Свекровь Лидия Павловна подняла фужер с компотом и торжественно провозгласила на весь стол:
— Раз уж у нас в семье появилась такая удача — нужно помочь Олежке, моему младшенькому. Ты же отдашь часть наследства, Марина?
Марина замерла с ложкой салата на полпути ко рту. В столовой повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов. Все взгляды устремились на неё — свекровь выжидающе улыбалась, Олег с женой переглянулись, а муж Кирилл внезапно заинтересовался узором на скатерти.
— Какого наследства? — выдавила из себя Марина, хотя прекрасно понимала, о чём речь.
— Ну как же, милая, — Лидия Павловна развела руками, словно удивляясь её непонятливости. — От твоей тёти. Теперь это семейные деньги, и правильно будет поделиться с Олежкой. Ему же на квартиру копить надо.
***
Всё началось три недели назад. Марина как раз заваривала утренний кофе, когда раздался звонок в дверь. Почтальон вручил ей заказное письмо от нотариуса. Разворачивая официальный бланк, она даже не предполагала, как изменится её жизнь.
Тётя Елена Борисовна, младшая сестра её по койной мамы, скончалась от сердечного прис тупа. Марина испытала укол вины — они не виделись почти десять лет, с самого переезда тёти в другой город. А ведь в детстве именно тётя Лена заменила ей мать после той страшной а ва рии.
В завещании значилось: дача в Подмосковье и небольшие сбережения — всё Марине. Когда она приехала осмотреть наследство, сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний. Вот та самая веранда, где они с тётей пили чай с малиновым вареньем. Вот яблони, которые они вместе сажали, когда Марине было двенадцать. Вот старая беседка, увитая диким виноградом, где тётя учила её вышивать.
Дача требовала ремонта — крыша местами протекала, забор покосился, в доме надо было обновить проводку. Но Марина уже видела, как превратит это место в уютную мастерскую. Она давно мечтала о собственном деле — проводить мастер-классы по рукоделию, создавать авторские вещи. На работе в бухгалтерии она чувствовала себя птицей в клетке, а здесь, на даче, могла бы воплотить свою мечту.
Сбережения тёти — около миллиона рублей — как раз хватило бы на ремонт и обустройство мастерской. Марина уже составила смету, нашла мастеров, даже набросала план будущих курсов.
Но свекровь Лидия Павловна имела другие планы. Как только узнала о наследстве — а Кирилл, конечно же, не смог промолчать — начала обрабатывать невестку.
— Олежке тридцать пять уже, а всё в съёмных квартирах мыкается, — причитала она при каждой встрече. — Ты же понимаешь, как ему тяжело? А тут такая возможность — продать дачу, добавить твои сбережения, и хватит на первоначальный взнос!
***
После того памятного семейного обеда атмосфера дома стала невыносимой. Кирилл избегал прямого разговора, но Марина чувствовала нарастающее напряжение. Наконец, через три дня он не выдержал.
Они сидели на кухне, Марина дошивала скатерть — рукоделие всегда её успокаивало. Кирилл покашлял, отложил телефон и неуверенно начал:
— Марин, ну ты подумай... Маме действительно тяжело одной тянуть Олежку. Он же без отца рос, я старался помогать, но...
— Но что? — Марина воткнула иглу в ткань и подняла глаза на мужа. — Твоему брату тридцать пять лет. У него есть жена, работа. Почему я должна отдавать наследство моей тёти?
— Не отдавать, а помочь, — Кирилл явно чувствовал себя неуютно. — Мама говорит, что семья должна поддерживать друг друга.
— Семья? — голос Марины дрогнул. — А когда мне нужна была поддержка, где была твоя мама? Когда я после выкидыша лежала в больнице, она ни разу не приехала. Зато Олежке каждую неделю продукты возит!
— Это другое...
— Ничего это не другое! — Марина встала, отбросив рукоделие. — Кирилл, это моё наследство. Моя тётя оставила его мне, не твоей семье. Я хочу сделать мастерскую, у меня есть план, мечта!
— Мечта... — Кирилл покачал головой. — Мама считает, что это несерьёзно. Рукоделие — это хобби, а не бизнес.
В этот момент внутри Марины что-то щёлкнуло. Она посмотрела на мужа — на человека, с которым прожила восемь лет, которого любила, которому доверяла — и впервые увидела в нём маменькиного сынка, неспособного защитить жену.
— Знаешь что, — тихо сказала она. — Если ты не можешь поддержать меня в этом, то какой ты мне муж? Я не отдам ни дачу, ни деньги. И точка.
***
На следующий день Марина поехала на дачу — нужно было встретиться с прорабом и обсудить ремонт крыши. Она специально никому не сказала о поездке, устав от постоянного давления.
Только она открыла калитку, как услышала знакомый голос:
— Марина, милая, это ты?
Из соседнего двора выглянула Антонина Степановна — подруга тёти Лены, бодрая старушка с проницательными глазами.
— Здравствуйте, Антонина Степановна, — Марина прижала к себе папку с документами. — Не ожидала вас здесь увидеть, октябрь же на дворе.
— А я до снега живу, внучка в город заберёт только в ноябре, — старушка перекинула через забор пакет с яблоками. — Антоновка, последняя. Твоя тётя их обожала. Проходи ко мне, чайку попьём, поговорить надо.
Марина покосилась на часы — прораб должен был приехать через час.
— У меня есть время, — кивнула она.
Дом Антонины Степановны пах сушёными травами и печеньем. На столе уже стоял заварочный чайник в вязаной грелке.
— Знаешь, вчера твой деверь приезжал, — старушка разливала чай, не глядя на Марину. — Олег, кажется? С каким-то молодым человеком в костюме.
Марина замерла с чашкой в руках.
— Тот представился риэлтором, — продолжила Антонина Степановна, доставая из буфета вазочку с вареньем. — Ходили по участку, фотографировали. Олег громко рассуждал, что сноха уже согласилась продать, осталось только документы оформить. Говорил, что здесь можно два участка сделать, если снести дом.
Чашка звякнула о блюдце. Марина почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— Снести дом тёти?
— Вот-вот. Я ещё подумала — странно, что ты не приехала, раз такие дела решаются. А потом слышу, как риэлтор говорит: "Главное, чтобы сноха не передумала, пока покупатель готов". А твой Олег смеётся: "Да куда она денется, мать её обработает".
Марина встала так резко, что едва не опрокинула стул.
— Простите, Антонина Степановна, мне нужно идти.
— Погоди, — старушка поймала её за руку. — Твоя тётя очень хотела, чтобы дача осталась в семье. Чтобы здесь жили, а не торговали. Она о тебе часто вспоминала, знаешь? Говорила: "Маринка у меня творческая душа, ей бы простор для красоты".
***
Дорога к свекрови тянулась бесконечно. Марина сидела прямо, сжав в руках сумочку, а Кирилл нервно барабанил пальцами по рулю. Молчание в машине было таким плотным, что, казалось, его можно резать ножом.
— Может, не стоит так резко? — наконец произнёс Кирилл, притормаживая на светофоре. — Мама же от добрых побуждений...
Марина повернулась к мужу и посмотрела ему прямо в глаза:
— От каких добрых побуждений она распоряжается моим наследством?
Кирилл отвёл взгляд. Они подъехали к знакомому подъезду. Марина первой вышла из машины, чувствуя, как внутри поднимается решимость — спокойная, но непоколебимая, как скала.
Лидия Павловна открыла дверь с улыбкой победительницы:
— Ну что, поговорили? Я уже присмотрела покупателя на дачу. Очень выгодное предложение!
Марина прошла в гостиную, села на диван и произнесла ровным, спокойным голосом:
— Дача — моя. Продавать я её не собираюсь. И деньги никому не отдам.
Свекровь замерла на мгновение, а потом взорвалась:
— Что?! Да как ты смеешь! После всего, что я для вас сделала! Неблагодарная! Я вас на ноги поставила, когда вы молодые были, без гроша! А теперь жадничаешь?
— Мама, — попытался вмешаться Кирилл, но Лидия Павловна уже не слышала никого.
— Олежке помочь не хочешь! Родному человеку! А себе дачку захапала! Эгоистка!
Марина молчала, глядя на разъярённую свекровь. Внутри неё словно выросла невидимая стена — прочная, надёжная. Слова Лидии Павловны разбивались об неё и падали вниз, не причиняя вреда.
— Кирилл! — свекровь повернулась к сыну. — Скажи ей! Объясни этой... что семья важнее её капризов!
И тут произошло то, чего Марина не ожидала. Кирилл встал рядом с ней и твёрдо произнёс:
— Мама, прекрати. Это её наследство и её жизнь. Ты не имеешь права распоряжаться чужим имуществом.
— Чужим?! — Лидия Павловна побагровела. — Я вам чужая?!
— Дача — чужая для тебя, мама. Это память о тёте Марины. И если жена хочет сохранить её — это её право.
Марина почувствовала, как что-то внутри неё освободилось. Тяжёлый камень, который она носила годами, вдруг исчез. Её услышали. Её поддержали. Она удержала границы.
***
Первый приезд на дачу после того разговора Марина запомнила навсегда. Утренний туман окутывал сад, роса блестела на траве, а старый дом встречал её тишиной и покоем.
— Ну что, с чего начнём? — Кирилл выгружал из машины инструменты.
После той сцены у свекрови прошла неделя. Кирилл извинился за то, что сразу не поддержал жену, и предложил помочь с ремонтом. Марина приняла помощь — их отношения потеплели, словно оттаяли после долгой зимы.
Они начали с веранды — старые доски скрипели, краска облупилась. Работали молча, но это было уже другое молчание — уютное, наполненное взаимопониманием.
— Знаешь, — сказал Кирилл, вытирая пот со лба, — я горжусь тобой. Ты смогла сказать "нет" моей матери. Это... это требует мужества.
Олежка, конечно, обиделся. Звонил пару раз, пытался давить на жалость, рассказывал о своих проблемах. Но Марина научилась отвечать спокойно: "Мне жаль, что у тебя трудности, но я не могу помочь". Постепенно звонки прекратились.
С каждым выходным дача преображалась. Марина выбирала краски, планировала пространство мастерской. Кирилл чинил крышу, менял окна. Иногда они просто сидели на обновлённой веранде, пили чай и смотрели на закат.
***
Год спустя Марина стояла на пороге преображённой дачи. Веранда сияла свежей краской цвета морской волны, в мастерской были расставлены столы для занятий, на полках — материалы для рукоделия.
Сегодня должны были прийти первые ученицы. Марина волновалась, поправляла салфетки, переставляла вазочки с полевыми цветами.
На стене, на самом видном месте, висела фотография тёти Елены — женщина с добрыми глазами улыбалась, словно одобряя всё происходящее.
Зазвонил колокольчик — пришли первые гостьи. Марина встречала их с улыбкой, показывала дом, рассказывала о планах занятий. Женщины восхищались уютом, спрашивали о расписании.
Вечером, когда все разошлись, Марина села на веранде с чашкой травяного чая. Кирилл обнял её за плечи:
— Счастлива?
— Да, — просто ответила она.
И это была правда. Впервые за долгие годы Марина жила так, как мечтала. Она справилась с тем, что могло разрушить её спокойствие и семью. Дача тёти Елены стала не яблоком раздора, а местом, где Марина обрела себя.
Рекомендуем к прочтению: