— Мариш, я разваливаюсь на части, слышишь этот хруст? Я чувствую себя трухлявым пнем, который вот-вот рухнет, а мне всего сорок.
Виталий стоял посреди гостиной, неестественно выгнувшись дугой, и прижимал ладонь к пояснице, словно пытался удержать позвоночник от рассыпания в трусы. Гримаса на его лице выражала всю скорбь мира и мученичество первых христиан.
Марина тяжело вздохнула, откладывая книгу в сторону. Это представление начиналось не в первый раз и, судя по амплитуде страданий, обещало затянуться. У мужа был классический кризис среднего возраста, но проявлялся он не в покупке красного мотоцикла или тайных интрижках, а в бесконечном, маниакальном поиске у себя новых смертельных недугов.
— Может, ты просто перестал бы сидеть за компьютером по двенадцать часов в позе креветки? — спокойно, но с ноткой усталости предложила она. — Или сходил бы наконец в бассейн, абонемент уже год пылится на полке, скоро мхом покроется.
— Бассейн — это для пенсионеров в шапочках и детей, которые писают в воду, — отмахнулся Виталий, тут же скривившись от прострела, пронзившего его многострадальное тело. — Мне нужно что-то кардинальное, понимаешь? Мощное. Энергия должна бить ключом! Я тут нашел специалиста, настоящего самородка. В интернете говорят — чудотворец. Зовут Илона.
Марина скептически подняла бровь, и этот жест красноречивее любых слов выразил ее отношение к затее. Имя звучало как название привокзальной парикмахерской из лихих девяностых.
— И что делает эта волшебница Илона? Заговаривает грыжи по фотографии или лечит наложением подорожника?
— Зря смеешься, язва ты моя. У нее уникальная авторская методика. «Древнетибетская глубокая растяжка с элементами силового воздействия». Отзывы — во!
Пишут, что она ставит на ноги даже безнадежных за один сеанс. Я уже договорился, она придет завтра днем. Я как раз отгул взял, пока Сашка в лагере, никто мешать не будет.
Он сунул жене под нос смартфон, едва не ткнув экраном ей в переносицу. С фотографии смотрела женщина, которую сложно было назвать просто «массажисткой» или «целительницей».
Это была монументальная скала из литых мышц. Бицепсы у Илоны были больше, чем голова Виталия, а взгляд обещал не исцеление, а неминуемую и жестокую расправу над любым остеохондрозом.
— Виталик, она же тебя сломает пополам, — честно и без тени иронии предупредила Марина. — Посмотри на её руки, ими можно гнуть арматуру на стройке. Может, все-таки к скучному неврологу? Назначат уколы, физиотерапию, будешь ходить как человек...
— Нет! — упрямо мотнул головой муж, и в его глазах блеснул фанатичный огонек. — Мне нужна грубая сила. Жесткая рука, которая выбьет из меня эту лень. Я чувствую, что застоялся, как старый конь в стойле. Мне нужно, чтобы меня встряхнули!
Марина пожала плечами, понимая, что логика здесь бессильна. Спорить с Виталием, когда он загорался очередной «гениальной» идеей по экстренному самосовершенствованию, было так же полезно, как пытаться остановить поезд ладошкой.
— Как знаешь, дорогой. Только потом не жалуйся, если тебя придется собирать по частям и склеивать моментом.
На следующий день Марина освободилась с работы раньше обычного. Начальник уехал на бесконечное совещание в министерство, и душный офис опустел уже к трем часам дня.
Она решила сделать сюрприз мужу — купить его любимых эклеров в дорогой кондитерской у дома и устроить уютный семейный вечер, если он, конечно, выживет после визита «чудотворицы».
Подходя к квартире, она заметила, что тяжелая металлическая дверь на этаже приоткрыта. Из-за нее доносились странные, пугающие звуки, от которых по спине пробежал неприятный холодок. Марина остановилась, прислушиваясь, и крепче сжала коробку с пирожными.
— Не жалей себя! Давай! Шире! — гремел из глубин их квартиры низкий, властный женский голос, похожий на рокот камнепада. — Ты мужик или тряпка половая?! Я сказала — тянись! Работай тазом!
Марина замерла, не в силах сделать шаг. Голос звучал угрожающе, но еще страшнее были звуки, которые в ответ издавал её законный муж.
— А-а-а! Господи! — сдавленно, на грани истерики кричал Виталий. — Я не могу! Оно сейчас треснет! Больно же! Илона, пусти, я больше не буду!
— Терпи! — рявкала женщина, и казалось, что от ее голоса дрожат стены. — Сейчас будет самое сложное. Расслабься! Закидывай ногу мне на плечо!
У Марины внутри все оборвалось. Воображение, подстегнутое этими двусмысленными, полными животного напряжения фразами, тут же нарисовало картины одна другой краше и развратнее. Что значит «расслабься»? Куда именно он должен закидывать ногу?
«Муж нанял молодую массажистку на дом «для спины». Я вернулась раньше и застала их...» — пронеслось в голове у Марины, как заголовок бульварного романа, который стыдно читать в метро.
Но реальность, судя по звукам борьбы, была куда более жесткой и странной. Там не было стонов наслаждения, там были вопли отчаяния.
— Еще чуть-чуть! — командовала Илона, перекрывая шум улицы. — Дыши глубже! Не зажимайся! Я чувствую, как ты сопротивляешься мне!
— Я не сопротивляюсь, я умираю! — визжал Виталий фальцетом. — У меня связки сейчас лопнут! Хватит, я сдаюсь!
Марина, стараясь не шуметь, дрожащей рукой вставила ключ в замок, хотя дверь и так была не заперта. Первое, что бросилось ей в глаза в прихожей — это обувь. Посреди коврика стояли ботинки.
Огромные, черные, пыльные армейские берцы сорок пятого размера с грубой шнуровкой. Рядом с ними аккуратные клетчатые тапочки Виталия казались обувью садового гнома.
Из гостиной донесся глухой удар, словно на пол упал мешок с картошкой, и тяжелое, сиплое дыхание.
— Слабак, — безапелляционно констатировала Илона. — Вставай. Мы еще не закончили с грудным отделом.
Марина на цыпочках, сжимая в руке коробку с эклерами как единственное доступное оружие, двинулась по коридору. Ей было страшно. Не за брак, нет. Судя по интонациям, там происходило не супружеская измена, а какое-то варварское жертвоприношение или пытка инквизиции.
Она подошла к двери гостиной, набрала в грудь побольше воздуха и рывком распахнула её.
— Что здесь происхо... — начала она грозно, готовая убивать, и осеклась на полуслове.
Картина, открывшаяся ей, была достойна зала современного концептуального искусства или средневекового подземелья.
Виталий не лежал на диване. И не был в постели с любовницей. Он висел. Висел вниз головой на шведской стенке, которую они купили сыну пять лет назад и которая с тех пор служила исключительно дорогой вешалкой для глаженого белья.
Лицо мужа было пунцово-багровым, вены на шее вздулись толстыми веревками, а глаза грозили выскочить из орбит. Ноги были переплетены с деревянными перекладинами в какой-то немыслимый, противоестественный узел, напоминающий морской.
Рядом стояла Илона. Вживую, в трехмерном пространстве, она выглядела еще внушительнее и опаснее, чем на фото. В черной облегающей майке, открывающей мощные дельтовидные мышцы, покрытые легкой испариной, она безжалостно тянула руки Виталия к полу, пытаясь, кажется, соединить его лопатки где-то в районе солнечного сплетения.
— О, жена пришла, — совершенно спокойно заметила Илона, даже не думая отпускать жертву. — Здрасьте. У вашего мужа деревянная спина. Мышцы как камень, никакой эластичности, сплошной фиброз.
— Здрасьте... — прохрипел Виталий, увидев перевернутую вверх тормашками Марину. — Мариш, это... тракция позвоночника... Очень полезно... Для мозгового кровообращения...
— Ему нужно раскрыть грудной отдел! — перебила Илона тоном, не терпящим возражений, и дернула руки Виталия с такой силой, что у него громко хрустнуло где-то в районе ушей.
— Ай! — взвизгнул он, дергаясь всем телом. — Я сейчас умру! Мариш, скажи ей! Скажи, что я передумал быть молодым! Снимите меня отсюда немедленно!
Марина медленно, шумно выдохнула. Эклеры в коробке жалобно звякнули друг о друга, словно чувствуя напряжение момента.
— Илона, — твердо, стараясь сохранять остатки самообладания, сказала она. — Отпустите его. Пожалуйста. Пока он окончательно не стал инвалидом первой группы.
Илона недовольно цокнула языком, но железную хватку все же ослабила.
— Неженки, — буркнула она с явным разочарованием. — Как вы вообще живете с такими жуткими зажимами? Энергия же не течет, она застаивается и гниет.
— У нас энергия течет по проводам, и нам этого вполне достаточно, — парировала Марина. — Помогайте его распутывать, сама я его не сниму.
Процесс освобождения Виталия из плена шведской стенки занял минут пять. Он умудрился застрять ногой между рейками так надежно, что Илоне пришлось применить грубую физическую силу, чтобы буквально выдернуть его оттуда, как пробку из бутылки.
Когда Виталий наконец оказался на твердом полу, он напоминал выброшенную на берег гигантскую медузу. Потный, красный, взъерошенный, он тяжело, со свистом дышал и судорожно потирал поясницу.
— Ну что, герой? — Марина скрестила руки на груди, глядя на него сверху вниз. — Омолодился? Почувствовал прилив космических сил?
Илона тем временем невозмутимо надевала поверх майки спортивную олимпийку с надписью «Спецназ».
— С вас пять тысяч, — сухо, по-деловому сказала она. — И я бы настоятельно рекомендовала курс из десяти сеансов. Только так можно пробить этот панцирь и сделать из него человека.
Виталий испуганно дернулся, словно его ударили током.
— Нет! — выкрикнул он, поспешно, дрожащими руками доставая кошелек из тумбочки. — Спасибо огромное! Я чувствую... чувствую небывалую легкость! Правда! Одного раза мне более чем достаточно. Вы просто волшебница. Вот, возьмите. Без сдачи.
Он практически впихнул деньги ей в широкую ладонь, лишь бы она быстрее ушла и забрала свою ауру насилия.
Илона неторопливо пересчитала купюры, спрятала их в карман широких штанов и посмотрела на Виталия с нескрываемым, глубоким презрением воина к мирному жителю.
— Слабак, — повторила она свой окончательный диагноз. — Спорт — это боль и преодоление. А вы хотите лежать на диване и быть здоровыми. Так не бывает.
Она резко развернулась на пятках и вышла из комнаты, громко, по-хозяйски топая своими армейскими ботинками по паркету. Тяжело хлопнула входная дверь, и вибрация прошла по стенам.
В квартире повисла звенящая тишина, нарушаемая только тяжелым, сиплым сопением Виталия, который все еще сидел на полу.
Марина молча прошла на кухню, поставила чайник и начала методично раскладывать пирожные на красивые блюдца. Через минуту туда приковылял муж. Он двигался осторожно, бочком, как человек, сделанный из тончайшего, готового рассыпаться хрусталя.
— Мариш... — начал он виновато, не решаясь сесть.
— Садись, — она подвинула ему чашку с дымящимся чаем. — Рассказывай. Только честно, без сказок про Тибет. Какая к черту «методика»? Ты же ненавидишь боль. Ты когда палец бумагой порежешь, требуешь вызвать скорую помощь и священника.
Виталий осторожно опустился на стул, отхлебнул чаю, поморщился и опустил глаза в стол.
— Ладно. Я наврал. Спина у меня болела не так уж сильно. Ну, ныла немного к вечеру, как у всех нормальных людей.
— А зачем тогда этот дорогостоящий цирк с гестапо на дому?
— Я поспорил, — буркнул он куда-то в чашку.
— С кем?
— С парнями из отдела логистики. Серега сказал, что после сорока мужик деревенеет, ржавеет и уже не может ничего, кроме как сидеть в кресле и пердеть в диван. А я сказал, что это полная ерунда. И что я за месяц сяду на полный шпагат.
Марина чуть не поперхнулась чаем, уставившись на мужа широко раскрытыми глазами.
— На шпагат? Ты? Виталик, ты шнурки завязываешь с кряхтением и краснеешь при этом!
— Ну вот поэтому и поспорил! — он обиженно вскинулся, расплескав чай. — Задело меня! Понимаешь? Мы поспорили на ящик хорошего, дорогого крафтового лимонада. И на уважение. Я хотел доказать, что я еще о-го-го! Нашел эту Илону, она в объявлении позиционирует себя как тренер по экстремальной растяжке для бойцов ММА. Думал, она мне поможет быстро...
— Быстро порвать пах и остаться инвалидом? — закончила за него Марина. — Дурачок ты, Виталик. Взрослый мужик, а ума как у воробушка.
Она смотрела на мужа — потного, несчастного, с красными пятнами на шее от жестких рук Илоны — и вдруг почувствовала теплую волну нежности. Он просто хотел быть героем. Пусть и таким нелепым, мальчишеским способом. Хотел доказать, что время над ним не властно.
— Ящик лимонада мы тебе купим, — мягко улыбнулась она, погладив его по руке. — И уважение мое у тебя и так есть. Но если ты еще раз притащишь в дом женщину в берцах, я сама тебя на шпагат посажу. И поверь, это будет больнее.
Виталий нервно, с облегчением хихикнул.
— Не, Мариш. Я понял. Лучше бассейн. Завтра же пойду и восстановлю абонемент. Буду плавать брассом, как пенсионер. К черту этот экстрим.
Эпилог
Прошло три года.
Жизнь текла своим чередом, но тот случай с «тибетской» Илоной стал их личной семейной легендой, которую вспоминали со смехом. Виталий действительно начал регулярно ходить в бассейн, спина перестала его беспокоить, и он даже немного похудел и подтянулся.
Марина тоже изменилась, и эти перемены были разительными. Она серьезно увлеклась здоровым образом жизни, начала фанатично следить за питанием и расцвела. В сорок с небольшим она выглядела лучше и свежее, чем в тридцать. Виталий гордился женой, ловил восхищенные, завистливые взгляды коллег на корпоративах, но в глубине души, где-то на самом илистом дне, зашевелился скользкий червячок неуверенности.
Уж слишком хороша и независима она стала. И слишком часто, с загадочной улыбкой, стала упоминать свое новое увлечение.
— Виталь, я нашла такого потрясающего наставника! — щебетала она за ужином, накладывая ему салат. — Йога, глубокие дыхательные практики. Его зовут Мишель. Он настоящий француз, представляешь? Из самого Парижа!
— Француз? — напрягся Виталий, откладывая вилку. — В нашем спальном районе, среди панелек?
— Он переехал по любви, но, увы, не сложилось. Теперь преподает. Он такой... одухотворенный, возвышенный. Говорит, что у меня редкая природная предрасположенность к тантре.
— К чему? — Виталий чуть не подавился огурцом.
— К тантре, милый. Это про энергию. Про тонкий обмен и слияние. Он приходит ко мне домой по пятницам, пока ты на работе. В студии мне неудобно, там народу много, душно, не сосредоточиться. А дома — аура правильная, чистая.
Виталий промолчал, но в голове со скрипом закрутились ржавые шестеренки ревности. Пятница. Единственный день, когда у него планерка до самого вечера.
В следующую пятницу он под благовидным предлогом сбежал с работы сразу после обеда, сославшись на мигрень. Купил огромный, неприлично дорогой букет алых роз — как щит, как извинение, если вдруг он ошибся и накрутил себя. Но внутри все клокотало, как в кипящем котле. «Мишель». «Тантра». «Дома».
Он тихо, стараясь не звенеть связкой, открыл дверь своим ключом.
В квартире густо пахло благовониями — чем-то сладким, дурманящим, сандаловым. И, конечно, были звуки. Но не крики боли, как тогда. Это были совсем другие звуки.
Из спальни доносился низкий, бархатный мужской голос с приятным грассирующим акцентом, от которого у Виталия свело скулы:
— Да, вот так, мадам Марина... Выдыхайте! Плавно, очень плавно, не спешите. Прогните спинку! О, манифик! Какая гибкость, какая грация!
Виталий сжал кулаки, безжалостно сминая стебли роз. Острые шипы впились в ладонь, проткнув кожу, но он даже не почувствовал боли.
— Теперь я надавлю сверху, — продолжал голос, становясь тише и интимнее, — а вы примите меня... Почувствуйте мой вес. Доверьтесь партнеру полностью. Раскройтесь навстречу.
У Виталия потемнело в глазах. Он вспомнил, как сам висел на шведской стенке, как кричал и унижался. Но сейчас все казалось иначе. Там была честная боль, а здесь... здесь было сплошное, неприкрытое удовольствие.
— Еще глубже... — простонала Марина, и этот звук стал последней каплей.
Виталий не выдержал. Он с грохотом, чуть не сорвав петли, распахнул дверь спальни.
— А ну отойди от моей жены! — заорал он диким голосом, замахиваясь изуродованным букетом как средневековой палицей.
Картина, представшая перед ним, заставила его замереть с поднятыми розами, хватая ртом воздух.
Марина стояла на коврике для йоги в позе «собака мордой вниз». На ней были облегающие лосины и короткий топ. Сзади нее, но на пионерском расстоянии, стоял молодой парень. Он был похож на античного бога, сошедшего с Олимпа — золотистые кудрявые волосы, бронзовый загар, ослепительная белозубая улыбка.
Он действительно давил ей на поясницу руками, помогая прогнуться ниже, но делал это профессионально, отстраненно, как врач-хирург.
Увидев разъяренного, красного Виталия с растрепанным веником роз, француз не испугался и не отскочил. Наоборот, его лицо озарилось искренней, почти детской радостью.
— О! Месье Виталий! — воскликнул он, не убирая рук с талии Марины. — Наконец-то! Ваша супруга говорила, что вы «деревянный», зажатый и консервативный, но я не верил!
— Ч-что?.. — опешил Виталий, медленно опуская розы, с которых сыпались лепестки.
Марина, не меняя сложной позы, изогнула шею, повернула голову и хитро, торжествующе подмигнула мужу.
— Привет, любимый. А мы тебя ждали. Только думали, ты придешь чуть позже.
— Снимайте брюки! Живо! — скомандовал Мишель с пугающим энтузиазмом, делая шаг навстречу. — Присоединяйтесь к потоку!
— Зачем? — сипло спросил Виталий, инстинктивно пятясь назад к двери и прикрывая пах букетом. — Я не буду...
— Как зачем? Мы как раз переходим к самому главному — к парной акро-йоге! Для радикального укрепления брака и восстановления доверия! — француз энергично похлопал ладонью по коврику рядом с собой. — Марина сказала, что вы мечтали об этом три года, с того самого момента, как пытались сесть на шпагат! Я жду! Поза «Двойной Лотос» сама себя не сделает! Нам нужна крепкая мужская основа!
Виталий посмотрел на сияющего, пышущего здоровьем француза, на подмигивающую жену и вдруг все понял.
Это была месть. Изысканная, долгая, холодная женская месть. Блюдо, которое подают спустя три года. За Илону. За грязные берцы в прихожей. За вранье про спину. За его глупый спор.
— Ну же, Виталик, — ласково, но с железными нотками в голосе пропела Марина. — Ты же хотел быть молодым, гибким и полным сил? Мишель тоже считает, что тебе нужно срочно раскрыть... все чакры.
Виталий тяжело вздохнул, бросил несчастные розы на кровать и начал медленно, как приговоренный к казни, расстегивать рубашку.
— Лимонад с тебя, — буркнул он жене, понимая, что проиграл по всем фронтам. — И ящик, не меньше.
— Договорились, — рассмеялась она. — Но сначала мы закроем дверь на замок и выбросим ключ в окно.
Мишель, широко улыбаясь, достал из кармана спортивных штанов длинный эластичный ремень и многозначительно щелкнул им в воздухе, а Марина, глядя мужу прямо в глаза, тихо добавила: «Сегодня никто не уйдет отсюда без просветления, любимый, готовься,
2 часть рассказа можно прочитать тут!
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет очень приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
Все мои истории являются вымыслом.