Он наблюдал за ней сквозь заиндевевшие сосновые ветки. Снег искрился в солнечном свете, и ее фигура, хрупкая и изящная, казалась нереальной. Молодая, красивая, миниатюрная, как куколка, она шла по сугробам, собирая хворост для печи. С той зимы она ничуть не изменилась.
Тогда, год назад, он впервые увидел ее. Она шла по этой же тропинке, укутанная в шаль, с румянцем на щеках от мороза. Что-то внутри него екнуло. И вот, год спустя, она все так же прекрасна.
Он ждал ее приближения. Пора действовать. Время пришло...
Лег прямо на снег, взмахом руки привел поляну в нужный беспорядок, чтобы сразу было видно, что здесь была борьба. Не на жизнь, а на смерть. Создал три фантома мертвых волков, настолько реальных, что даже вблизи не придраться. Истоптанный снег, сломанные ветви, кровавые пятна. А главное, свой внешний вид он изменил так, будто на него напал волки; на теле пришлось нанести реальные раны. Она должна его лечить. Тут иллюзией не отделаешься.
Он откинул голову, наблюдая, как кружатся снежинки. Идеально. Все должно было выглядеть как можно более правдоподобно.
Услыхав приближавшиеся шаги, он застонал… протяжно, мучительно. Шаги ускорились.
Лея
Ударивший мороз сковал землю, и каждый шаг отдавался хрустом под валенками. Я ругала себя за то, что поленилась взять санки – вязанка валежника ощутимо тянула плечо. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая заснеженные ели в багряный цвет, когда тишину разорвал стон.
Я отбросила ветки, сердце бешено заколотилось. Стон повторился, тихий, полный боли. Не раздумывая, побежала на звук, продираясь сквозь колючий ельник. За сугробом, в небольшой низине, увидела его.
Мужчина лежал на спине, раскинув руки. Снег вокруг шеи алел. Я осторожно подошла ближе, замирая от ужаса. Рана на его шее зияла багровым провалом. Еще одна рана виднелась на ноге, сквозь разодранные штаны. Он был бледен, губы посинели.
В нескольких метрах лежали мертвые волки. Их шерсть была в крови, а оскаленные пасти застыли в предсмертной гримасе.
Кто он? Охотник? Лесоруб? И что здесь произошло? В голове билась только одна мысль: нужно что-то делать. Он еще дышал, хоть и еле заметно. Бросить его здесь – значит обречь на верную смерть.
Я огляделась. До моей избушки далеко, да и доберусь ли я до нее? Нет времени раздумывать. Я сняла с себя платок, прижала к ране на шее, пытаясь остановить кровь. Хорошо, что вены не задеты. Счастливчик.
Взгляд мой упал на дальний край села, едва различимый сквозь сумрак. До дома далеко, но бросить его здесь… я не могла. Адреналин плеснул в кровь, приглушая страх. Обхватив мужчину под мышки, я потянула его по снегу. Он был тяжёлым, неподъёмным, но отступать было нельзя.
Каждый метр давался с неимоверным трудом. Мои руки горели от напряжения, спина ныла, а ноги проваливались в глубокий снег. Я останавливалась каждые несколько шагов, чтобы перевести дух и собраться с силами. Холод пробирал до костей, но усилием воли я гнала от себя всякую мысль о том, чтобы сдаться.
Волоком, спотыкаясь и падая, я упорно тащила его, оставляя за собой кровавый след на белом полотне. Лес казался бесконечным, наверное, никогда не закончатся эти заледенелые кочки и сугробы. Но я знала, что должна добраться до дома. Его жизнь зависела от этого.
Наконец, показались первые огоньки села. Мысли о тепле и уюте придали мне новых сил. Сквозь пелену выступили знакомые очертания моего дома на самой окраине. Собрав последние силы, я потащила мужчину к калитке, и рухнула возле нее обессиленная. Теперь главное - попасть внутрь.
Дальше все происходило словно в тумане. Не помню, как втащила его, как, в каком-то оцепенении, волокла по полу, пока не оказалась у печки. Жар от пылающих дров опалил лицо, возвращая в реальность.
В кладовке нашла чистые холщовые тряпки, ножницы, бутыль с самогоном, настоянным на травах – наследство от бабы Таи. Старая целительница, лечила от любого недуга травами и заговорами.
Осторожно разрезала одежду вокруг ран. Кровь свернулась, облепив грязные лохмотья. Промыла рану на шее самогоном, стараясь не обращать внимания на его тихие стоны. Руки дрожали, но в голове всплывали обрывки бабкиных наставлений: "Самогон жжет, но микробов убивает. Прикладывай траву зверобоя – она кровь останавливает".
Рана на ноге оказалась не такой страшной – рваная, но не глубокая. Обмыв ее, приложила смоченную в самогоне тряпку. Он дернулся, и я увидела, как его глаза на миг открылись, наполненные болью и смятением.
– Тише, тише, – прошептала я, – сейчас все будет хорошо.
И, словно следуя древнему инстинкту, начала шептать Таины слова, всплывшие из глубин памяти. Слова-заклинания, слова-лекарства. И, казалось, вместе с жаром печи, тепло вливалось в его заледеневшее тело.
Закончив перевязку, я села на табурет возле печки, глядя на его измученное лицо. В голове всплыли воспоминания. Лица родителей, размытые, как акварель, нанесенная на мокрую бумагу. Они умерли рано, от какой-то странной болезни, унесшей их один за другим за несколько месяцев. Тогда мне едва исполнилось семь.
После их смерти меня забрала Тая. Она жила здесь, в этом самом доме. Целительница. Странная, молчаливая, но справедливая. Она приходилась мне дальней родственницей. Взяла меня к себе, научила всему, что знала сама. Травам, заговорам, жизни в ладу с природой.
Тая говорила: "В каждой травинке – своя сила, в каждом шепоте ветра – своя мудрость." Я помнила, как мы собирали росу на рассвете, плели венки из тысячелистника и сушили чабрец на чердаке. Она учила меня слушать лес, чувствовать его дыхание. Именно благодаря ей я знала, как остановить кровь подорожником, а воспаление – ромашкой.
Таи уже год, как нет. А я использую ее знания, чтобы спасти жизнь незнакомому человеку.
Тихий треск поленьев в печи нарушал молчание. Я смотрела на его спокойное, несмотря на бледность, лицо и пыталась понять, кто он. Откуда взялся в этой глуши?
Незнакомец застонал, перевернулся на бок. Я намочила тряпицу в воде и осторожно протерла его лоб. Кожа горячая. Нужно сбить температуру. В кладовке еще оставались запасы травяного сбора, который готовила баба Тая от лихорадки. Надеюсь, поможет.
Встав, подошла к старому дубовому сундуку. Там хранились все мои сокровища: книги с рецептами, сушеные травы, амулеты и обереги, оставленные Таей. Открыв крышку, вдохнула пряный аромат трав. Запах чабреца, мяты, зверобоя. Запах дома. Запах целительства. Выбрала нужный сбор, заварила крепкий отвар.
Вернувшись, осторожно приподняла его голову и дала выпить несколько глотков. Он поморщился, но проглотил. В глазах мелькнула слабая искра сознания.
- Спасибо, – прошептал он едва слышно. Я улыбнулась. Значит, будет жить. Тая всегда говорила: "Главное – верить. Верить в силу трав, в силу природы, в силу жизни." И я верила. Верила, что все будет хорошо.
Благодарю за прочтение 🌺
Если понравилось, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал 🥰
Я в Телеграм