Из рубрики "Не выдуманные истории"
Часть 10.1 - Беременность
Мы с Тихоном уже и смирились, что не будет у нас больше деток.
А тут чувствую тошнить по утрам стало, до обмороков дошло дело. Я то и так худенькая, да маленькая, а тут и вовсе ветром качает. В мед пункт пошла, фельдшер посмотрела и выдала мне, что беременность у меня, но не простая, а внематочная.
Срочно ехать в город наказала, а то промедление смерти подобно. Уж и не помню, как домой дошла, как не живая рухнула на кровать, да в голос заревела. Это ведь сейчас больницы, да анализы, а раньше то люди редко выживали от этой внематочной.
Мать со мной сидит плачет и девчонки подвывают. Ох, и страшно всем.
Тихон зашел и понять ничего не может все бабы волком воют, а мать уж, чуть не смертное собирает.
Я проревелась, да и говорю ему, чтобы Веру без меня не обижал. А то как-то пришли с ним, Тихоном, к его старшему брату Матфею, а он тоже женщину с ребенком взял. Сапожником был. Девочка подошла к нему что-то спросить, а он слушать не стал, да по голове ее колодкой ударил, она от боли упала на колени и под стол заползла. Так и сидела там, пока мы не ушли. Так я, как вспомню этот случай, так сердце то сожмется и из груди выпрыгнет.
Ой, как же страшно мне было и за детей, и за себя. Вот тебе и хотела ребенка. И умру теперь, а как же не хочется. Ведь молодая еще. Столько планов, а ведь, как коня на скаку остановили. Все ушло на задний план. Одно желание – выжить.
Тихон, не долго думал, на утро запряг коня и повез меня в город. Я ни жива, ни мертва, в чем душа держится, себя не чувствую. Тиша рассказал всю ситуацию и нас к врачу отправили. Зашли с ним вместе. Он за руку держит меня, успокаивает.
А в кабинете доктор, мужчина, да такой большой, высокий, здоровенный. Уложил доктор меня на кушетку и весь мой живот в его руку вошел. Прощупал, осмотрел и спросил: «А кто вам сказал, что у вас внематочная? Все у вас хорошо. Через полгода ждем вас. Приезжайте за сыном», — вот, так и сказал.
Он то слово сказал, а мне жизнь вернул. Вышли мы с больницы счастливые. А Тихон то и говорит, слышала Ольга Ивановна, сын у нас будет. Дай то Бог думаю, хотя понимаю, кого уж пошлет Господь, а сама кушать захотела, и тошнота вся ушла. Зашли мы в буфет на вокзале, Тихон рюмочку выпил за сына, а я готова была есть все подряд и пироги с капустой, и с картошкой, и булочки и все было так вкусно и стало от этого так весело. Чего же еще желать в этой жизни. Мы вместе с Тихоном и у нас будет сын, и я буду жить!
Часть 10.2 - Дифтерия
В ваше то время люди странные стали ни в Бога, ни в черта не верят. Как не люди живут, что им говорят то и проглатывают. Удивляюсь я. Если нет Бога, на что опираются? У кого защиты просят?
Сталин то до войны все храмы закрыл, священников расстреливать приказал, как врагов народа на лесоповал отправил. Да, знали люди за что страдали. Головы ложили за веру Христову, но не отступили, не отказались.
У нас в деревне храм под зернохранилище перестроили. А те, кто рушил храм, да колокола снимал, все вскорости погибли страшной безвременной смертью.
Да и Сталин, как припекло во время войны, с иконой облетал Москву, во время службы. Тогда-то и перелом произошел в сражениях. Ведь видели люди, но верить нельзя было, иначе тюрьма, да насмешки.
Дал нам Господь смелости не снимать креста и не отречься от силы Божьей, которая помогала пройти все жизненные невзгоды и радости, и печали.
Как-то сидели на крылечке летним днем и все бы хорошо, но тревога на сердце дышать не дает. И вдруг птица летит чёрная, на ворона похожая, с длинным клювом, чуть не по головам нашим. В окошко та птица застучала, заметалась, закружила и полетела, словно маршрут нам показывая.
«Да, что же стряслось, то?» - запричитала мать.
Плохая весть быстро доходит. И к нам прилетела. Дочка у Марии, сестры моей, старшая Верочка, всеми любимая, похожая на отца своего Михаила, умерла.
Правду говорят, дети, у которых век короткий, другие дети. Так и Верочка уж очень рассудительная была, умненькая не по годам. В двенадцать лет помощница была в доме, Катюшу сестренку младшую любила и братика Николашу. Отец наглядеться не мог на девочку. Видели родители, что особенный ребенок у них, не похожая была на других детей.
И вот умерла Верочка. Прививку от дифтерии всем ставили и ей взрослую дозу поставили. Не рассчитала фельдшер, а может по халатности ребёнка на тот свет, до времени отправила. За сутки сгорела девочка.
Дифтерия в те времена входила в число самых опасных смертельных заболеваний, ежегодно уносящих тысячи жизней. Советская власть заботилась о населении, и чтобы остановить вспышки эпидемии этой опасной болезни ввела обязательную массовую вакцинацию населения.
Часть 10.3 – Горе материнское
Нет предела горю человеческому, а родительскому и подавно.
Не в себе стала Мария. Смерть дочери, как гром среди ясного неба. Как принять, как жить с этим? Никто совета не даст, никто не научит. А сердце от горя горького на куски рвется. Я-то побыла поплакала, тоже переживала, но вернулась домой, а там детки мои живы, здоровы, а бедная сестренка моя каждый день на кладбище ходит. Все спят еще, а она уж там. Пришла однажды оттуда, а мы в окно то смотрим, как она крест несет, а сама что-то говорит как будто с кем-то разговаривает.
К доктору Михаил повел ее, а что та скажет? Стресс. Отойдет помаленьку, время лечит. Мама то моя, ой как понимала ее. Сама сыночка схоронила, еле жива осталась. Бывало, гладит ее по голове, успокаивает, а то ревом в голос ревет, да причитает. Малых детей видеть не хочет, как вроде они в смерти виноваты. Ведь они-то живы.
Мама наша у них осталась приглядывать за дочерью, да за ребятишками. Михаил на заводе работал, там тоже все строго. Дали три дня на похороны, а дальше можешь, нет ли работай на благо родины.
По бабкам повели бедную, психологов то раньше не было, на любой вопрос к бабкам шли. А у нее все одно, как только просмотрели, то бежит на кладбище. Господи, Иисусе спаси и помилуй. День и ночь вся семья молилась за нее бедную страдалицу.
В очередной раз убежала Мария. Пока хватились, глядь, а она сама бежит домой. Пальтишонко расстегнуто, волосы растрепаны, а глаза нехорошо горят, как безумные. Забежала, трясется, как лист осиновый. Воду пьет, а у самой зубы об ковшик стучат. Слова вымолвить не может.
А как немного пришла в себя, упала перед Богородицей, да перед иконой Николая чудотворца, да давай у них помощи просить от козней ловца, да от гибельной язвы.
Едва немного успокоилась, начала рассказывать: «Как всегда прибежала я на могилочку к доченьке. Плакать начала, да звать ее. Да рассказывать, что жить без нее сил нет, что готова сама лечь с ней вместе. Так причитала, да затихла, а сама лежу на могилочке и сил подняться нет. Вдруг чувствую, крест затрясся, а потом и могилочка ходуном заходила. Меня словно ангелы подняли и на крыльях своих понесли. Не помню, как дома оказалась»
На завтра в церковь к батюшке пошли. Исповедовались, причастились и отходить начала наша Мария. Потихоньку, помаленьку, но Господь залечивает наши раны. Допускает испытания и дает силу их преодолевать.
Только вот беда, чтобы заглушить боль сердечную стала наша Маня к рюмочке прикладываться. Мы уж не ругали ее, да и муж Миша любил ее, жалел. Придет, бывало, с работы, а она уйдет к сношенницам, у Миши три брата с женами на одной улице жили, недалеко друг от друга. Дома дети и не всегда прибрано, и сварено.
Приведет Михаил ее домой, уложит на кровать, а у самого от жалости сердце заходится: «Эх, Черныш, скажет», - гладя по темным волосам, свою жену, - «как же жить то будем?»
А сам и приготовит, и приберёт, все в доме сделает и с детьми поиграет. Добрый был человек.
Спокойно было сердце материнское за старшую дочь Марию. Хороший муж у нее. Переживут. Двое ни один. Не бросит Михаил мою Маню. Надежная у нее опора, не то, что Тишка. Сколько волка не корми, все в лес смотрит.
Одним словом пролетарий.
А вскоре обрадовал Михаил, что ждут они с Маней ребеночка. Вот родилась бы девочка, мечтательно говорил Михаил, глядишь и жизнь бы наладилась. Если дочка родится, Верой назовём, как будто дочка наша вернётся и опять с нами буде. Мать хотела, что-то возразить, но зять поднёс к губам указательный палец, что означало – молчите.
И не оставил, Господь милостью своей, послал им дочку, Верочку, для утешения сердечного, для смысла жизни.
Часть 10.4 – В ожидании сына
Задумалась бабулечка, снова и снова окунались мы с ней в ее воспоминания. Все новые и новые события всплывали в ее памяти.
Лето пролетело быстро, как всегда. Не успеешь посадить огород, прополка, а там и урожай, успевай собирать. Клубники в тот год было много. Пойдем, бывало, с бабами, да ребятишек с собой возьмем. Дашь им по туеску, собирают, стараются и наедятся от души. А ягода крупная, ароматная, в магазинах такой не бывает. Трава высоченная, а на косогоре солнышком подпалит, ягода там, как на ладони только собирай. И насушим ее, и пирогов напечем, вкуснее не бывает.
А как клубника то отойдет, смородина пойдет да кислица. В ограде то раньше ягоду не садили все в лесу собирали. Щедро делилась с нами матушка природа, только ленивый голодным оставался. А в деревне все жадные до работы, все успевали и с хозяйством управится, и на дойку сбегать, и между делом в лес по ягоду сходить.
Ну а, как снежок выпадет, то уж мешки берем да по калину. Калина - первая ягода у нас сибиряков. Натянем веревку, да прям веточками, гроздьями у всех во дворе весит на веревке, ждем, когда морозцем первым ударит. Как капельки крови на белом снегу. Как самые красивые бусинки, сверкает солнышко в ягодках.
Ну, а пареная калина – вкуснотища. Только истинные сибиряки знают толк в этой ягоде. И если голова заболит, и простуда прихватит первое средство от любой хвори.
Вот и зима в тот год выдалась снежная и морозная. Новый год то новый праздник был, новой властью назначенный. В городах то говорили, что елки дома ставят, да гуляют безбожники.
Это как же в великий пост, да гулянки?
У нас в деревне ничего не менялось. Если уж объявил себя безбожником, то и спросу с тебя нет. Ну а все остальные по старинке до первой звезды.
В Сочельник, мать тесто замесила из пшеничной муки. Всю ночь стряпали и пироги, и шаньги, и ребятишкам гребешки с сахарком, и конечно холодец. Натомили рульки, да свиные ножки, так что косточки все отстали от мяса. Запах и ароматы на весь дом. А еще чесночек добавит мама, да в сени вынесет лучшая закуска под разговление.
Помогаю матери, а у самой спина побаливает то заноет, то отпустит. Посижу отдохну да снова за дело. Беременность не болезнь, до последа бабы в работе. Умудрялись в поле рожать, да и вообще, где приспичит.
Часть 10.5 – Роды
Последние дни уж дохаживала. Уж на работу мне Тихон запретил ходить: «Ох, Ольга, потеряешь сына, побереги себя», - скажет, да с такой любовью смотрит на меня, аж сердце в груди зайдется.
Да правду говорят, если жалеет, то любит. Не обманывало меня сердце, любит меня Тихон. От этих мыслей у меня словно крылья за спиной вырастали. Порхаю, а не живу.
Только чувствую, не просто живот то побаливает, да в спину то отдает. Третьего рожать собиралась.
Примета такая среди женщин ходила, если живот при схватках болит девка будет, если спина – парень. Вот я и прислушивалась к себе. Как заболит живот, ох, думаю дочку Бог послал, а то вдруг спину заломит и сил нет и опять надежда, что сынок родится.
Не хотела я рожать на праздник. Бабки то говорили: «в Рождество снесенное яичко не яичко и ребенок рождённый в великий праздник не ребенок.
Что уж они имели против рождения в праздник не знаю, но что-то нехорошее пророчествали детям и мне было страшно, что ребенок может умереть или калекой родится.
А между, тем схватки становились сильнее и под утро привез Тихон бабку-повитуху. Как сейчас помню ее, невысокая, какая-то, пухленькая, кругленькая, уютная, домашняя тетушка, лет пятидесяти, но почему то ее бабкой называли. Скольким детям помогла она родится на этот свет.
Говорила она ласково, и слова ее были какие-то воркующие, успокаивающие. Я уже и от боли не слышала и не понимала смысла сказанного, но выныривая из забытья слышала, как ходит по комнате Тихон, как выходит курить, ждет.
И одна мысль, скорее бы родить и не важно кого, лишь бы быстрее все закончилось.
А повитуха спокойно, ласково гладя меня по животу отдавала мне четкие указания, то расслабится, то поднатужится. В доме все было готово и вода горячая в тазу для омовения ребенка, и пеленочки, приготовленные матерью из ткани переправленной из Новосибирска теткой Дуней.
Тихон несколько раз прорывался и спрашивал скоро ли все закончится. А потом, когда все закончилось, мне мама рассказала, что он, чуть не плача ей сказал, что не надо ему и сына, лишь бы я не мучилась и, что он будет любить хоть девочку, хоть мальчика.
Часть 10.6 – Сынок Ленюшка
Но, когда ребенок появился на свет и оглушил комнату звонким криком, я замерла и тут же услышала, как повитуха, позвала Тихона. Обтирая, омывая и завернув ребенка протянула его на руки отцу и произнесла: «Держи, батька, сына вам Бог послал»
Я смотрела на мужа, с котором мы уж и не только пуд соли съели. А увидела того молодого, любимого и такого родного Тишку, который держал на руках своего долгожданного сына, целовал его в лобик, щечки и плакал. Я тоже заплакала от счастья, от милости Господней, что сыночка дал нам Бог и оставил нас живыми. И мальчик, у которого и ножки и ручки на месте.
Девчонки прибежали. Всем хочется посмотреть на братика. Мать у иконы на коленях стоит, Богу и святым благодарность воздает: «Слава тебе, Господи, слава тебе! В великий день твоего Рождества послал ты на свет это дитя. Помоги же теперь воспитать и взрастить, чадо рожденное, данное тобой по твоей милости и благодати»
Неделю деревня обмывала сына, которому дали имя Алексей. Тихон переходил от одного дома к другому. Своей радостью хотелось объять всю деревню, да, что там весь мир: «Сына мне Сталин дал, Алешку».
Все радовались, выпивали, закусывали, поздравляли. Хорошее дело Человек родился. Продолжатель рода Тимофеевых.
Рос Ленюшка в любви, да неге. Мама всем сердцем полюбила внука: «Как будто Никиша вернулся».
Мама вспоминала своего любимого сыночка Никишу, которого унесла эпидемия оспы. Как-то даже она помолодела.
Улыбка на ее строгом лице пробивалась, через сеточку морщин и делала ее доброй и такой родной.
Девчонки со школы торопились с братом проводится, а Тиша каждую свободную минуту старался быть с сыном. Вот ведь, как, думала я, такие повороты судьбы. Все в руках Божьих.
Песню, как то услышала, проговорила бабушка Оля: «То берег, то море, то солнце, то вьюга, то ласточки, то воронье», - прям, как в сердце спела певица. Все струны души затронула. Все как в жизни.
Думала я, заживем теперь тихо и безмятежно и все у нас в жизни будет хорошо, но никто не знает какие испытания приготовил для нас Господь, что придется пройти, что пережить и как выйти.
Как же похож Ленюшка был на отца то своего. Те-же глаза синие, синие утонуть можно. Та же улыбка. И шустрый, как Тиша ни минутки на месте не усидит. Всей семьей за ним следили. То в одном конце дома, то в другом слышался топоток его крепеньких ножек. Только на лавку залезет, а все готовы руки подставить, чтобы не приведи, Господи не упал, да не ушибся дитятко.
А я-то, как любила его. Мой сыночек, мой маленький Тиша, мой самый любимый человек на этом свете. Все сделаю для того, чтобы он был счастлив. И видела я его в своих мечтах взрослого, красивого с женой, детьми и я его мама рядом по всей его жизни.
Продолжение следует...
Предыдущая глава:
Следующая глава:
Данная статья является объектом авторского права Воеводиной Тамары Владимировны. Копирование и распространение материалов строго запрещено.
#Прабабушка_Ольга
#Невыдуманные_истории