В Нижнюю Поляну Арина приехала четыре месяца назад вместе со своим молодым человеком Славой. Он – преподавать физику и информатику, она – ИЗО. Вернее, она думала, что будет вести только ИЗО – уроки и внеурочку – но ей предложили ещё технологию с музыкой. Предметы показались несложными, интересными, к тому же дополнительные часы означали хорошую прибавку к зарплате, и Арина согласилась.
Подписываясь на всё это: переезд и работу – она нафантазировала целую галерею прекрасных картин. Сельские ученики с вдохновенными лицами жадно тянулись на них к новым знаниям, как цветы из глубины тёмной комнаты тянутся к окну, а сама она представала то феей, распахивающей это пыльное окно в чудесный мир искусства, то проводницей, ведущей своих подопечных в путешествие по неизведанной волшебной стране.
Муниципальная квартира, выданная им со Славой местной администрацией, превращалась на картинах Арины в шалаш, тот самый, с раем внутри: простой, милый быт, вечерний чай на кухне за маленьким столиком на двоих, тёплые разговоры, в которые можно кутаться, словно в одеяло, мерцающий сериалами экран ноутбука, как звезда, в сумерках комнаты…
Однако нижнеполянская действительность недрогнувшей рукой внесла в ожидания Арины свои коррективы и как-то абсурдно перемешала всё в шалаше приезжих начинающих учителей: школы в нём оказалось непропорционально много, рая – куда меньше, чем хотелось бы, деревенский быт практически сразу же лишился романтического ореола и показал своё истинное «лицо».
Нет, Арина вовсе не была изнеженной горожанкой. Знала, что такое огород, грабли, лопата. Детство её прошло в посёлке городского типа, где только три центральные улицы соответствовали этому названию, остальная, значительно большая часть посёлка была одноэтажной, сельской. Но всё равно Арина привыкла к более цивилизованным условиям.
Пребывание в Нижней Поляне первое время вызывало у неё что-то вроде культурного шока: печное отопление, баллонный газ (родной посёлок был уже давным-давно газифицирован!), грязища на улицах – в дождь без резиновых сапог не пролезть, единицы фонарей (по пальцам пересчитать!), больше напоминающие не фонари, а маяки во тьме, гуси, свободно разгуливающие, где им вздумается, и бросающиеся на прохожих не хуже собак, отсутствие ПВЗ, нормальных магазинов. Даже самое элементарное – почта и аптека здесь уже несколько лет не работали. Чтобы купить лекарство или отправить бандероль, нужно было ехать в Чистые Ключи, районный центр, дорога к которому походила на какой-то жуткий аттракцион. Автобус, особенно в непогоду, так мотало из стороны в сторону и кренило к обочинам, что все тридцать с лишним мучительных километров Арина непрерывно молилась, чтобы он не перевернулся… Как же она ошибалась, когда думала, что сможет быстро и безболезненно прижиться в этой глухой, загибающейся Нижней Поляне! Если бы не Слава, она, может, уже уехала бы домой, но ему здесь нравилось. Он воспринимал переезд сюда, как приключение, вызов самому себе.
– Поработаем год, посмотрим, как оно будет. Если не понравится, уедем, – уговаривал он Арину.
В школе её тоже поджидали «коррективы». Оказалось, что большинство детей не разделяет её любви к изобразительному искусству. Им было неинтересно, скучно рисовать предлагаемые программой крынки, сказочные иллюстрации, убранство деревенской избы... Весь урок они елозили ластиком по альбомному листу, сетовали, что у них не получается, просили разрешения доделать дома, а к следующему занятию приносили идеальные рисунки, переведённые с компьютерного монитора или нарисованные за них взрослыми. И это ещё хорошо, если приносили. Некоторые умудрялись числиться по ИЗО в должниках!
Не доставляло особой радости и преподавание других предметов. Технологию, как выяснилось, пришлось изучать с детьми в теории, потому что ни специального кабинета, ни оборудования в Нижнеполянской школе не имелось. А музыку никто вообще не воспринимал всерьёз: произведения великих композиторов юных душ не трогали, петь школьники стеснялись, тексты песен не учили, за исключением нескольких самых ответственных девочек…
От урока к уроку Арина всё больше разочаровывалась в учительстве, однако скрепя сердце добросовестно продолжала готовиться к занятиям. Старалась сочинять их так, чтобы увлечь, заинтересовать ребят, но те упорно не желали интересоваться. Конечно, случались удачные моменты, которые окрыляли, заставляли поверить в себя, как учителя, правда, ненадолго. Чаще дети приходили на урок, просто чтобы отбыть его и пойти на следующий. Все её усилия, время, энергия утекали в какую-то бездонную дыру. Взамен – ничего. Не совсем, конечно, ничего – она получала зарплату, но хотелось большего, чем зарплата. Хотелось удовлетворения от своей работы.
С младшеклассниками дело обстояло иначе. Арина видела их эмоции, горящие глаза, и то самое чувство – что всё не зря – приподнимало и кружило её над землёй. Она не считала и не жалела потраченных на свою «Радугу творчества» – внеурочную программу, разработанную с подсказки завуча – ни сил, ни времени, ни денег. Слава, да и другие коллеги не понимали, зачем она покупает материалы для поделок за свой счёт, ведь она не обязана. Однако Арине хотелось покупать, так она будто бы благодарила ребятишек за то, что те приходят на кружок и наполняют её пребывание в Нижней Поляне смыслом.
Нет, главным смыслом, конечно, был Слава. Но она ошибалась, когда думала, что этого смысла ей будет достаточно, что всё остальное: работа, село, быт – останется фоном. Нижняя Поляна хоть и не очень-то тепло приняла её, но что-то в ней изменила. Арина ощутила потребность быть не просто девушкой Славы и не просто маломальской учительницей несерьёзных предметов, а быть для чего-то… настоящего, раз уж она здесь…
Продолжение скоро ✍