оглавление канала, часть 1-я
Сурма сидел, опустив руки между коленей, с поникшими плечами и смотрел остановившимся взглядом на горящий в печи огонь. Дрова потрескивали, изредка выбрасывая снопы искр на металлическую подстилку возле печи, и там медленно гасли. Увидев Марата, застывшего на пороге, проскрипел:
— Ну что… доигрались?
Сказано это было почти безо всякого выражения, и даже без какого-либо намёка на упрёк. Очень буднично — обычная констатация факта. Единственная эмоция, которую Марат почувствовал во всей фигуре и в словах деда, — была бесконечная усталость. Старик тяжело вздохнул, посмотрел на правнука и проворчал уже своим обычным голосом:
— Ну чего встал пеньком? Проходи… вечерять будешь? У меня каша поспела…
Марат скинул потяжелевшую от сырости грязную обувь у порога и, тихо ступая, прошёл и сел на лавку напротив деда. Ответил тихо:
— Не голодный я… чаю бы горячего выпил…
Сурма поднялся и, шаркая по-стариковски мягкими онучами по деревянному полу, пошёл к печи. Скоро на столе появились две чашки с чаем, миска с сушками и небольшая корчажка с мёдом. Марат, отпив несколько глотков душистого горячего напитка, на несколько мгновений блаженно прикрыл глаза. Спросил отрывисто:
— Василий не появлялся?
Голос звучал ровно, почти равнодушно. Он изо всех сил старался скрыть тревогу. Но перед дедом ему не нужно было притворяться. Сурма быстро глянул на него из-под лохматых бровей и сразу понял всё, что творилось у Марата в душе. Усмехнулся, скривив губы, и ответил:
— Не появлялся… — помолчав несколько секунд, буркнул: — Рассказывай…
Юноша вздохнул, словно собираясь с духом, а потом заговорил: сухо, отрывисто, выдавая только факты произошедшего. Рассказал про Акку, про их побег, про то, как Васька остался прикрывать их отход. Сурма слушал, не перебивая. Когда Марат в своём рассказе дошёл до места, где Татьяна сама осталась с тёмными, дед удивлённо поднял брови. Проговорил с недоумением:
— Чего это на девку накатило? Али просмотрели мы в ней чего?
Марат с покаянным видом ответил:
— Просмотрели, дед… Только не в ней, а то, что с ней произошло… — и стал рассказывать про найденный за сараем амулет.
Рука Сурмы, лежащая на столе, сжалась в кулак. Скрипнув зубами, он выдавил:
— Нойда…!!! — Потом, остро глянув на правнука, спросил: — Как же он выбраться-то умудрился, Маратушка? Может, ты чего не углядел, когда в схроне оставлял? Может, какую ниточку путеводную ему оставил, а сам того и не заметил?
Марат отрицательно покачал головой. Дед вздохнул.
— Выходит, недооценили мы его способности. А ещё более — его натуру пакостную! — Он сердито хлопнул ладонью по столу так, что сухое дерево застонало: — Ах, пройда!!! Наверняка пообещал тёмным за их благосклонность ребятишек к ним доставить. И морок ему не помеха! — Выпалив это, тут же взял себя в руки. Продолжил уже более сдержанно: — Кольцо морока-то я восстановил, да только что теперь с этого толку?! — И уже обращаясь к правнуку: — Надо девчонку вызволять. Как думаешь, Юрка, паренёк-то этот не набарагозит в схроне? Глупостей не наделает?
Марат задумчиво проговорил:
— Он — парень разумный. Я ему всё объяснил. Думаю, какое-то время посидит спокойно. Так нам и надо, чтобы недолго. Татьяну пойду сам вытаскивать. Только, для начала, надо Василия отыскать. Надеюсь, с ним всё в порядке. Уж больно азартен он до драки. — Потом обратился к старику: — Ты не глядел его?
Сурма задумчиво пожевал губами, словно пробуя на вкус свой ответ. Проговорил озабоченно:
— Жив он… а вот где сейчас — не вижу. Видать, далёко…
Марат поднялся из-за стола:
— Ладно, дед… пойду я. Сейчас дорога каждая минута.
Сурма глянул на него сердито:
— Погоди… — и проворчал недовольно: — Пойдёт он… Куда пойдёшь, когда сам на ногах еле стоишь?! Силу-то свою почти всю до капельки вычерпал! Сколь я тебя учил: соизмеряй, не выплескивайся досуха!
Юноша вдруг улыбнулся:
— Не ворчи… силу по дороге восстановлю. Не сразу же в бой кидаться. К тому же, думаю, боем дело не сделать. Тут потихоньку надо, хитростью… — и он стал обуваться.
Старик засуетился. Стал выбираться из-за стола.
— Постой…
Марат замер, ожидая, что тот скажет. А Сурма кинулся за печку, бурча себе под нос совсем по-стариковски:
— Вот времена… никакого покою на старости лет… Думал, внучок подрастёт, все дела сдам, а сам пчёлками, хозяйством буду заниматься… Так нет же…
Юноша слушал его ворчание и улыбался. Не так уж и стар был его прадед, как хотел казаться. А что ворчит… так это больше по привычке, скрывая собственную досаду.
Сурма, покопавшись за печкой, вернулся, неся в руке небольшой пузырёк тёмного стекла. Протянул его Марату, проговорив:
— Вот, держи… Мне это ещё от моего деда досталось. Берёг на самый крайний случай. Не могу сказать, что такой сейчас наступил, но… пускай у тебя будет.
Марат удивлённо вскинул брови.
— Что это?
Дед грустно усмехнулся:
— Живая вода из другого мира… Была одна легенда… но сейчас — не время. Когда-нибудь потом расскажу. — И, посерьёзнев, закончил: — Если одну каплю капнуть в воду, да напоить этой водой умирающего, то этот напиток вернёт того к жизни. Но запомни — не более одной капли. За всю свою жизнь мне пришлось это использовать всего два раза. Так что… — он махнул рукой: — Сам понимаешь.
Юноша, взяв пузырёк, с недоумением посмотрел на деда:
— А почему ты это сейчас мне отдаёшь? Вроде, не на смертельную битву иду, а скорее, на партизанскую вылазку.
Старик замялся, а потом, как-то сконфуженно, не глядя на правнука, пробормотал:
— Мало ли… случись чего, а ты об этом и не узнаешь. Начнёшь моё барахло перебирать, да и выкинешь ещё за ненужностью.
Марат нахмурился:
— Погоди, дед… ты это что, помирать решил? Наследство раздаёшь, так, что ли?! — И вдруг рявкнул: — И думать не моги!!! Забирай свою живую воду! Без надобности она мне с такими-то посылами!!
Сурма нахмурился. Расправил плечи и, чуть прищурившись, прикрикнул на него:
— Ты голос на деда-то прибери!! Ишь, моду взяли, на старших орать! А отдаю я тебе потому, что времена опасные настали, и ты не на прогулку идёшь, а в логово к тёмным. Мало ли что там случиться может! — И погрозил ему вдруг пальцем: — Вот, вернёшься, мы с тобой ещё поговорим! Я напомню тебе, кто тут орёл, а кто птенец только оперившийся! А теперь — всё! Ступай! Мне коров пора доить!
Сопровождаемый бурчанием деда, за которым тот пытался скрыть свое беспокойство, Марат вышел из дома. Вдохнул полной грудью холодный воздух и, не оглядываясь, зашагал через поляну. Войдя под полог леса, огляделся. Туман замотал своими узлами весь подлесок. В его плотном покрове не было слышно никаких звуков. Лес молчал, будто укутанный в вату. Дед был прав. Сил он израсходовал много. Нужно было восстановиться. Постояв ещё несколько минут в раздумьях, решительно зашагал к небольшой речушке, у которой и названия-то не было. Он ещё с детства помнил, что бегущая вода — великая сила и защита.
Дойдя до речушки, присел на каменистом берегу и долго смотрел безо всяких мыслей на журчащий маленький поток у своих ног, чувствуя, как что-то внутри у него разжимается, ослабляя тиски напряжения последних событий. Будто прозрачно-хрустальная струя уносила всю скопившуюся на душе тяжесть. Посидев ещё неподвижно несколько минут, выдохнул. Подхватил сложенными лодочкой ладонями воду и плеснул себе в лицо. Проделал это несколько раз, пока не почувствовал полного облегчения. Напился ледяной воды до зубовной ломоты, а уже после опустил в журчащий поток руки. Замер неподвижно, пока не почувствовал, как пальцы сводит судорогой от холода. Поднялся на ноги и поклонился, пробормотав тихо привычное:
— Матушка-Вода, что в ключах рождена, что по долам идёшь и силу несёшь. Прими нашу честь, прими почтение — за живую струю, за путь вечный твой…
Огляделся по сторонам. Взгляд прояснился, и голова очистилась. Так… теперь нужно было найти Василия. Простым мыслепоиском здесь было не управиться. Да и Васька мог находиться на волчьей «волне», которую обычной человеческой мыслью уловить не получится. Нужно было переключаться. Получилось легко, безо всякого напряжения. Полетела волчья мысль по лесу. Энергию мелких зверей и птиц пропускал, не отвлекаясь, расширяя петли поиска вокруг себя. Пусто. Досадливо поморщившись, решил двигаться в сторону лагеря тёмных и оттуда ещё раз кинуть поиск. Обычным шагом не пошёл. Сила бурлила в нём, холодя спину и веселя голову. Перешёл сразу на волчий скок, ловко уворачиваясь на ходу от разлапистых елей и хлестких веток березняка.
Перед защитным барьером, что выставили тёмные вокруг своего лагеря, притормозил. Осмотрелся внимательно по сторонам, выбирая место поукромнее, откуда можно было спокойно осмотреться. Выбрал небольшое нагромождение камней возле вывернутого наполовину старого дерева сосны. Забрался в это укрытие и оттуда стал медленно разматывать мысль поиска.
Защитный барьер замерцал малиновым светом, лес запульсировал зелёно-голубым сиянием. Кое-где вспыхивали искорки мелкой живности. Бордово-коричневыми шипастыми комками светились ауры охраны. Они были чем-то напуганы. Не останавливая поиска, он пробирался дальше. Энергия лагеря тёмных колыхалась спокойно-фиолетовым светом. Похоже, там спали. Вскоре юноша наткнулся на оранжево-тёмный комок шамана. Тот был напряжён, зол и напуган. А рядом… Чёрт! Марат чуть не утратил всю свою сосредоточенность. Васька!! Его аура светилась голубым, неярким светом. Цвет его энергии всегда был пронзительно бирюзовым, как рассветное небо июля, а сейчас… Скорее всего, он был ранен.
Теперь оставалось найти Татьяну. Её цвет он тоже знал. Она была многоцветной: от зелёно-коричневого до лиловато-розового и ярко-алого, когда злилась или была возбуждена. Бледно-сиреневый комок, перечёркнутый рваной серой полосой, ему удалось обнаружить с трудом. Дело было плохо. Шаманский амулет всё ещё был на ней и, похоже, выпивал её, неспособную к сопротивлению. Если так дело пойдёт дальше, то от неё скоро останется только одна оболочка. От той Татьяны, которую он знал, не останется и следа. Зафиксировав в памяти место, где находились Василий и Татьяна, Марат оборвал поисковую мысль. Теперь нужно было подумать, как этих двоих вытаскивать из лап тёмных.
Он задумался. Если с Татьяной всё было более или менее понятно, то с Василием ничего не было ясно. Зачем он нужен тёмным? Взяли в плен? Глупость какая! Это означало бы открытое противостояние. Тёмным это сейчас было бы совершенно некстати. У них свои планы, и им выгоднее, если бы про них все вообще забыли. Тогда для чего? Не могли же они, в самом-то деле, решить, что подобное действие останется незамеченным? Загадка… И разгадать ему предстоит её очень быстро. До рассвета оставалось не более трёх часов.