Глава 5
Всю жизнь, лет с четырёх, Аиду мучила мигрень. В молодости сия особа захаживала нечасто и резвилась относительно недолго, но после тридцати распоясалась окончательно. Как-то осенью, Аиде тогда было лет тридцать семь, мерзавка вцепилась мёртвой хваткой и нещадно терзала ежедневно несколько недель подряд. Уколы помогали на пару часов, не больше. Мигрень отступала, но только для вида, чтобы вскоре вновь показать свой уродливый, хищный оскал. Аида буквально сходила с ума, ничего не хотелось, перед глазами стояла мутная плена, а в голове, надо лбом справа, неустанно работала дрель. Особенно тяжело приходилось на работе, болело так сильно, что доходило до рвоты.
Через пару недель Аиде хотелось разбиться об стену, чтобы хотя бы на время вытеснить одну боль другой.
"Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста..." - обращалась она непонятно к кому.
В эти жуткие дни она не жила, а поскольку столь длительная атака случилась впервые, мечтала лишь о том, чтобы это закончилось, потому что ещё немного и... Аиде хотелось умереть.
Олег повёз её в клинику неврозов на Шаболовку. Там работал его брат, который позаботился о том, чтобы Аиде оперативно и без записи проверили сосуды.
- С сосудами у вас полный порядок, - объявил грузный, пожилой доктор.
- Что же мне делать? - простонала Аида.
- Видите ли, доктор поднял домиком густые брови и сложил руки на круглом животе. - Мигрень, к большому сожалению, не лечится, но приступы можно купировать. Необходимо терпеливо и вдумчиво подбирать лекарства. Только методом проб. Существуют различные схемы. Иначе никак.
- Никак? - жалобно переспросила Аида, до последнего надеявшаяся на то, что врач торжественно извлечёт из стеклянного шкафа пузырёк с волшебными пилюлями.
- Над этой проблемой работают во всем мире. Тот, кто найдёт способ избавить человечество от данной напасти, незамедлительно получит Нобелевку.
Врач выписал Аиде рецепт на триптаны, а напоследок сказал:
- С возрастом мигрень уйдёт. Вот увидите. Как правило, она уходит.
- С каким возрастом? - тотчас уточнила Аида.
- Вот наступит климакс и забудете о своих болях как о страшном сне, - бодро пообещал круглый.
- А-а-а... - вяло махнула рукой Аида.
Климакс у женщин семьи наступал поздно. Первые признаки появлялись годам к пятидесяти пяти, пятидесяти семи, не раньше.
Олег сопереживал, поддерживал, смачивал полотенце горячей водой, потому что именно горячее рекомендовал класть на лоб врач. От этого действительно как будто становилось легче.
Постоянного внимания Аиде не требовалось, наоборот, она предпочитала остаться одна в темноте и тишине. Иногда в комнату приходила Влада, ложилась рядом, тесно прижималась к материнской спине. Чувствуя тепло ребёнка, Аида закрывала глаза и бывало, что проваливалась в спасительный сон.
- Я бы так не смог, - признался Олег. - Требовал бы внимания, капризничал, сучил ножками. Откройте форточку! Нет! Закройте!
- Тебе так кажется, - покачала головой Аида. - Поверь, никакое внимание в этот период не нужно.
Она прошла курс иглоукалывания, но не смотря на заверения китайцев, боль не исчезла. Более того, случалось, что во время сеанса она как будто зверела и набрасывалась особенно яростно. Аида осунулась, лицо приобрело трагическое, кислое выражение. Аида ужасно от себя устала.
- Страдания тебе идут, - заметил как-то Олег.
- Это как?! - оторопела Аида.
- Нет, правда. Лицо становится тоньше, благороднее, - серьёзно пояснил он.
Аида знала, что её внешность мужу нравится, зато относительно умственных способностей, он неоднократно проезжался, в том числе в присутствии посторонних.
Вскоре после того, как Олеся осталась в прошлом, на горизонте нарисовалась компания из трёх мамочек. Где они были раньше? Почему Аида их ни разу не видела, не столкнулась случайно на одной из детских площадок? Кто знает... Скорее всего, она была слишком поглощена Олесей и не замечала никого вокруг.
Познакомился с подругами Олег. Вернее одна из девочек, ровесница Влады, проявила инициативу. Заметив на площадке дерзкую, весёлую девчонку своего возраста, она мгновенно, как умеют только дети, вовлекла её в игру.
Все дети оказались трёхлетками с разницей всего в четыре, шесть месяцев.
Две девчонки и мальчик.
Завязалось знакомство, одобренное Олегом и, как следствие, продлившееся несколько лет.
Все мамочки были очень разными, каждая интересной по своему. Одна — болгарка, две другие приехали из маленьких приволжских городков. Все снимали квартиры на той же улице рядом с парком, где жили Аида с Олегом и Владой.
- Нормальные девки, - определил Олег. - Почему бы не общаться? Гулять будет веселее и Ладуле компания.
С первых дней Аида ясно поняла, что у неё нет с новыми знакомыми ничего общего, кроме детей одного возраста. Впрочем, на тот момент этого было более чем достаточно. Встретить вторую Олесю она всё равно не надеялась. Дружба, как и Любовь, весьма капризна, избирательна и встречается нечасто.
Новые знакомые оказались симпатичными, дружелюбными, открытыми и приятными.
Бойка приехала в Москву из крошечного посёлка, затерянного в горах. Будучи студенткой Софийского университета, она познакомилась с греком Димитрием, они полюбили друг друга, поженились, а некоторое время спустя рванули в Москву, где на свет появилась Елена.
- Лучший город Земли! - неустанно восторгалась Бойка, радуясь тому, что живёт именно здесь.
- Ты действительно так думаешь? - поинтересовалась Аида.
- А ты нет?! - изумилась Бойка.
- Нет, - улыбнулась Аида. - Я бы хотела жить на море. В Крыму. В Феодосии, например.
- Ай! - не поверила болгарка. - Что там хорошего, в Крыму? Жизнь только здесь. Я знаю, что говорю.
Спорить Аида не стала. У каждого свои предпочтения.
Димитрий работал в греческой компании, которая снимала для него и его семьи хорошую квартиру. Чем именно он занимался, Аида не вникала, но знала, что они не бедствуют и могут позволить себе много больше, нежели её собственная ячейка.
Примерно с тех пор, как Владе исполнился год, деньги обходили их дом за версту.
В какой-то момент Аида послушала заверения мужа в том, что коммуналку можно не оплачивать.
- Это добровольные платежи, - авторитетно заявил он. - Собственник квартиры твой отец, его не могут лишить жилья.
Почему Аида его послушала? Как ему удавалось убежать её в том, о чём он не имел ни малейшего понятия? Мягкий, обволакивающий голос, в котором непоколебимая уверенность в себе и безграничное презрение к миру. На протяжении долгих лет Аида не сомневалась — муж не только обаятелен, но чертовски умён. Он сумел внушить ей эту нехитрую мысль, внедрить её так глубоко в подсознание, что подвергая сомнению какие-то из его сентенций, она сама себя останавливала.
"Олег же знает. Он разбирается".
Впоследствии, с удивлением оборачиваясь назад, вспоминая некоторые моменты , она не могла найти внятного объяснения некоторым своим поступкам, своему поведению, тому, что добровольно нацепила на себя шкуру безмозглой овцы.
Невзирая на разногласия и ссоры, Аиде казалось, что её личная жизнь предопределена, стариться им с Олегом суждено вместе. Она никогда всерьёз не допускала мысль, что они станут чужими, что за короткое время Олег решительно перечеркнёт их общее прошлое жирной чертой.
Он был не из тех, кто после разрыва способен сохранить человеческие отношения. Нет. Развод, значит ты для меня никто, тебя нет, ты пустое место.
Аида была не такой, даже предлагая расстаться, она подразумевала, что какие-то отношения непременно будут, ведь общего ребёнка, будущих внуков и десятилетия вместе нельзя просто выбросить вон. Это не по человечески. В конце концов, близких людей не так много, а годы, проведённые вместе, — это неразрывные родственные узы.
Оказалось, что всё не так. Она осознала это в МФЦ, глядя на холодное лицо мужа, на его плотно сжатые губы.
В мировидении Олега Алексеевича, значение имел один единственный факт — жена его выгнала. То, что сему прискорбному факту предшествовало, согласно его мнению существовало не в реальности, а у неё в голове.
- Вспомни, - попросила она. - Вспомни, как ты себя вёл. Или ты был мне прекрасным мужем, а я ни с того, ни сего тебя выставила? Ты же ноги об меня вытирал...
- В твоей голове, - последовал ответ.
Надежда Ровицкая