Полгода пролетели незаметно. Лена исправно навещала маму, возила продукты, оплачивала коммуналку (мама жаловалась, что пенсия маленькая, а лекарства дорогие). Вадим появлялся редко — «завал на работе», «дети болеют», «кредиты душат».
Гром грянул в мае.
Лена случайно зашла на Госуслуги, чтобы заказать выписку на свою квартиру, и дернул её черт (или интуиция) проверить заодно и родительский адрес. Просто так, убедиться, что мама — полноправная собственница, как они и договаривались.
Файл загрузился. Лена пробежала глазами строчки. И замерла. Сердце пропустило удар, потом второй, а потом забилось где-то в горле, мешая дышать.
Собственник: Вадим Петрович.
Дата регистрации права: месяц назад. Основание: Договор дарения.
Лена перечитала еще раз. Может, ошибка? Может, сбой системы?
Она открыла историю перехода прав.
Вступление в наследство: Вера Ивановна (1/2 доля) и... Вадим Петрович (1/2 доля).
Дарение: Вера Ивановна дарит свою долю (и ту, от которой отказалась Лена) Вадиму Петровичу.
Вадим не писал отказ. Он вступил в наследство. А мама... мама, получив долю Лены, тут же переписала всё на сыночка.
В глазах потемнело. Лена схватила ключи от машины и помчалась к матери. В голове крутилась только одна мысль: «Этого не может быть. Это какая-то чудовищная ошибка».
Дверь открыл Вадим. Он был там, в родительской квартире. Ходил в хозяйских тапочках, вальяжно, по-барски.
— О, сестренка, — он даже не удивился. — А ты чего без звонка? Мы тут с мамой чай пьем.
Лена вошла в прихожую, не разуваясь.
— Вадим, что это? — она сунула ему под нос телефон с открытой выпиской. — Ты же сказал, мы оба отказываемся! Ты же слово давал!
Вадим посмотрел на экран, потом на сестру. И ухмыльнулся. Той самой холодной, циничной ухмылкой, которую прятал полгода.
— Лен, ну ты взрослая девочка. Мало ли что я говорил. Ситуация изменилась.
— Какая ситуация?! Ты меня обманул! Ты заставил меня отказаться, а сам всё забрал!
— Не обманул, а оптимизировал, — поправил он спокойно. — Послушай. У тебя муж, квартира, работа хорошая. Вы в шоколаде. А у меня ипотека, двое детей, жена в декрете. Мне нужнее. Я поговорил с мамой, объяснил расклад. Она согласилась.
Лена перевела взгляд на кухню. Там, за столом, сидела мама. Она старательно размешивала сахар в чашке, не поднимая глаз.
— Мама? — тихо позвала Лена. — Это правда?
Вера Ивановна вздохнула, поплотнее закуталась в шаль.
— Леночка, ну не кричи. Вадику правда тяжело. Ему семью кормить надо. А ты... ты же сильная, ты справишься. Он же мужчина, ему база нужна.
— База? — Лена почувствовала, как по щекам текут слезы. Не от обиды за метры. От обиды за предательство. — Мама, я отказалась от наследства ради твоего спокойствия! Чтобы тебя по нотариусам не таскать! А вы... Вы за моей спиной всё переиграли?
— Всё по закону, Лена, — жестко перебил Вадим, заслоняя мать плечом. — Ты сама написала отказ. Тебя никто не пытал, утюг на живот не ставил. Ты дееспособная. Подписала — значит, согласилась.
— Ты мне врал! Ты давил на жалость! «Мама не переживет»!
— Это маркетинг, сестренка. Эмоциональный интеллект. Не ной. Квартира осталась в семье. Я маму не выгоняю, пусть живет. А гараж я продам, мне долги закрыть надо.
— Ты мразь, Вадим, — выдохнула Лена.
— Я практичный человек. А ты — лохушка. Учись жизни, пока я жив. И давай без скандалов. Если будешь маму нервировать — запрещу приходить. Это теперь моя частная собственность.
Он открыл входную дверь, приглашая её на выход.
Лена посмотрела на мать. Та так и не подняла глаз. «Сыночка» был ей дороже совести, дороже дочери, дороже правды.
Лена вышла.
Она не побежала к юристам. Она знала: оспорить нотариальный отказ практически невозможно. Доказать, что брат врал в телефонном разговоре, — тоже. Юридически это был чистый, эталонный «кидок».
Но Лена не собиралась утираться.
Она приехала домой, налила себе бокал вина и села за компьютер.
— Маркетинг, говоришь? — прошептала она. — Эмоциональный интеллект? Ну хорошо. Поиграем в пиар.
Она открыла мессенджер. Нашла диалог с братом полугодовой давности. Вадим любил голосовые сообщения. Ему было лень печатать.
«Ленка, привет. Мама совсем плоха... Давай откажемся... Мы же родня, я тебя не обижу... Слово пацана...»
И следующее, уже после похорон:
«Сестренка, ты лучшая. Всё честно поделим потом, зуб даю».
Лена скачала все файлы. Сделала скриншоты переписок, где он ныл про долги. Собрала выписки из ЕГРН, где черным по белому было видно: Вадим — собственник, Лена — никто.
Она смонтировала это в один файл. Назвала его просто: «Цена совести моего брата».
И начала рассылку.
В общий чат родственников (тети, дяди, двоюродные сестры).
Крестным родителям Вадима (люди старой закалки, для которых честь — не пустое слово).
Друзьям семьи.
И даже, покопавшись в соцсетях, нашла контакты жены Вадима и пары его коллег.
Текст был коротким:
«Полгода назад Вадим уговорил меня отказаться от наследства отца, чтобы "не волновать маму", и обещал поступить так же. В итоге он тайно оформил квартиру на себя, а маму убедил подарить ему остаток. Теперь он гонит меня из родительского дома, потому что "ему нужнее". Просто знайте, с кем имеете дело, когда он будет занимать у вас деньги или просить о помощи. Юридически он чист. По-человечески — судите сами».
Эффект разорвавшейся бомбы последовал незамедлительно. Телефон Вадима, наверное, раскалился добела, но Лена этого не знала — она заблокировала его везде.
...
Прошел год. Мама умерла тихо, во сне. Видимо, сердце все-таки не выдержало, а может, совесть грызла — кто знает.
Похороны.
Вадим стоял у гроба. Он приехал на новой машине (гараж отца все-таки продал), в дорогом кашемировом пальто. Он выглядел успешным. У него была квартира, деньги, статус.
Но вокруг него был вакуум.
Родственники — тетка Галя, дядя Миша, крестный Петр Ильич — стояли плотной группой в стороне. Когда Вадим подошел к ним поздороваться, дядя Миша демонстративно отвернулся и сплюнул. Крестный просто посмотрел на него так, что Вадим сбился с шага и отошел.
Никто не подал ему руки. Никто не сказал слов сочувствия. В глазах родни он был прокаженным. Мародером, обокравшим сестру.
Лена пришла последней. Она положила цветы, постояла у гроба. Прощаясь с матерью, она не чувствовала злости, только усталость. Мама сделала свой выбор и заплатила за него одиноким годом жизни с "практичным" сыном.
Лена повернулась, чтобы уйти.
— Лен... — окликнул её Вадим. Голос у него был какой-то... потерянный. Несмотря на пальто и машину.
Лена прошла мимо. Она смотрела сквозь него, как смотрят через грязное стекло. Для неё этого человека больше не существовало.
Вадим остался один у свежей могилы. С квартирой в центре, с новой машиной и с полным, звенящим одиночеством. Он выиграл метры, но потерял лицо. И, кажется, эта сделка оказалась не такой уж выгодной, как ему казалось.
Подписывайтесь на Telegram скоро там будет много интересного!
РОЗЫГРЫШ!!!
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы: