь дагестанцы мусульмане и не пьют и потом откуда только-только прибывшему пацану знать где даги спрятали бухло?
- С питера которые — говорил Костин, - такой курчавый черт.
Наконец майор Семин вернулся в сопровождении дежурного по части майора и нач штаба части подполковника Иванца.
- Что б! Кто знал сбежавшего? - дознавался подполковник, - Никто не знал?
Самое место на морозе расспрашивать! И зачем вообще нас тут строить было??
- Все остальные на месте? - спросил Иванец майора Семина.
- Вот проверяем товарищ подполковник — ответил Семин.
- Еще не проверили? Так какого черта вы тут делаете?
- Доложишь — гавкнул подпол дежурному по части, - командуй Семин.
И… ушел восвояси в сторону штаба.
Семин взял у лейтенанта папку со списочным составом по которой каждый вечер проводили перекличку. В перчатках журнал листать было не удобно. Майор выругавшись снял перчатки. Наконец немного полистав он о чем-то спросил своего зама, тот ткнул в список пальцем. Майор кивнул.
- Так сейчас сержант будет называть фамилии — сказал майор Семин, - тот чью фамилию назвали выходит из строя и бежит в казарму. Понятно? Карп командуй.
Сержант Карпов начал называть фамилии.
Хорошо хоть не по алфавиту называли. Списки были составлены еще по партиям прибытия. И поэтому ждать моей очереди бежать в казарму ждать было относительно не долго… Сначала были вологодские, потом дагестанцы, за ними москвичи, потом мы.
Уже в казарме Ромик спросил меня:
- А сколько уже время?
- Около одиннадцати кажется — ответил я равнодушно.
Мне как-то безразлично все было и праздновать я не хотел. Не хотел и за стол идти я просто хотел чтобы все от меня отвалили и дали наконец поспать, выспаться как следует.
- Ты что на новый год загадаешь — спросил Ромик.
Как-то по-детски все это звучало.
- Попадись мне этот дух, - где-то неподалеку распинался Кости, - че он особенный в сочи, мы значит служи, а он че? Вот урод!
- Че сам не дух а? - спросил его кто-то из бойцов.
И в правду Костин распинался так как-будто он как минимум черпак уже. А мне было жаль этого парня. Я был уверен он по-просту испугался армии, да и не мудрено, и не кому было ему помочь.
- Что спишь Сань? - спросил Ромик.
- Не знаю, хреново мне… - ответил я не открывая глаз.
- Что загадаешь? - повторил вопрос Ромик.
За***бло! Все за***ло! Вот что я думал.
- Выспаться хорошенько — сквозь зубы ответил я, - без вас уродов..
Олег засмеялся на соседней койке.
- Теперь не сбудется — констатировал Ромик и тоже засмеялся. - Ладно покемарь, я тебя разбужу.
Ромка разбудил меня когда прозвучала команда садиться за столы. Чашка яблочного сока, три мандаринки и три конфеты и пачка печенья и апельсин на четверых… Вот что лежало на нашем новогоднем столе. Царское новогоднее угощение, без всякого сарказма говорю. Я уплел это даже не заметив. А вы говорите оливье…
В отличие от многих пацанов сидевших с кислыми минами на лицах и роптавших что мол лучше уж пораньше спать легли и то пользы бы больше было. Я ничего и не ждал от этого празднования, так что и не расстроился. Для меня это не был новый год в смысле праздника, так просто календарная дата и приказ садиться за столы и праздновать. Жрать конфеты и апельсины, вернее апельсин.
Единственно правильным для меня был новый год дома с братом, мамой, бабушкой и котом. Мысленно я пытался представить, какие лакомства мама готовила весь день и как ругалась с котом так и норовившем что-нибудь стянуть со стола. Как брат мой опять слишком мелко нарезал картошку чуть не превратив салаты в пюре. Как бабушка выводит всех из себя говоря что за стол не сядет, а будет есть у себя в комнате. Как мама носит ей туда тарелки, а она, бабушка, все равно приходит и садится за стол и требует торта, хоть мама с братом только-только сели и даже толком еще ничего не поели из мясного. Думали ли они обо мне? Конечно думали! Как и я о них.
- Эй вставай…
Кто-то тряс меня за плечо. Сквозь сон я увидел нависшую надо мной сержантскую морду.
- Давай вставай, мусор выносить.
Какого хера я!? Так и подмывало спросить. В казарме было около сотни двухэтажных кроватей стоявших в четыре ряда. Моя кровать была в третьем ряду в самой середине. И ведь как специально меня искал тварь!
Не стал я возмущаться. Уже ученый был и знал себе только дороже выйдет. Вся казарма спала. Кто-то храпел, кто-то сопел. Воняло апельсинами, портянками и ссаниной. В темноте натянул я форму и сапоги, напялил шапку и взяв шинель с ремнем в руки пошел к туалету.
Мой напарник уже оделся и ждал меня.
- Ты же Гагарин вроде? — спросил я его.
Я вдруг вспомнил этого никозистого паренька. Он сидел в самом углу военкоматного кубрика и ни с кем не общался, вернее не бухал с нами. Я запомнил его т.к тогда в военкомате да и сейчас он чем-то напомнил мне моего брата. Ростом чуть ниже меня. Хилого телосложения. Тот же потупленный взгляд смотрящий куда угодно только не в глаза собеседника, скромность в речи, такая же замкнутость прямо написанная на лице и такая же меланхолическая манера с готовностью выполнять все что ему скажут делать. Я любил своего старшего брата и знал его. Знал как он умен, он знал буквально все на свете от физики до истории древнего Египта. К сожалению жили мы рабочем районе, школа у нас была ублюдская, как понимаете умных людей да еще и в очках там невысоко ценят.. И доставалось моему брату регулярно там. Вот примерно такой же судьбы человеком показался мне и этот парень со звучной фамилией — Гагарин.
- Да — коротко ответил он.
- Саша — протянул я ему руку.
- Саша тоже — пожал он руку в ответ и улыбнулся. Ему показалось забавным что мы оба Саши.
- Хорош базарить, ящик в зубы и вперед — скомандовал сержант. На часах было 3.52.
Мусорный ящик оказался железным громоздким изваянием с неудобными ручками по бокам. Было тихо, только омерзительный скрип наших сапог по снегу нарушал мертвую тишину новогодней ночи. Даже без ветра мороз въедался в кожу. Лунный свет отраженный от снега придавал ночи какую-то зловещую атмосферу. Казалось мы несем здоровенный кусок камня, а я еще и варежки забыл из под матраса достать, так что нес голой рукой.
- Только воя волков не хватает — сказал я глядя вокруг.
Гагарин усмехнулся, но не ответил продолжая сосредоточенно тащить ящик. А нести было далеко, за самую столовую. То есть пройти до поворота между казармой и штабом тыла, потом по прямой до плаца и там повернуть направо до столовой. Потом обогнуть столовую и там, на полпути к свинарнику, находилась мусорная яма куда и сваливался весь мусор.
Я закашлялся и попросил Гагарина остановиться.
- Курить нету? — спросил я его.
Ответил что не курит. Пришлось доставать заначенную на утро сигарету.
- На возьми мою варежку, - предложил Гагарин заметив мои голые руки, - я в карман руку уберу.
- Как тебе новый год? - спросил я напарника. Просто спросил чтоб не скучно идти было.
- Нормально — усмехнулся он, - зато поспать дали до восьми. Хорошо хоть развода утреннего не будет.
А я и забыл об этом балда! В честь нового года первого января нам дали выходной. Было объявлено что не будет ни утреннего, ни вечернего разводов. Хотя… ведь это воскресенье было так?
- По воскресеньям ведь и так разводов нет? - спросил я.
- Только утренний — ответил Гагарин, он знал все расписание армии лучше меня.
- Правда? А то я что-то туплю, - ответил я.
- Наверное просто офицеры будут с бодуна — поэтому и развода не будет.
- Подшивалов точно будет, - ответил Гагарин и усмехнувшись тихим смешком.
Точно зама Семина, фамилия была Подшивалов.
- А что такое? - спросил я, - с Подшиваловым?
- Так он же весь алкоголь в ленинской вынес.
- Чего? - не понял я, - я что-то пропустил? Я уснул наверное.
Пока мы несли ящик обратно, который к слову легче не стал, Гагарин рассказывал. Сразу после боя курантов даги начали разбрасывать по казарме конфеты как-будто сеяли зерно в чистом поле. Вручение подарков мать их. Потом они хотели организовать бокс, но Семин запретил. Зато они выпросили разрешения включить телевизор и посмотреть концерт. Майор Семин разрешил, скомандовал отбой и ушел. После чего даги со старыми и сержантами бучи закрылись в ленинской и врубили музыку. Кровать Гагарина была почти на краю рядом с ленинской, у самого спортивного уголка, так что он почти не спал.
- Потом Подшивалов пришел и разъеб всем устроил. С первого дивизиона их музыку было слышно. В сумке у него одни бутылки звенели. А я в туалет встал и меня сержант заловил и отправил одеваться мусор выносить.
Где-то в половину пятого мы наконец добрались до казармы и пошли спать.
И правда не будет утреннего развода первого января и зарядки наверное тоже вот и весь новогодний подарок от любимой армии. Ах да еще конфеты разбросанные то тут, то там по казарме. В любом случае хоть сейчас можно поспать до восьми.
Но это были планы, реальность выдала совсем другое. Проснулся я от чувства, что вот-вот обоссусь. Никогда в жизни у меня не было с этим проблем и вот нате, превратиться в анурезника в самом начале службы. Вскочив скровати я чуть не бегом пошел в туалет и надо сказать еле донес. Сделав дело, с чувством облегчения я вышел из кабинки туалета и направился было спать. Но не тут-то было.
- Ну-ка стой дух, - услышал я когда проходил через умывальник.
У окна стоял сержант Карпов с сигаретой.
- Кто разрешил до подъема вставать?
Я ничего не ответил.
- Давай машку за ляшку, - он кивнул на ведро и стоявшую рядом с ведром швабру, - мой за косяк.
Вот так просто сходив в туалет во внеурочное время я заработал косяк. Да и хрен с ним, - подумалось мне тогда, - как-будто сложно намыть пол. Я безропотно взял тряпку, опустил ее в ведро, отжал, насадил на швабру и принялся мыть пол. Правда каждые несколько минут приходилось останавливаться чтобы прокашляться и я боялся, что мои остановки сержант сочтет за косяк.
А сержанта мое поведение обезоружило видимо. Наверное, он ждал что начну я пререкаться и заработаю от него фанеру.
- Ладно хватит, - вдруг сказал он, - иди спать.
Уфф! Никогда бы не подумал, что буду хотеть в больницу. Я просто хотел перестать кашлять и был уверен пройдет этот кашель, и у меня кончится этот упадок сил, и перестану мечтать полежать и отдохнуть. Появятся силы… хоть какие-то. Но в то новогоднее утро, кашель никак не унимался и я не мог уснуть. Ко всему прочему еще и голова стала кружиться.
Короче говоря, мне нужна была медицинская помощь. Но как? Из санчасти меня выгнали, а других способов получить помощь не было, в конце концов, с горем пополам, я уснул. И, о чудо, когда проснулся, я вроде как чувствовал себя значительно лучше и даже как-то кашлял меньше. Наверное сон аж до восьми утра и витамин C из апельсина подействовали. Так что я начал думать что болезнь моя начала отступать.
Как я и сказал, разбудили и вправду в восемь. Правда часть бойцов подняли пораньше убирать в ленинской и туалете, но меня эта участь миновала. Ромка дал мне конфету и поздравил с Новым 1995 Годом. Работать никого не погнали, как и обещали. Даже кровати не раздвигали чтобы поставить на старые места. От нечего делать я взял с тумбочки какую-то старую книжку и начал листать постепенно вчитываясь. Книга была художественной повестью о партизанском отряде в маленьком белорусском селе находившимся под оккупацией немцев далеко за линией фронта.
А потом я уехал в госпиталь.
- Строится на взлетке! Форма одежды номер два.
- А говорили отдых будет! - вздохнул Ромик.
- Смирно! Опять проорал дневальный. Значит еще какой-то командир пришел. Как уже достало все!
В казарму вошел командир части полковник Ивлев в сопровождении майора Семина. По строю пошли разговоры.
- Наверное по дущаре сбежавшему дрючить будет — прошипел Костин.
- Приготовиться к медицинскому осмотру — скомандовал майор Семин, - - Медосмотр посвящен грядущей процедуре присяги. У многих будут присутствовать родители и Русская Армия не хочет, чтобы ваши мамочки расстраивались видом их больных деточек. Сейчас капитан Сарбаева и старший лейтенант Орлова осмотрят каждого. По очереди подходим, не стесняемся. После осмотра одеваемся и следуем в ленинскую.
Из-за спин полковника и майора возникли две миниатюрные женщины в камуфляже и со стетоскопами на шеях. Обеим было лет по тридцать, капитан выглядела чуть постарше. Сейчас смешно вспомнить, но тогда они показались мне старухами.
До ленинской я так и не добрался. Опытному врачу, а это были именно врачи (петлицы были у них медицинские), понадобилось всего лишь пара моих вдохов чтобы заподозрить неладное.
- Ты одевайся и вон туда вставай — сказала мне капитан, - с остальными.
В углу стояло уже человек семь забракованных медиками. В итоге набралась дюжина. А я проклинал все на свете, почему эти гребаные медики не пришли пораньше дней эдак пять назад когда мне было поистине хреново.
- Этих забираю товарищ полковник — сказала капитан командиру который за всю эту процедуру молча стоял в стороне.
Нас отвели в санчасть и усадив на кушетку в процедурной выдали по градуснику.
- Нет температуры наверное — сказал я вынимая градусник.
- Ага — ответила врач.
Она посмотрела на градусник и потрогала мне лоб.
- До пояса раздевайся — сказала она, - спиной вставай.
Опять холодные прикосновения стетоскопа. Я дышал максимально глубоко как нач мед меня «научил».
- Спокойнее дыши.
Начал дышать как обычно.
Врач вышла. Приказа садиться, одеваться или даже менять позу я не получал поэтому так и стоял в процедурной с голым пузом.
- Альбина Ильшатовна - крикнула она в коридоре.
В процедурную вошла капитан которая слушала меня.
- 38 и 6 и вот послушайте.
Капитан взглянула на меня и я почувствовал холодное прикосновение стетоскопа.
- А этот? Там пневмония очевидна Оль.
- Одевайся боец, не мерзни — сказала мне капитан, - в госпиталь поедешь.
Вот так без специальных поз на стульях и глубокого дыхания НАСТОЯЩИЙ врач поставил мне пневмонию после первого же прослушивания.
Мне как-будто дембель вышел! Нет, правда я чувствовал такую радость что могу убраться из армии по крайней мере на время. Когда нас отправили забрать свои вещи и средства гигиены я просто не мог скрыть улыбки.
В казарме все уже вернулось к прежний виду. Кровати сдвинули на старые места, конфеты, шкуру от апельсинов и фантики усыпавшие пол убрали.
- Что в госпиталь? - спросил меня Костин, глядя как я собираю в мешочек свои скромные пожитки — зубную щетку, пасту, бритву, лезвия и носовой платок. Бумагу для писем и книжку оставил на месте.
- Да, - ответил я и видимо улыбнулся.
- Проебываться значит?
- Эй! - оборвал Костина Ромик, - ты что не слышал как он кашляет?
Я хотел было ответить Костину сам, да не стал уж больно у меня хорошее настроение было.
- Брось ты Ром, - сказал я Ромке, не обратив никого внимания на говнюка Костина.
Я попрощался с пацанами кого застал здесь. Они хоть и улыбались, но смотрели на меня с завистью. Знали бы они тогда что завидовать им было нечему.
И еще одна мысль сверила мой мозг тогда: «если мне сегодня получше, то какая температура и состояние было у меня до нового года?».
- Девять с бронхитом, товарищ полковник. Трое тяжелые, с воспалением. Надо срочно вести — рапортовала капитан по телефону командиру части, - да, да с бронхитом можно и здесь пролечить, но у этих вероятность отека есть, везти надо.
Но мы никуда не поехали…
То ли бензина не было, то ли еще что, но буханка санчасти (в армейском быту — таблетка) была не на ходу.
Наверное до обеда мы с двумя пацанами просто сидели в на скамейке в коридоре санчасти. Начальство все решало и решало на чем нам ехать.
- Таблетку чинят, - сказал один из пацанов сидевших со мной.
Был он из вологодских. Звали его Славой Избушкиным — такую фамилию хрен забудешь. Сначала из-за его смуглости я вообще принял его за дага, но потом пригляделся и понял, что ошибся. Был он, как-будто с примесью цыгана, невысокого, даже маленького роста и если честно, больше смахивал на восьмиклассника чем на рядового армии.
- В урал запихнут и делов-то — сказал второй парень стараясь подавить кашель.
Был он из питерских, только-только прибывших. Звали его Виталей. С нами он не разговаривал, видимо еще не обвыкся в армии.
Вот так мы и сидели и слушали как капитан Сарбаева ведет телефонные переговоры с командованием.
В конце концов командование порешило отправить нас на легковушке одного из офицеров части. Все втроем мы поместились на заднем сиденье «пятерки», капитан с документами нашими села рядом с водителем — майором средних лет.
В госпитале я уже бывал. Сюда нас возили сдавать анализы и делать флюшки, так что с новым местом пребывания я уже более или менее был знаком.
Сначала опять пришлось ждать. Не могли найти дежурного врача, да и немудрено ведь первое января было. Мы сидели в холле и слышали как за закрытыми дверьми пациенты идут на обед. Сначала одна группа, потом другая. Видимо отделения ели по очереди.
Потом врач все-таки нашелся. Принял нас дежурный врач — спокойный майор средних лет, с мягким голосом. Был он, как я понял окулист, поэтому даже никого первичного осмотра не проводил. Он просто принял бумаги у нашего капитана.
Всех нас троих определили в отделение терапии. Находилось оно на первом этаже главного корпуса. Я уже говорил, что никогда не лежал в больнице, но бывал там у брата. Так что, могу сказать госпиталь (по крайней мере терапевтическое отделение) этот был похож на обычную больницу. Длинный коридор блекло освещенный лампами дневного света, по стенам застекленные двери в палаты. Первая дверь — сестринская. Вторая — врача. Пост медсестры. Даже цветок в конце коридора у окна напомнил мне о гражданской больнице.
Пол, покрытый потертым линолеумом, жалобно скрипел под ногами когда дежурный врач вел нас на отделение. Приняла нас медсестра, полная женщина лет сорока, она отвела нас в палату и вышла. В палате было всего пять кроватей. Одна вдоль окна, вторая в углу палаты. Обе койки были заняты бойцами. По бритым головам и затравленным взглядам не составляло труда догадаться оба были нашего призыва. Третья кровать вдоль стены в середине комнаты и две кровати вдоль стен у входа. Мне досталась, та что была направо от входа у самой двери.
Медсестра вернулась вместе с старшиной и больничной одеждой.
- Переодевайтесь — кинула она каждому по комплекту белья, - кальсоны оставьте свои.
Вслед за ней старшина раскинул каждому на койку по комплекту постельного белья.
- С девятки все? - спросил он номер нашей части.
Мы закивали в ответ.
Старшина был высоким и широкоплечим ммм… я не знаю, парнем его назвать было сложно, скорее молодой мужчина. Говорил он отрывисто и весь был полон какой-то суровой значительности. Я решил что он наверняка сержант.
- Духи?
Мы опять кивнули.
- Одежду на стол сложите в шинели и перевяжите, - сказал он, - знаете как?
Опять киваем.
- Из карманов вынуть все.
- А ты сколько отслужил? — спросил старшину Слава.
- Полтора — бросил он и вышел вслед за медсестрой.
Оба пацана в палате оказались, как не трудно было догадаться, нашего призыва и из нашей части. Более того, обоих я знал.
Одного из парней я узнал почти сразу. Это был тот самый худощавый белохородец Серега спрашивавший меня про то, зачем бутылки в каждом туалете. Сейчас он уже почти не хыкал, а говорил на вполне нормальном русском.
- Хде твой суржик — пошутил я, когда парнишка признал меня и подошел поздороваться.
В ответ он только улыбнулся.
- В части выкашлял, - сострил он.
Вторым был мой зема. Колей его звали, с ним мы вместе бухали в военкомате и помнили друг друга. Только по приезду в часть как-то выпал он из моего кругозора.
- Давно здесь? - спросил я его поздоровавшись.
- Перед новым годом самым — ответил Колян, - воспаление легких.
У всех нас был один диагноз — пневмония.
Мы переоделись в госпитальную одежду. Серые брюки из тонкого материала и куртку похожую покроем на китель. Питерскому пацану Витале досталась зеленая форма отчаянно смахивавшая на деловой костюм. Зеленые брюки и зеленый пиджак из плотного материала.
Едва мы только заправили кровати дверь в палату открылась и вошла медсестра с подносом.
- Уколы — спокойно сказала она.
Укол оказался болючим-болючим. Мне сразу свело ягодицу и левую ногу. Все это продолжалось минут пять-десять. Потом боль стала отпускать. По мере того как боль уходила я засыпал.