Жестокими люди становятся, когда об их человечность вытирают ноги, принимая доброту за слабость, а молчание за покорность злой воле и эгоизму.
Эва не мигая смотрела на себя в зеркало. И, сцепив зубы, ненавидела. Себя, не кого-то.
Почему она решила, что Рафик - её судьба? Почему она не ушла от него сразу? Почему?
Тогда бы не было всех этих бед. Девочки-сироты, находящейся неизвестно где, умершей в доме для престарелых бабушки.
Да, Эва первым делом выяснила, где она находится. Съездила по адресу. Для того чтобы узнать, что её родная и дорогая бабушка умерла в казённых стенах год назад. Год. Она ждала её и верила в их встречу.
Словоохотливая санитарка все уши прожужжала Эве, что Лидия Борисовна хоть и прикована к постели была, но ум её оставался здравым и ясным.
До последнего старушка ждала свою внучку, и видеть её взгляд, полный надежды и терпеливого ожидания, когда к ней в комнату кто-то входил, было невыносимо.
Всю дорогу до Лыткарино Эва сдерживала слёзы. Она и на могилке побывала. Недалеко от дома для престарелых находилось кладбище. На нём обычно и хоронили таких вот одиноких, безродных стариков.
" Прости меня, бабушка, прости. Не смогла я жизнь свою по уму построить, и что дальше будет, не ведаю. Как мне теперь из дерьм@ этого выбираться, когда на мне статья за убийство и десять лет за колючей проволокой? Как??? "
Деньги на дорогу Олеська дала. Она вообще взялась Эву поддерживать. То ли из любопытства, то ли на старости лет сентиментальной стала, жалостливой.
Эве было плевать. Дают - бери, бьют - беги. Даже если Олеська перестанет сочувствовать и помогать, Эва не расстроится. Она давно уже полагается только на саму себя. Зона научила.
Ещё одна неприятная встреча у неё случилась. С Кузьмичёвой Томкой. Та вдруг без предупреждения в магазин нагрянула и, увидев бывшую подружку, слегка опешила.
Но быстро в руки себя взяла. Она же всегда похвастаться любила. И в своё время Эве завидовала, что та в Москве неплохо устроилась. Теперь-то завидовать было нечему, и от такого счастья, что она наконец-то на коне, а не Эва, Томка даже не обратила внимания на початую бутылку водки и табличку "Переучёт".
Эва, конечно, дала как следует прихвастнуть бывшей подружке. Курила, ухмылялась и делала заинтересованный вид. Томка, думая, что она произвела должный эффект, распылялась всё больше, пока у неё мобильник не зазвонил. Муж.
С заговорщическим видом Томка ушла в подсобное помещение, и Эва поспешила скрыться с глаз долой. От показного "щастия" Тамары тошнило.
Живёт, будто не случилось ничего. Родители, брат ... Неужели чёрствая такая?
Впрочем, она всегда эгоисткой была и Влада нисколько не любила.
А вот Эва любила. Потому и сходила на его могилку. Посидела там, душу отвела. Про дочь рассказала, про то, что не сочли нужным сказать ей, где теперь Валерку искать.
— И ты, Влад, прости меня — прошептала Эва, поднимаясь. На фото Влада невыносимо было ей смотреть, и, перекрестившись, Эва поспешила к воротам, где она никак не ожидала столкнуться нос к носу с Ириной Олеговной. Благо, что та не узнала её, и крепко держа за руку пацанёнка одиннадцати лет, пошла дальше.
Эва только запомнила, что мальчик на Катю сильно похож. Ничего в нём от Влада нет. А ведь он, получается, брат её дочери, Валерке.
Странно так ... Зачем тогда это всё было между ней и Владом? Если сам он сколько лет уж на кладбище лежит.
Пустота ... Умыв лицо холодной водой, Эва стала в магазин собираться. Олеська договорилась с Томкой, чтобы та её взяла хоть полы мыть, а то самой Олеське за чистотой в магазине следить некогда.
Эва и должности уборщицы была рада. Больше-то её никуда не возьмут.
Заперев дверь, она отправилась на работу. Чтобы дочь отыскать и забрать из детского дома, ей для начала всё по уму сделать надо. Поработать, дом в божеский вид привести.
— Эй, красавица, не спеши так. Дай погадаю для начала, расскажу, что за день тебя ждёт, а потом и за жизнь могу.
Эва в немом изумлении обернулась. На соседней стороне обочины стоял внушительный джип, а возле него цыганка в цветастых юбках, широкой лентой волосы её чёрные собраны, на шее бусы, на запястьях золотые браслеты. Что за чудо?
— Ну? Не узнаёшь, подруга по несчастью? — смуглое красивое лицо осветилось белозубой улыбкой.
— Радка? Золотарёва? Ты? — закричала Эва и обрадовавшись, как родному человеку, она бросилась к той с которой судьба когда-то свела в камере СИЗО.
***
Ирина Олеговна не могла не заметить, что на могилке её дочери и зятя кто-то был. Неужто Тамарку совесть грызёт?
— Змея подколодная — вырвалось у женщины. Первой мыслью было выбросить цветы да конфеты на помойку. Сдержалась. Внучок не так поймёт. Вон, стоит, носом шмыгает.
— На кого ты, ба? — спросил Стёпка. Плохо ему без мамки, да без папки жилось. Бабушка с ним особых церемоний не разводила. И лопату научился в руках держать, и картошку садить и выкапывать. Полоть, поливать — всё умел. Даже поесть себе приготовить. Может, оно и лучше, чем белоручкой каким расти. Только детства как такового у него не было.
Ни с пацанами в мяч погонять, ни на великах прокатиться. Ни на речку сбегать, ни шалаш на дереве не построить.
Всё время Стёпка занят был.
— Да тётка, родная сестра папки твоего змея. Ведь неспроста пожар тогда произошёл в доме Кузьмичёвых. Тамарка до всех этих событий после похорон деда твоего угрозами бросалась. Рассказывала мне ещё мать твоя об этом. А теперь вон видишь конфеты, цветы ... Неужто она? Больше некому навестить двух голубков.
Ирина Олеговна всплакнула, промокнув концами платка глаза. Оставили её со Стёпкой вдвоём. А ведь как тяжело мальчонку рОстить. То обувка порвётся, то штаны с рубахой.
А школу окончит? Куда ему учиться поступать? На кого? Денег на институт нет у Ирины Олеговны. В ПТУ пойдёт, потом в армию.
Умом-то она понимала, что Стёпка Кузьмичёвым неродной, оттого Томка и задирает нос. Но разве ей, вертихвостке, об том ведано? Племянник он по документам ей, и всё тут. Хоть бы рублём когда помогла.
— Вырасту — отомщу тётке Тамаре — мрачно произнёс вдруг Степан.
И взгляд такой у мальчонки вдруг стал, что испугалась Ирина Олеговна. Тему скорей сменила, а сама глядь на внучка исподволь. Кулаки сжаты, глаза горят. Этот и впрямь отомстить может. Зря Томка врага из него сделала, ой зря ...