Представим себе, что есть некий завод и в нём цех… ну, скажем, фрезеровщиков. Там работает бригада из настоящих профессионалов, имеющих высокие разряды, они настоящие мастера металлообработки. Их, к примеру, сто человек. И вот их перебросили на другой завод, но оказалось, что фрезеровщики тут не нужны, а нужны столяры-мебельщики. Пришлось этой бригаде заниматься работой по иному профилю и на незнакомом оборудовании. Они справились, со временем даже приноровились, но их производительность оказались ниже, чем у тридцати профессиональных столяров, работающих в соседнем цехе. Никого этот факт не удивит, верно?
А теперь представим тех же фрезеровщиков, которым по какой-то причине пришлось переехать из, условно говоря, Подмосковья, в Среднюю Азию. И работать в неудобном цехе на других станках. Но заниматься примерно тем же делом. Их производительность тоже упадёт, но не так значительно, как если бы им пришлось менять профессию, верно? Между тем, если рассматривать мировую истории войн, зачастую армии, неплохо подготовленной для одной войны, приходилось воевать в совсем другой. То есть военные, как и фрезеровщики в нашем примере, занимались совсем не той работой, к которой они были готовы.
Возьмём армию американскую, после Второй Мировой. К какой войне она готовилась? К военным действиям в Европе против войск ОВД, то есть противостоять танковым армадам в европейских условиях, скорее всего под аккомпанемент ядерных взрывов. И вот она оказалась во Вьетнаме. Результат был вполне предсказуемым. А потом та же армия, которая всё ещё (хоть и с вьетнамским опытом) готовилась к масштабной войне против советских танковых армад, воевала опять в непривычных климатических условиях, на этот раз в пустыне, но на сей раз против танков и мотопехоты Ирака. И результат оказался совсем другим, чем во Вьетнаме.
Ещё пример — армия Франции во Второй Мировой. Она два десятка лет готовилась к повторению Первой Мировой, и готовилась серьёзно, одна только Линия Мажино чего стоит. Притом эта линия должна была прикрываться и защищаться многочисленными пехотными частями, а если бы немцы где-то её прорвали, то прорыв должны были купировать подвижные танковые соединения на мощных танках с толстой бронёй. Они у Франции были, пусть и в небольших количествах, но за годы войны, которая мыслилась как продолжительная, французская промышленность выпустила бы новые танки, самолёты и артиллерию в нужных количествах.
Притом первые полгода всё шло не просто по довоенным французским планам, но даже ещё лучше — немцы сидели тихо и атаковать даже не пытались. Поскольку с моря Германия сразу же оказалась в полной блокаде, ведь превосходство флота союзной Франции Великобритании над Кригсмарине было подавляющим, французские военные могли просто подождать, когда Третий Рейх, как и в прошлый раз, надорвётся и сдастся. Увы, немецкие генералы ждать не стали и навязали Франции ту войну, к которой она была категорически не готова — маневренную, с масштабным применением подвижных танковых соединений.
Подобных примеров из мировой истории можно набрать немало, но суть каждый раз была одна — политики и военные не знали, какой конкретно будет следующая война. И готовились либо к войне предыдущей, либо вовсе иной — например, к полномасштабному применению оружия массового поражения в боевых действиях. Ну вот представьте, что вы всю жизнь ждёте войны с уэллсовскими марсианами, готовитесь к ней, учите солдат и офицеров уничтожать треножники и защищаться от тепловых лучей… а вместо марсиан на вас напали разумные саламандры Карела Чапека. И все ваши наработки не пригодились, пришлось прямо во время войны переучиваться и срочно изыскивать средства для борьбы с совершенно иной угрозой.
Понятно, что предвидеть будущее люди не умели и пока ещё не умеют. А во времена бурного технического и связанного с ним военного прогресса, такого как в последние пару веков, это и вовсе почти невозможная задача. Поэтому некий попаданец из будущего политикам и генералам бы очень пригодился. Даже если бы у него не было с собой смартфона или ноутбука с подробными техпроцессами для выпуска супероружия из будущего. Уже само достоверное знание о том, с кем конкретно и в каких условиях придётся воевать в следующий раз, может оказаться поистине бесценным.
Возвращаясь к примеру с заводскими рабочими — готовить универсальных мастеров, которые бы умели всё, очень сложно, долго и дорого. Готовить рабочих всех возможных специальностей, да ещё и в количестве, потребном на все случаи жизни — тоже. Поневоле приходится прикидывать, какие специалисты могут потребоваться, а какие вряд ли понадобятся. И когда они всё же оказываются нужны, приходиться срочно переучивать тех, что есть, закупать для них станки, материалы для работы и т.д. и т.п. Если у нас внезапно окажется человек, который вообще ничего не понимает в производстве и сам по себе на заводе бесполезен, но зато он точно знает, какую продукцию и в каких количествах нам придётся выпускать — эти сведения, пусть сколь угодно расплывчатые, сэкономят нам огромные средства, которые в иных обстоятельствах были бы потрачены с намного меньшим эффектом.