Юрий вернулся из командировки на два дня раньше. Без предупреждения.
По дороге домой заехал в ту французскую кондитерскую, где Ольга любила брать десерты. Купил коробку эклеров с фисташками, её любимые. Продавщица упаковала в белую бумагу, обвязала золотой лентой.
Было около десяти вечера, когда такси остановилось у подъезда. Окна их квартиры на седьмом этаже светились — дома, хорошо.
Юрий поднимался в лифте с коробкой в руках и думал: может, они слишком отдалились? Он всё время в разъездах, проект горит, приходит поздно, уставший. Ольга жаловалась, что они почти не разговаривают. Может, пора взять отпуск? Съездить куда-нибудь вдвоём, как раньше?
Лифт остановился. Седьмой этаж. Достал ключи, открыл дверь.
В прихожей, у самого порога, стояли чужие ботинки. Мужские. Дорогие, кожаные, чёрные.
Из глубины квартиры доносились звуки. Музыка. Тихая, приглушённая. Смех. Её смех — лёгкий, звонкий. Тот самый, которого он не слышал уже давно.
И мужской голос. Низкий. Довольный.
Юрий сделал шаг. Коробка с эклерами выскользнула из рук, упала на пол. Глухой стук. Золотая лента развязалась.
Он прошёл через гостиную. Ноги двигались сами, словно во сне. Плохом сне. Толкнул дверь спальни.
Ольга лежала на кровати. На их кровати. Которую они выбирали вместе три года назад. Простыня сбилась, одеяло валялось на полу.
Рядом с ней — мужчина. Загорелый, широкоплечий, лет тридцати пяти. Небрежно откинулся на подушки, одна рука за головой. Уверенный. Расслабленный. Как у себя дома.
На прикроватной тумбочке — два бокала вина. Недопитые.
Время остановилось.
Ольга обернулась на звук открывшейся двери. Глаза расширились. Лицо побелело мгновенно.
— Юра...
Она вскочила, схватила простыню, прижала к себе. Руки дрожали.
Мужчина не торопился. Медленно поднялся с кровати, начал собираться. Движения ленивые, спокойные. На губах — едва заметная усмешка.
Юрий стоял и смотрел. Кулаки сжались до белых костяшек. Он смотрел на мужчину. Долго. Холодно.
Усмешка на губах того погасла. Движения стали быстрее.
Потом накатило. Тошнота — резкая, физическая. Горло сдавило. Комната поплыла.
Юрий развернулся, вышел. Прислонился к стене, сжал зубы, дышал глубоко.
Руки дрожали. Хотелось вернуться, разнести эту спальню. Но не наделать бы глупостей. Он не из тех. Держись.
Ещё вдох. Медленный.
Из спальни вышел мужчина. Одетый. Прошёл мимо, не поднимая глаз. Скрылся в прихожей.
Ольга выскочила из спальни, простыня обмотана вокруг тела:
— Юра, подожди, я объясню...
Двенадцать лет. Всё, что у них было. Лежало на этой кровати — в скомканных простынях, в запахе чужого одеколона, в двух недопитых бокалах.
— Юра, дай объяснить! — голос Ольги сорвался на крик.
— Собери вещи, — произнес Юрий.
Голос звучал ровно. Слишком ровно. Словно он обсуждал отчёт на работе.
— Что? — Ольга не поняла.
— Собери. Вещи. — Он говорил медленно, чётко выговаривая каждое слово. — Только своё. И убирайся из этой квартиры. Сегодня.
— Юра, подожди! Давай поговорим!
— Говорить не о чем.
— Ничего не было! — голос сорвался, слова вылетали рваными обрывками. — Мы просто... Это мой друг! Гость! Мы танцуем вместе, он партнёр по танцам. Я люблю только тебя.
Он бросил взгляд на мужчину, который надевал ботинки.
— Любишь. — Усмехнулся. — Вижу, как ты любишь.
— Юра, прошу тебя.
— Я буду через час. Когда вернусь — тебя здесь быть не должно.
Он развернулся и пошёл к выходу. Спина прямая. Шаги твёрдые. Только руки мелко дрожали.
— Юра! Юра, стой! — Ольга бросилась за ним, запахивая простыню.
Юрий обернулся:
— Ключи оставишь на тумбочке.
В прихожей на полу всё ещё лежала коробка с эклерами. Крышка открылась от удара — пирожные рассыпались по линолеуму. Фисташковый крем размазался по белому картону.
Юрий шагнул через коробку, схватил «гостя» жены за плечо, развернул к двери и вытолкнул. Дверь захлопнулась.
***
Три дня спустя.
Двор частного дома. Сугробы по колено. Юрий механически колол дрова. Размахнулся, удар, полено раскололось. Ещё одно. Ещё.
Максим стоял у окна кухни с кружкой чая и смотрел на отца. Двадцать семь лет, высокий, похож на мать — на ту первую жену Юрия, которая ушла из жизни, когда Максиму было десять.
Максим вышел на крыльцо:
— Пап, остановись!
Юрий не ответил. Замахнулся снова. Топор со свистом опустился вниз.
— Ты уже столько наколол. Соседям раздавать будем?
Удар. Треск. Щепки разлетелись в стороны.
— Папа.
Юрий остановился. Опустил топор. Посмотрел на поленницу — ровные ряды, метра два в высоту. Когда он успел столько наколоть?
Руки тряслись. От усталости. От холода. От того, что внутри.
— Максим... — голос сорвался. — Мне пятьдесят два. Как в этом возрасте начинать жизнь сначала?
Сын спустился с крыльца, подошёл, обнял за плечи:
— Не сначала, пап. Просто дальше. Без лишнего груза.
Они вошли в дом. Тепло ударило в лицо. Максим поставил чайник, достал мед.
— Тебе нужно беречь своё здоровье, — сказал он. — Ты мне нужен, пап.
Они сидели за столом на кухне. За окном стемнело. Юрий молчал, смотрел в стакан.
— Расскажи, — тихо попросил Максим.
И Юрий рассказал. Всё. Как вернулся домой. Как увидел ботинки. Как открыл дверь в спальню. Слова шли тяжело, с паузами, словно каждое причиняло физическую боль.
— Знаешь, что самое страшное? — он поднял глаза на сына. — Не то, что она изменила. А то, что она продолжала мне врать, что это её «гость». А я чувствовал себя лишним в собственной квартире. В собственной жизни.
— Пап...
— Двенадцать лет, Максим. Я работал как проклятый. Чтобы она ни в чём не нуждалась. Купил ей машину. Отпуска, рестораны, та французская кондитерская. — голос сорвался. — А она...
Юрий закрыл лицо руками. Плечи затряслись.
Максим встал, обнял отца. Крепко. Так, как обнимал его самого Юрий семнадцать лет назад.
— Пап, ты был идеальным мужем. Слышишь? Идеальным. Это её выбор. Не твоя вина.
Они просидели так до рассвета. Говорили. Молчали. Пили чай.
А в съёмной однушке на окраине, Ольга лежала на продавленном диване и смотрела в потолок. Телефон разрывался от звонков — подруги, мама, коллеги. Она не отвечала.
Денис исчез. После того, как Юрий вернулся, он растворился. На звонки не отвечал. Сообщения игнорировал.
Ольга листала фотографии в телефоне. Свадьба. Мальдивы. Новый год в ресторане. Когда всё рухнуло?
Он работал много. Приходил поздно. Уставший. Но всегда целовал её на ночь. Всегда помнил годовщины, дни рождения, важные даты.
А она... что она делала?
Она жаловалась подруге:
— Всё одинаково. Каждый день как под копирку. Он приходит поздно, ужинает молча, проверяет почту, ложится спать. Я как мебель. Он меня не видит.
Подруга слушала, кивала.
— Оль, тебе нужно развеяться. Переключиться. Запишись куда-нибудь. На танцы, например. Парные. Выйдешь из рутины.
Ольга отшутилась тогда. Но мысль засела.
Через неделю она отменила абонемент в фитнес и записалась на сальсу. По вторникам и четвергам, после работы.
Зал с зеркалами, приглушённый свет, музыка. Инструктор распределяет партнёров.
— Ольга, вы с Денисом.
Он подошёл, улыбнулся. Высокий, широкие плечи, уверенные движения. Красивый.
— Привет. Будем знакомы.
Первый танец был неловким. Она наступала ему на ноги, сбивалась с ритма. Он смеялся легко, без раздражения. Его руки направляли её — твёрдо, но мягко.
— Расслабься. Ты слишком напряжена. Доверься мне.
И она доверилась. Следующее занятие прошло легче. Денис делал комплименты. Лёгкие, ненавязчивые. Взгляд чуть дольше, чем нужно. Улыбка, которая согревала.
После четвёртого занятия он предложил выпить кофе. Она согласилась.
Они говорили. О жизни, работе, мечтах. Он слушал. По-настоящему слушал. Смотрел в глаза. Смеялся над её шутками. Интересовался её мнением.
Юрий давно так не делал.
Кофе превратился в ужин. Ужин — в прогулку. Прогулка — в поцелуй у машины.
— Это неправильно, — прошептала Ольга, но не отстранилась.
— Тогда останови меня, — ответил Денис.
Она не остановила.
Через неделю она вернулась домой поздно, соврала Юрию, что задержалась на работе. Он кивнул, не отрываясь от ноутбука.
«Это была ошибка», — сказала она себе той ночью.
Но ошибки не повторяют месяцами.
Два месяца. Восемь занятий танцами, которые стали прикрытием. Десятки сообщений. Тайные встречи. И он впервые у неё.
Юрий был в командировке. До пятницы. Можно было не прятаться. Но Юрий вернулся раньше. И теперь она осталась одна.
Неделя спустя
В дверь позвонили. Максим открыл. На пороге стояла женщина — худая, бледная, с красными глазами. Ольга.
— Мне нужно увидеть Юру.
— Его здесь нет, — Максим загородил дверь.
— Максим, пожалуйста! Я должна объясниться! Мне нужно поговорить с ним!
— Объясниться? — он усмехнулся. Холодно. Жёстко. — Ты изменяла ему. Пока он работал до ночи, чтобы платить за твою машину и поездки на Мальдивы. Что тут объяснять?
— Это была ошибка! Я люблю его!
— Ошибка — это случайно пролить чай на гостя. А ты сознательно, месяцами, приводила другого мужчину в его квартиру.
— Я понимаю, что была неправа...
— Ничего ты не понимаешь! — Максим шагнул вперёд. Ольга отступила. — Папа двенадцать лет был идеальным мужем. Верным, надёжным, заботливым. Знаешь, сколько раз я видел его с другими женщинами? Ноль. Знаешь, сколько раз он забыл о годовщине? Ни разу. Он любил тебя так, как мало кто умеет любить.
— Я знаю...
— Нет, не знаешь! — в голосе прорезалась ярость. — Потому что если бы знала, ценила бы. А ты что делала? Искала «запасной аэродром». Только аэродром оказался болотом, да?
Ольга вздрогнула.
— Он бросил тебя. Даже не позвонил. Правильно? — Максим видел по её лицу, что попал в точку. — А папа двенадцать лет не бросал. Ни разу. Даже когда ты становилась невыносимой. Даже когда требовала, требовала, требовала — а взамен не давала ничего.
— Я была хорошей женой...
— Хорошей? Хорошая жена не предает. Точка. — Максим сделал паузу. — Слушай внимательно. Папа уехал. Далеко. И ты больше не часть его жизни. Забудь номер телефона. Забудь адрес. Забудь его.
— Но я люблю его! Я исправлюсь! Дайте мне шанс!
— Ты имела шанс. Двенадцать лет шанса. И потеряла его навсегда.
— Не смей так говорить!
— Не смей? — Максим наклонился ближе. — А ты как посмела предавать человека, который отдал тебе лучшие годы жизни?
Он начал закрывать дверь.
— Максим, подожди! Скажи ему... скажи, что я прошу прощения!
Дверь захлопнулась.
Ольга медленно опустилась на ступеньки и заплакала. Тихо, безнадёжно. Она поняла, что пути назад нет.
***
Полгода спустя.
Стройплощадка. Холодный ветер. Юрий проверял укладку фундамента, когда увидел её.
Женщина в оранжевой каске и рабочем комбинезоне спорила с прорабом. Говорила чётко, по делу. Прораб сдался.
— Кто это? — спросил Юрий у помощника.
— Анна Викторовна. Инженер-конструктор. Из Москвы приехала, два месяца назад. Толковая. Не болтает лишнего.
Вечером они случайно столкнулись в кафе рядом со стройкой. Юрий сидел один, читал проектную документацию. Анна вошла, огляделась — все столики заняты.
— Можно? — она кивнула на свободный стул за его столиком.
— Конечно.
Они сидели молча минут десять. Она пила чай, листала что-то в планшете. Он дочитывал документы.
— Тяжёлый проект, — вдруг сказала она.
— Да. Но интересный.
Разговорились. Легко, без напряжения. Она рассказала про развод три года назад. Он — ничего. Просто слушал, кивал, иногда вставлял короткие реплики.
Когда расходились, она сказала:
— Завтра в это же время буду здесь. Если хотите — составите компанию.
Он пришёл.
И на следующий день тоже.
Через неделю они ходили в кафе каждый вечер. Говорили о работе, книгах, жизни. Она не спрашивала, почему он один. Он не рассказывал.
Однажды ночью, через месяц после знакомства, Юрий не выдержал. Три часа утра, бессонница, мысли как крысы грызут изнутри.
Он достал телефон. Набрал знакомые цифры. Медленно.
Палец замер над кнопкой вызова.
Телефон зазвонил. Входящий вызов. Максим.
— Пап, не спишь?
— Откуда знаешь?
— Ты не бываешь в сети в это время. Надеюсь, не думаешь о ней?
Юрий молчал. Смотрел на цифры на экране — номер Ольги.
— Папа. — Голос Максима стал жёстким. — Послушай меня внимательно. Ты имеешь право на счастье. Не с той, кто тебя предал. Ты понял? Не с ней. Никогда. Удали этот номер. Прямо сейчас, пока я на связи.
— Максим...
— Пап, ты сильный. Ты справишься. Но если вернёшься к ней — она добьёт тебя окончательно. Удали. Немедленно.
Юрий посмотрел на экран. Долго. Стёр набранные цифры. Глубоко вдохнул.
— Удалил, — сказал он в трубку.
— Молодец, пап. Я горжусь тобой. А теперь спи. Завтра новый день.
Юрий положил телефон на тумбочку. Лёг. Закрыл глаза. И впервые за месяцы уснул без снотворного.
Утром проснулся с ясной головой. С чувством, что груз, который давил на грудь, стал легче. Не исчез. Но легче.
В кафе вечером Анна посмотрела на него внимательно:
— Лучше выглядишь.
— Лучше сплю.
— Это хорошо. — Она улыбнулась. Тепло. Без лишних вопросов.
Через неделю Юрию пришлось срочно уехать на другой объект — два дня минимум. Он позвонил Анне:
— Прости, мы собирались завтра встретиться, но у меня...
— Юр, не переживай, — её голос был спокойным. — Ты работаешь. Это нормально. Поезжай, разбирайся. Я подожду. Я никуда не денусь.
Никаких упрёков. Никаких «ты меня не любишь». Никаких «опять эта работа важнее меня».
Просто понимание.
Юрий положил трубку и сидел молча минуту. Потом улыбнулся. Впервые за полгода — по-настоящему.
***
Полтора года спустя.
Максим женился. Свадьба, человек пятьдесят гостей. Юрий приехал с Анной.
Они вошли в банкетный зал вместе. Она в простом синем платье, он в костюме. Максим увидел их, бросился навстречу, обнял отца:
— Пап! Ты выглядишь счастливым.
— Я счастлив, сын.
Максим посмотрел на Анну, потом снова на отца. Кивнул. Одобрительно.
— Она хорошая, пап. Я вижу.
— Да. Она хорошая.
Вечером, когда гости разошлись по танцам, Анна и Максим остались за столом. Юрий отошёл поздравить невесту.
— Анна Викторовна, — Максим налил ей шампанского. — Спасибо вам за то, что вернули моего отца к жизни. Я не видел его таким... живым... много лет.
Анна улыбнулась:
— Он сам вернулся. Я просто была рядом.
— Вы знаете про неё?
— Про бывшую жену? Знаю. Он рассказал. Не сразу. Через три месяца. — Она посмотрела на Максима серьёзно. — Я не она. Я не требую невозможного. Я просто люблю вашего отца. Таким, какой он есть. Со всеми шрамами.
— Вот поэтому я вам и благодарен.
Ольга увидела фотографии в соцсетях. Общая знакомая выложила пост со свадьбы: «Поздравляем молодожёнов!»
На фото — Максим с невестой. А на заднем плане — Юрий. Обнимает женщину. Светловолосую, простую, с открытой улыбкой. Он смотрит на неё. И улыбается. Легко. Счастливо. Молодо.
Ольга увеличила фото. Всматривалась в его лицо. Таким она его никогда не видела. Даже в лучшие дни их брака.
Тогда он улыбался для неё. Старался. А теперь он был счастлив. По-настоящему.
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!
Читать ещё: