"... - Доченька, ты уже и порядок навести успела? Вот молодец. А я к нашим на кладбище сходила. И папку твоего проведала, и бабушку с дедушкой. Демьяновна шла к своим и меня с собой позвала. Трава ведь сейчас растёт так, что только успевай полоть.
- Мама, мы могли бы вместе сходить.
- Ещё успеем. Тихона Ильича тоже нужно было проведать. Кстати, как ему мои пирожки? ..."
Читайте: Дорога в прошлое
Маринка, чтобы успокоить подругу, строила планы, рассказывая, что Генке в местах отдалённых придётся испытать то же самое, что испытала Лариса.
- Вот увидишь, заставят там его "закукарекать". Там с такими, как он, только так и поступают. Я сама слышала, что там происходит, когда к бате друг из города приезжал. Ему пришлось "срок мотать" из-за какой-то ерунды. Так вот он и говорил, что даже "зеки" такого не терпят. Когда узнают, что статья за то, что Генка совершил, презирают таких. Даже имена им женские дают. В общем, оторвутся на этом ироде по полной. И пусть! Стоит ему!
- Спасибо тебе, Маринка, что переживаешь за меня, - ответила Лариса. Слова подруги придали ей уверенности. Теперь она тоже хотела, чтобы справедливость восторжествовала. Марина умела говорить очень убедительно.
- Я не только за тебя переживаю, но и за меня тоже. Ведь в клубе все девчонки и парни видели, как мы с Геной танцевали. Не глупые у нас люди. Прекрасно поняли, что нравится мне строитель. И не просто нравится, а прикипела я всей душой. Вообразила себе невесть что. Считала, что лучше его нет на целом белом свете. А он вот как поступил. Я не пришла - он тобой воспользовался. Получается, что ты пострадала за меня, - сказала Марина и обняла подругу, начала извиняться.
- Ты здесь ни при чём, - ответила Лариса и снова заплакала. - Я не знаю, как маме обо всём рассказать. Вдруг она не сможет этого перенести? Если ей станет плохо? Что тогда делать? Мне так плохо, Маринка, что ты и представить себе не можешь. Как вспомню, так меня воротит.
Лариса быстро освободилась из объятий подруги и подбежала к молодой берёзке. Бедной девушке было плохо, её рвало. Марина испугалась. предложила принести воды, но Лариса боялась оставаться одна.
- Тогда, Ларисонька, милая, держись! Давай дойдём до дома, а там ты сможешь попить воды колодезной, и тебе сразу станет легче.
Девчонки только собрались снова продолжить путь, как из-за дерева появился Гена. Его глаза блестели точно так же, как у дикого зверя. Нижняя челюсть была выдвинута вперёд. Было видно, что он шутить не собирается.
- Слушайте меня внимательно, малолетки! Что вы здесь нюни распустили? Если скажете хоть кому-то слово - вам не жить. Вы меня поняли? И не только вам, но и мамкам вашим, поняли меня? Всех порешу! Если будете молчать, то обещаю никого из вас не трогать. Если нет, то... - он замахнулся. - Я вас обеих в порошок сотру!
... Марина и Лариса от страха дрожали. Хоть и было до деревни рукой подать, они стояли возле посадки. И даже если бы закричали, их вряд ли кто-то услышал бы.
Генка, убедившись, что его угрозы на подруг подействовали, усмехнулся и уже спокойно скрылся в близлежащих кустах. Девчонки же поспешили в деревню, они вместе пришли во двор. Руки дрожали не только у Ларисы, но и у Марины тоже. Это рядом с подругой она вела себя смело и считала, что первым дело надо рассказать обо всём взрослым. Но сейчас, когда Генка сказал им, что может произойти с ними и их родителями, Марина сомневалась, стоит ли обо всём рассказывать.
Лариса позвала маму. Думала, что та, увидев дочь в таком состоянии, сама догадается и начнет задавать вопросы. Но Веры Степановны не было. Тогда Лариса первым делом начала носить в большую переносную ванну, которую в деревне называли "ночёвками", воду из бочки. Вода в деревянной бочке успела нагреться. Лариса хотела вымыться, чтобы смыть с себя всю грязь, прилипшую вместе с Генкой. Стояли ночёвки за домом, чтобы не было видно, как в них моются.
- Ну, я, наверное, пойду, - несмело сказала Марина. - Можно? Или мне остаться.
- Почему ты спрашиваешь? Я сама справлюсь.
- Боюсь за тебя, - призналась Маринка. - Не знаю, можно ли тебя сейчас оставлять одну.
- Мне нужно сейчас побыть одной, так что ступай к себе, Марина, - тихо произнесла Лариса. - Хуже того, что уже случилось, не произойдёт.
- Ты прости меня, если бы я ему не сказала, не предложила вместе с нами пойти, всё было бы хорошо. Не сердись на меня.
Лариса уже ничего не слышала. Она села в ночёвки прямо в платье и начала поливать себя водой из эмалированной кружки. Как только Маринка скрылась, Лариса сняла с себя одежду, намылила мылом мочалку и принялась тереть тело так, словно хотела снять кожу.
Вера Степановна вернулась только к вечеру. За это время Лариса успела вымыть оставшейся водой пол в комнатах и в коридоре.
- Доченька, ты уже и порядок навести успела? Вот молодец. А я к нашим на кладбище сходила. И папку твоего проведала, и бабушку с дедушкой. Демьяновна шла к своим и меня с собой позвала. Трава ведь сейчас растёт так, что только успевай полоть.
- Мама, мы могли бы вместе сходить.
- Ещё успеем. Тихона Ильича тоже нужно было проведать. Кстати, как ему мои пирожки?
- Понравились, - ответила Лариса, собираясь начать не слишком приятный разговор. Но мама вдруг заплакала и начала вспоминать отца. Вера Степановна говорила и говорила, рассказывая, каким хорошим человеком был Витя, как они хорошо жили. Вспомнила мама и совместные праздники со свекром и свекровью, и выходы на природу, и весенние "маёвки". Сейчас, спустя время, казалось ей, что у них с Витей было только хорошее, а неприятные мелочи забылись, стерлись из памяти.
Лариса слушала и не перебивала, беззвучно плакала, но по другой, известной только ей одной причине. Рассказать о том, что произошло, не смогла. Боялась, что матери станет плохо...
... Прошёл месяц. Генка из деревни уехал, но не было дня, чтобы Лариса не вспоминала того, что произошло. Она и в Андреевку с ребятами не ходила, ссылаясь на занятость. Только однажды, когда Маринка сказала, что Тихон Ильич беспокоится и не понимает, почему она перестала приходить к нему, попросила передать ему пирожки.
- Скажи ему, что время заготовок на зиму началось. Едва с мамой успеваем. Я приду, обязательно приду...
- Лариса, уже пора перестать плакать. Конечно, если бы этот ирод понёс заслуженное наказание, было бы легче, - сказала Марина. - Но тогда ещё неизвестно, что было бы с нами... Может, уже бы и нас не было, и мамок наших.
- Наверное, легче мне уже никогда не будет, - ответила Лариса и пошла в дом, а Маринка отправилась к ребятам. Хоть и дала слово одноклассница никому ничего не рассказывать, но не смогла сдержать данного слова. По секрету призналась Оле, но попросила ни о чём не говорить. Оля по секрету рассказала своей маме. Та сначала не поверила, ведь о Ларисе она думала только хорошее, считала её порядочной девушкой. А сейчас мнение своё изменила и приказала Оле не "водиться" больше с Лариской.
- Раз она уже порченая, то скоро по рукам пойдёт. Это дело времени.
- Но Марина сказала, что всё было не по доброй воле... - попробовала заступиться за одноклассницу Оля. Но её мать была иного мнения.
- Доченька, знаешь, как в народе говорят? Если су...чка не захочет, то ко...бель не вскочит.
Оля не знала, что ответить матери. Только попросила ту больше никому ничего не говорить. Но у Олиной мамы была близкая подруга, а у той ещё одна подруга. И нехорошие слухи поползли по Берёзе. Люди не то, чтобы в открытую обсуждали связь Ларисы с Геной, но шушукались, намекая на то, что связь у них точно была, ведь Маринка видела, как строитель нёс Лариску на руках.
...Сама Лариса в последние дни неважно себя чувствовала. Будучи грамотной девушкой, начала догадываться, что её недомогание связано с Генкой. Женские дни, которых Лариса так ждала, не наступали, и она забеспокоилась...
В один из воскресных дней, когда мама позвала дочку к столу, Лариса вышла из комнаты вся бледная, похожая на белое полотно. Услышав, что дома пахнет жареным луком, она выбежала на улицу. Вера Степановна бросилась следом за дочкой.
- Тебе плохо, Лариса? Вот, возьми водички, выпей.
- Спасибо, мама, - сказала Лариса и взяла чашку и выпила всю воду, но легче не стало...
- Пойдём домой, ляжешь на диван, может, легче станет. Лариса послушно пошла за мамой, а та, когда дочка улеглась на мягкую подушку, задала вопрос в лоб:
- Ты "тяжёлая"? Только не обманывай, скажи мне правду. Слухи ведь по деревне пошли, как будто ты с Генкой, что ферму у нас строил, спуталась. Я сначала не поверила, но теперь...
Вера Степановна замолчала, ожидая, что скажет дочь, а та расплакалась... Мама сразу поняла, что её догадки верные - Лариса в положении.