Я, не таясь, нажала на ручку и толкнула дверь... Незнакомец сидел на кровати. Причем так непринужденно, словно жил здесь долгое время.
Будто не его, раненого и без сознания, я утром притащила из леса. Он прислонился к спинке кровати, и последняя жалобно скрипнула, но гость будто наслаждался этим звуком.
Его глубокие, как зимнее небо, глаза искрились не просто жизнью, а каким-то безрассудным задором. Казалось, в этих синих омутах плескались озорные огоньки, готовые в любой момент вырваться наружу.
Чему он так радовался?
Уголки его губ приподнялись в дерзком вызове, словно он знал какую-то тайну, и ему не терпелось ею поделиться, но только на своих условиях.
- Чу'дно у тебя, – произнес он, лениво оглядывая комнату. Голос – бархатный, низкий, заставляющий мурашек пробегать по коже. Совершенно не вязался с его шкодливым видом.
Меня же сейчас волновал один вопрос - с кем он разговаривал только что? Кого он предупредил: "Осторожно, она идёт"? Но начала я с другого.
- Кто ты? Как очутился в нашем лесу?
- Зови меня Богдан. Шел из Тихоновки в Старосвятск, да заблудился маленько. Волки напали, а остальное ты знаешь, - его улыбка стала шире, словно его развеселил мой вопрос.
- А чем занимаешься? - я прищурила глаза, не веря ему.
- Охраной. Охраняю я.
- Чего охраняешь?
- Да что прикажут, то и охраняю, - хмыкнул он. - Не накормишь, гостя-то, Лея?
- Откуда мое имя знаешь? - растерялась я и почему-то взглянула на Орфея.
Богдан расхохотался.
- Нет, не он сдал тебя. Девушка, что к тебе за отваром приходила, обратилась к тебе по имени. Вот я и услышал, - его взгляд прожигал насквозь.
- Какой у тебя слух, однако! - не поверила я.
- Хороший.
- Я слышала два мужских голоса. С кем ты разговаривал? - продолжила я свой допрос.
- С домовым твоим общался, - нехотя выдавил он.
- Странный ты, однако. С домовыми общаешься, с утра был без сознания, сейчас словно и ран не было, - пристроившись на стуле, разглядывала я Богдана. Он сидел теперь серьезный, даже какой-то напрягшийся.
- Отец умел у меня общаться с ними, вот и мне свои знания передал, - выдохнул он.
- Ты не бойся, я не выдам тебя, - улыбнулась я, стараясь разрядить обстановку. - Я ведь тоже не совсем обычная. Кто-то на селе и ведьмой кличет. А я просто с растениями хорошо общаюсь.
- Так ты покормишь меня? - он лихо приподнял бровь.
Я рассмеялась, по-доброму, без злости.
-Конечно, покормлю. Не держать же гостя голодным. Сейчас я тебе щей налью, да пирогов с грибами достану.
Пока я хлопотала у печи, он наблюдал. В комнате повисла уютная тишина, которую нарушало лишь потрескивание дров в печи.
Интересно, каково это, каждый день заботиться о ком-то? О том, кто тебе дорог? Так, Лея, о чем ты?
У тебя странный гость, который явно скрывал что-то большее, чем просто умение общаться с домовыми. И шестое чувство подсказывало мне, что наша встреча – не случайность.
На столе быстро появился дымящийся горшок со щами, румяные пироги и крынка с парным молоком. Богдан ел жадно, но аккуратно, стараясь не проронить ни крошки. Я молча наблюдала, как возвращается к нему цвет лица и уходит напряжение из плеч. После еды он откинулся на спинку лавки, прикрыв глаза.
- Спасибо, – пробормотал он, словно боялся спугнуть тишину. - Вкусно очень. Давно так не ел.
Он вздохнул и посмотрел на меня уже более открыто.
- Ты права, я не все рассказал. Умение общаться с домовыми – это лишь малая часть. Я… я вижу больше, чем другие. Чувствую тонкие грани между мирами.
Я молчала, позволяя ему говорить. Знала, что сейчас нужно дать ему выговориться, выплеснуть то, что гложет изнутри.
- Мой отец был… особенным, – продолжил Богдан, запнувшись. - Он был вроде как хранителем. Знал все тайны природы. Он не просто наблюдал за этим миром, он помогал растительному и животному миру находить гармонию, понимал их язык.
Богдан замолчал.
Стукнула калитка во дворе. Резкий звук нарушил тишину вечера.
– Кто-то идёт, – напряглась я. Поздним вечером приходят, когда что-то случилось. Не к добру это.
Дверь открылась, впуская с собой волну морозного воздуха. В свете керосиновой лампы появился молодой мужчина. Крепкий, сбитый, высокий – настоящий медведь. На нем был тулуп, пропахший сеном и морозом, в руках он мял шапку. Лицо… обычное лицо. Ничем не примечательное: высокий лоб, рыжие волосы, нос с горбинкой, волевой подбородок, веснушки на лице. Что-то в его глазах, во взгляде исподлобья, выдавало смятение
– Дарен? – удивлённо произнесла я.
Он жил через три дома от меня. В детстве я часто с ним играла.
Наши босые ноги знали каждую тропинку, каждый ухаб на дороге. Утром еще солнце не успевало раскалиться, а мы уже мчались к речке. Вода, теплая и прозрачная, принимала нас в свои объятия. Мы визжали от восторга, барахтались как щенки, ныряли, стараясь достать со дна самый красивый камешек. Дарен всегда придумывал какие-то игры: то мы пираты, исследующие неизведанные земли, то разбойники, ищущие сокровища.
После обеда, когда солнце начинало нещадно палить, мы отправлялись в лес. Дарен знал, где искать самые сладкие ягоды земляники, а я умел находить подберезовики, прячущиеся под слоем мха. Воздух был наполнен запахом хвои и грибов. Мы собирали ягоды в старые эмалированные кружки, по дороге объедая их до такой степени, что щеки становились красными, а руки липкими.
Но когда умерли родители, и ко мне переехала Тая, играть стало некогда. Потому что она каждую свободную минутку занимала меня каким-либо делом.
- Не хочу, чтобы ты лентяйкой выросла, - часто повторяла она, загружая меня и домашней работой, и сбором трав в лесу, и учебой. Сейчас я была ей благодарна за это. А тогда, в детстве, обижалась, считая, что родственница использует меня как дармовую силу.
Повзрослев, Дарен не единожды приглашал меня на молодежные посиделки. Но я, не чувствуя к нему ничего, кроме дружеской привязанности, не соглашалась. Зачем давать человеку надежду?
Он кивнул, переминаясь с ноги на ногу. Из комнаты вышел Орфей. Он почему-то не долюбливал Дарена, всегда напрягался при его появлении.
– Проходи, – пригласила я друга детства, стараясь скрыть волнение. – Что-то случилось?
Поздний гость шагнул в комнату, тяжело ступая подмёрзшими валенками. И тут же замер, словно наткнулся на невидимую стену. В глаза бросился не столько накрытый стол с мерцающим огоньком керосиновой лампы и не хозяйка, удивленно смотревшая на него, сколько высокая фигура, расслабленно сидевшая в кресле в углу. Богдан.
Дарен побледнел. Кровь отлила от лица, оставив лишь землистый оттенок. Руки, до этого сжимавшие шапку, разжались, и та кулем рухнула на пол. В горле пересохло, поэту слова, невольно вырвавшиеся из его горла, походили на карканье ворона:
-Ты?! Как здесь?! Ты же погиб!
Благодарю за прочтение 🌺
Если понравилось, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал 🥰
Я в Телеграм