— Боря, ты только посмотри! — Валентина расправила глянцевую брошюру на кухонном столе, где ещё дымились чашки с утренним кофе. — Санаторий «Лесная сказка». Минеральные ванны, массажи, сосновый бор... Две недели для тебя одного!
Борис отложил газету и придвинул очки повыше. Пятьдесят пять — солидный возраст, а она всё пыталась его баловать, как мальчишку.
— Валь, зачем такие траты? Я же на даче отдохну...
— Какая дача! — она всплеснула руками, и браслеты на запястьях звякнули, как колокольчики. — Ты там вкалываешь с утра до ночи! Нет уж, поедешь в нормальное место. Сердце у тебя прихватывает, давление скачет... Врач сам говорил — нужен покой и лечение.
Валентина не соврала. Последние полгода Борис и правда жаловался — то одышка, то тяжесть в груди. Работа измотала, нервы на пределе. Может, она и права? Может, пора остановиться, выдохнуть?
— А ты? — он потянулся к её руке через стол. — Может, вместе?
— У меня курсы повышения квалификации, забыла? — Валентина улыбнулась той особой улыбкой, которую он знал тридцать лет. — Зато потом отгуляемся! А сейчас ты съездишь, подлечишься, и вернёшься новеньким. Это мой подарок тебе на юбилей.
Через три дня Борис уже стоял на перроне с дорожной сумкой. Валентина сунула ему в карман пакетик с бутербродами и чмокнула в щёку.
— Звони каждый день! И слушайся врачей!
Поезд тронулся. Валентина махала платком, пока вагон не растворился за поворотом. И только тогда позволила себе вздохнуть полной грудью. Две недели... Она соскучится, конечно. Но ведь это для него, для его здоровья.
Тревожный звонок
Первые три дня Борис звонил исправно. Рассказывал про процедуры, жаловался на пресную еду, смеялся над соседом по корпусу — толстяком-балагуром из Воронежа.
— Тут красота неописуемая, Валь! Воздух — как вино. Сплю как младенец. Организм восстанавливается.
— Ну вот и отлично! — радовалась Валентина, сворачивая на диване калачиком с телефоном у уха. — Значит, помогает.
Но на четвёртый день Борис не позвонил. Валентина ждала до вечера, потом не выдержала — набрала сама.
— Алло? Боря?
— А... Валь... — голос мужа прозвучал как-то отстранённо, будто он говорил из другой вселенной. — Прости, забегался тут...
— Забегался? — она нахмурилась. — Ты же на лечении! Какое «забегался»?
— Ну... экскурсия была по окрестностям. Устал очень. Короче, я пойду, спать пора.
— Боря, ты как себя чувствуешь? Сердце не беспокоит?
— Всё нормально, не волнуйся. Целую.
Гудки. Валентина смотрела на потухший экран и чувствовала, как внутри зарождается странное беспокойство. Что-то было не так. В голосе мужа проскальзывало... что? Торопливость? Раздражение? Или она просто накручивает себя от одиночества?
На пятый день Борис снова не вышел на связь. Валентина продержалась до обеда, а потом написала сообщение: «Боря, ты жив?» Ответ пришёл через час: «Всё ок. Занят. Вечером созвонимся». Но вечером он скинул ещё одно: «Извини, рано спать лёг. Завтра поговорим».
Валентина легла в их большую двуспальную кровать и долго смотрела в потолок. Тридцать лет замужем. Она знала своего мужа. Знала каждую интонацию, каждую паузу. И сейчас что-то определенно шло не так.
Утром она приняла решение.
Сюрприз для любимого
— Леночка, можешь меня подменить? На два дня?
Подруга на том конце провода присвистнула:
— Валя, ты что, серьёзно? Куда это ты собралась?
— К мужу. В санаторий. Хочу сделать сюрприз... Просто соскучилась. И что-то мне неспокойно.
— Ага, чует кошка, чьё мясо съела. Езжай, конечно. Только предупреди его хоть!
— Нет! — Валентина была непреклонна. — Тогда это не сюрприз. Приеду и сразу к нему. Вот обрадуется!
Купила билет на утренний автобус. Одиннадцать часов тряски, зато к вечеру будет на месте. Валентина даже праздничное платье взяла. То самое, бирюзовое, которое Борис всегда любил. И духи его любимые. Пусть порадуется! Вместе погуляют по сосновому бору, посидят в ресторане санатория...
Всю дорогу она представляла, как он обрадуется. Наверное, даже растеряется сначала. Потом обнимет крепко-крепко:
— Валька, ты с ума сошла! Зачем приехала?
А она ответит:
— Соскучилась по тебе, старый дурак!
Автобус прибыл в семь вечера. Санаторий встретил мягким светом фонарей вдоль аллей и запахом сырой хвои. Красивое место, надо признать. Валентина поправила волосы, взяла сумку и направилась к главному корпусу.
— Здравствуйте, — обратилась она к администратору. — Я к Степанову Борису Петровичу. Скажите, пожалуйста, в каком он корпусе?
Девушка за стойкой защёлкала по клавиатуре:
— Корпус номер три, комната 217. Второй этаж.
— Спасибо!
Валентина шла по коридору, и сердце билось всё сильнее. Неужели она правда так соскучилась? Или всё-таки что-то ещё гнало её сюда?
- Вот он, этот номер. Она подняла руку, чтобы постучать...
И тут изнутри донёсся смех. Женский. Звонкий, молодой.
Танцы до упаду
Валентина замерла. Кровь отхлынула от лица.
Потом — музыка. Ритмичная, весёлая. И снова этот смех.
А следом — голос Бориса:
— Ну ты даёшь, Настя! Где ты так танцевать научилась?
— Так я ж ещё та штучка! — девичий голос прозвучал кокетливо. — А ты, Борис Петрович, для своих лет ого-го! Не угнаться!
Валентина приложила ладонь к двери. Она чувствовала вибрацию музыки, слышала топот ног, хлопки в ладоши. Внутри явно шло что-то вроде вечеринки.
«Успокойся. Может, это просто... соседи зашли. Просто компания. Может, там группа отдыхающих...»
Но рука сама потянулась к ручке. Валентина толкнула дверь.
Она была не заперта.
Картина, открывшаяся её глазам, врезалась в память навсегда. Посреди комнаты, раскрасневшийся, в расстёгнутой рубашке, отплясывал её муж. Борис. Тот самый Борис, который две недели назад держался за сердце и жаловался на одышку. Сейчас он крутил бёдрами под какую-то попсовую песенку и хохотал.
А напротив него — девица лет тридцати, в коротком платьице, с длинными ногами и копной рыжих волос. Она махала руками, приседала, подмигивала.
На столе — бутылки, фрукты, конфеты.
На кровати — ещё две женщины, постарше, они хлопали в ладоши и подпевали.
— Борис Петрович, вы просто огонь! — визжала рыжая Настя.
Валентина шагнула внутрь. Музыка оборвалась. Все головы повернулись к двери.
Борис побледнел. Его лицо за секунду прошло все стадии человеческих эмоций: от изумления до ужаса.
— В-валя...
Валентина не кричала. Просто стояла и смотрела. На мужа. На этих женщин. На разворошённую постель, на разбросанную одежду.
— Сердце, значит... — она произнесла это тихо, но каждое слово прозвучало как выстрел. — Одышка. Покой нужен...
— Валентина Михайловна? — одна из женщин на кровати вскочила. — Мы тут просто... ну, вечер отдыха устроили... ничего такого!
— Ничего такого, — повторила Валентина. Она посмотрела на Бориса. — Жаловался на здоровье. А сам? Не пропустил ни одной юбки, судя по всему.
Борис сделал шаг к ней:
— Валя, дай объяснить...
— Объясни, слушаю.
Правда, которая ранит
Борис провёл рукой по лицу. Женщины в комнате словно окаменели.
— Я... я не собирался... — он запнулся. — Валя, тут действительно ничего не было! Просто... компания собралась. Музыку включили. Потанцевали...
— Потанцевали, — она усмехнулась. — С полуголой девицей. В твоём номере. В одиннадцать вечера.
Настя возмутилась:
— Я не полуголая! Это платье вполне приличное!
— Заткнись, — Валентина даже не посмотрела в её сторону. Взгляд был прикован к мужу. — Говори, Борис. Только честно.
Он опустился на край кровати. Женщины поспешно убрались — выскользнули за дверь, бормоча извинения. Настя задержалась на пороге:
— Борис Петрович, если что — мы в 304...
— Пошла вон! — рявкнула Валентина, и девица испарилась.
Тишина. Только где-то за окном шумел ветер в соснах.
— Не изменял я тебе, — Борис наконец поднял глаза. — Валя, клянусь. Не изменял.
— Но хотел?
Пауза.
— ...Не знаю.
Валентина присела на стул у окна. Ноги подкосились.
— Тридцать лет, Боря. Тридцать лет я тебя знаю. Думала, знаю. А ты... — она замолчала, подбирая слова. — Зачем эта вся... показуха? Зачем врал про сердце?
— Я не врал! — он вскинулся. — У меня действительно давление скачет! И одышка была!
— Ага. А сейчас ты тут до упаду танцуешь.
— Потому что... — Борис сжал кулаки. — Потому что здесь я впервые за много лет почувствовал себя живым! Понимаешь? Не загнанной лошадью, не квартирной мебелью, а человеком! На меня смотрят, мне улыбаются, со мной разговаривают!
Валентина вздрогнула, будто он её ударил.
— То есть я с тобой не разговариваю? Я на тебя не смотрю?
— Ты... — он потёр виски. — Ты смотришь, но не видишь. Ты говоришь, но не слышишь. Тебе нужен муж-функция. Починить кран, вынести мусор, заработать денег...
— А тебе нужна молоденькая дурочка, которая будет хихикать над твоими шуточками? Да и как она здесь оказалась, коллега твоя.
— Хотя бы она смеётся! — Борис повысил голос. — Когда ты в последний раз смеялась над моими шутками, Валь?
Она открыла рот... и закрыла. Потому что не помнила.
Осколки прошлого
— Помнишь, как мы познакомились? — Борис тихо прошептал теперь, глядя в пол. — На танцах в клубе железнодорожников. Ты была в красном платье. Смеялась так заразительно, что я влюбился с первого взгляда.
— Боря...
— Нет, дай договорю. Когда ты в последний раз надевала красное платье? Когда мы в последний раз танцевали? Ходили в кино просто так? Валялись в кровати до обеда в выходной?
Валентина молчала. Потому что знала ответ. Двадцать лет назад? Двадцать пять?
— Мы превратились в соседей по квартире, — продолжал Борис. — У каждого свои дела, свои заботы. Встречаемся на кухне — здравствуй, как дела, что на ужин? И всё. Где та Валька, которая хохотала до слёз? Которая пела под гитару? Которая таскала меня на все эти безумные пикники?
— Она состарилась, — Валентина почувствовала, как по щекам катятся слёзы. — Она устала. Работа, дом, бесконечные заботы...
— Я тоже устал, — Борис подошёл и опустился перед ней на колени. — Но не от жизни. От того, что жизни нет. Есть существование. И когда приехал сюда... Господи, Валь, я вспомнил, каково это — просто радоваться. Музыке. Общению. Даже глупым танцам.
Муж взял её руки в свои.
— Прости меня. Прости за эту дурость. Не хотел и не думал тебя предавать. Не хотел тебя ранить. Просто... захотелось хоть ненадолго почувствовать себя не стариком, а живым человеком.
Валентина смотрела на него сквозь слёзы. На его седеющие волосы, морщинки у глаз, натруженные руки. Тридцать лет. Это же целая жизнь. Но когда она успела потерять в этой жизни... их?
— Значит, чуть не изменил, — сказала с какой-то странной печалью.
— Наверное... — Борис кивнул. — Если бы ты не приехала... не знаю. Может, я бы сорвался. Настя очень настойчива. А я такой дурак тщеславный...
— Дурак, — согласилась Валентина. И впервые за этот ужасный вечер её губы дрогнули в подобии улыбки. — Старый дурак.
Они просидели так ещё минут пять, не говоря ни слова.
Потом Валентина высвободила руки и встала.
— Уезжаю утром.
— Валя...
— Не знаю, что будет дальше, Боря. Честно — не знаю. Может, развод. Может, нет. Мне нужно время подумать.
Она взяла свою сумку и направилась к двери.
— Валь! — Борис догнал её на пороге. — Подожди. Пожалуйста. Давай... давай попробуем всё исправить. Давай начнём сначала. Я готов. Я хочу.
Валентина обернулась. Посмотрела на него долгим, изучающим взглядом.
— Хочешь танцевать? — она вдруг спросила. — Давай станцуем. Прямо сейчас.
Борис растерялся:
— Что?
— Ты говорил, мы перестали танцевать. Так давай. — Она достала телефон, включила музыку. Первая попавшаяся песня — старый медленный вальс. — Станцуешь со своей старой женой?
Муж шагнул к ней. Неуверенно обнял за талию. Валентина положила голову ему на плечо.
И они закружились посреди номера. Двое немолодых людей, потерявших и вдруг нашедших друг друга. Неловко, несовершенно, но... вместе.
Новое начало
Утром Валентина всё-таки уехала. Через неделю они встретились дома, в своей квартире, за тем же кухонным столом, где когда-то обсуждали путёвку.
— Я записала нас на танцы, — Валентина положила перед ним листовку. — По четвергам. Для пар 50+.
Борис поднял брови:
— Серьёзно?
— Серьёзно. А ещё мы едем в отпуск. Нормальный, вместе. К морю. Будем валяться на пляже, пить вино и смеяться над чайками.
— Валь...
— И никаких отдельных путёвок, — строго посмотрела на него. — Только вдвоём. Договорились?
Муж кивнул. И она увидела в его глазах то, чего не видела много лет. Надежду.
Они не развелись. Но и прежними не остались. Что-то сломалось той ночью в санатории, и на обломках прошлого начало прорастать что-то новое. Хрупкое, непривычное, но живое.
Валентина купила красное платье — почти такое же, как тридцать лет назад. Борис научился снова говорить комплименты. Стали ходить в кино по воскресеньям. Готовить вместе по вечерам. И да — танцевать.
А путёвка... Валентина так и не выкинула ту злосчастную брошюру санатория. Спрятала в ящик стола. Как напоминание. О том, что нельзя отправлять человека искать счастье в одиночку. Потому что найдёт. Только не факт, что с тобой.
Иногда лучший сюрприз — это не появиться неожиданно.
А просто быть рядом каждый день.
Борис больше никогда не жаловался на сердце. Оказалось, оно болело не от болезни. От одиночества вдвоем.
Благодарю за подписку на канал, вместе веселее
Читайте также: