– Поля, ты что, с ума сошла? – Светлана Петровна, свекровь, замерла на пороге кухни с полотенцем в руках, будто её ударили. – Это я-то указываю? Я же только помочь хотела…
Полина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она стояла у плиты, деревянная лопатка в руке дрожала, хотя суп уже давно был готов и тихо побулькивал. За последние полтора месяца такие сцены повторялись почти каждый день, но сегодня что-то внутри неё лопнуло – тихо, без крика, но окончательно.
Всё началось, казалось бы, безобидно. Муж Полины, Артём, после смерти отца предложил маме пожить у них «временно». – Мам, ну куда тебе одной в той трёхкомнатной квартире? – говорил он тогда, и глаза у него были такие виноватые, что Полина не нашла в себе сил возразить. – Пока не продашь, пока не решишь, что дальше… У нас места полно, а тебе одной страшно.
«Полно места» – это в их двухкомнатной квартире на окраине, где они с Артёмом наконец-то, после десяти лет съёма, выплатили ипотеку и впервые за долгие годы почувствовали себя дома. Полина тогда только кивнула: ну месяц, ну два – переживём. Светлана Петровна женщина аккуратная, готовить умеет, с внуками (когда появятся) поможет. Обычная история, ничего страшного.
Но месяц растянулся в два, потом в три. Потом свекровь «случайно» встретила в подъезде свою давнюю подругу Галину Ивановну, у которой «тоже нелады с сыном», и та стала заходить «на чашечку чая». Потом приехала сестра Артёма Лена с двумя детьми – «на недельку, пока ремонт в их квартире». Потом ещё кто-то. И незаметно их тихая двухкомнатная превратилась в перевалочный пункт для всей родни.
Полина приходила с работы и видела на диване чьи-то чужие тапочки. Открывала холодильник – а там половина полок занята чьими-то банками с соленьями «из погреба». В ванной висели чужие халаты. В её шкафу кто-то переложил вещи, «чтобы удобнее было». А Светлана Петровна каждое утро встречала её вопросом:
– Поля, а ты опять вчера поздно пришла? Не дело это, женщина должна дома быть вовремя. И борщ твой пресный, я добавила соли.
Сегодня утром всё началось с того, что Полина обнаружила свою любимую кружку – ту, с котиками, которую Артём привёз ей из командировки в Прагу – разбитой в мусорном ведре. – Ой, Поленька, прости, – всплеснула руками свекровь. – Она стояла неудобно, я задела. Ничего страшного, я тебе другую куплю, поприличнее.
А потом, когда Полина собралась на работу, Светлана Петровна вдруг выдала:
– Кстати, я вчера поговорила с Артёмом. Мы решили, что будет лучше, если ты перейдёшь на полставки. А то бегаешь туда-сюда, устаёшь, дома ничего не успеваешь. Я же помогу, я всё сделаю.
Полина тогда только молча оделась и ушла. Весь день на работе она ходила как в тумане. А вечером, когда она варила суп, свекровь вошла на кухню и начала своё привычное:
– Поля, ты опять картошку крупно порезала. И морковку надо на тёрке, а не ножом. И мясо переварено. И вообще…
И вот сейчас, когда Полина услышала это «завтра к обеду чтобы вас здесь не было», она сама испугалась своего голоса – он был ровный, спокойный, но в нём звенела сталь.
Светлана Петровна посмотрела на неё широко раскрытыми глазами.
– Ты серьёзно? Ты меня выгоняешь?
– Я прошу вас уехать, – Полина положила лопатку на стол. – Это мой дом. Наш с Артёмом. Мы его заработали, мы его выплачивали. Вы обещали временно. Прошло четыре месяца. Я больше не могу.
– А Артём знает? – свекровь схватилась за телефон. – Сейчас я ему позвоню!
– Звоните, – Полина пожала плечами. – Только я уже всё ему сказала утром. Он в курсе.
Это было неправдой. Артём ничего не знал. Полина ещё утром хотела с ним поговорить, но он ушёл на работу рано, поцеловал её в щёку и шепнул: «Маме сегодня получше, не переживай». И она промолчала.
Светлана Петровна набрала номер. Полина вышла в коридор, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть.
– Артём, сынок, – голос свекрови дрожал. – Твоя жена меня выгоняет! Говорит, чтобы завтра к обеду меня здесь не было! Ты слышал такое? Родную мать – на улицу!
Полина услышала, как Артём что-то говорит, но слов не разобрала. Потом тишина. Потом Светлана Петровна вышла в коридор, бледная, с телефоном в руке.
– Он сейчас приедет, – сказала она тихо. – И мы всё решим. По-семейному.
Полина кивнула. Она пошла в спальню, закрыла дверь и села на кровать. Руки дрожали. Она понимала, что сейчас будет самое сложное – разговор с мужем. Артём любит мать. Он всегда её защищал. А теперь ей придётся поставить его перед выбором.
За дверью послышались шаги. Потом голоса – Лена с детьми тоже были дома. Кто-то шептался. Полина сидела и ждала. В голове крутилась одна мысль: «Если он сейчас выберет её – я уйду. Прямо сегодня. С чемоданом. К подруге. Или в гостиницу. Куда угодно».
Дверь открылась. На пороге стоял Артём. Лицо усталое, глаза красные – видимо, ехал быстро.
– Поля, – сказал он тихо. – Пойдём поговорим.
Она встала. Прошла мимо свекрови, которая стояла в дверях с трагическим видом. Прошла мимо Лены, которая что-то шептала мужу на ухо. Прошла на кухню и села за стол.
Артём закрыл дверь. Сел напротив.
– Мама сказала, ты её выгоняешь.
– Я прошу её уехать, – повторила Полина. – Это разные вещи.
– Она говорит, ты кричала.
– Я не кричала. Я сказала спокойно.
Артём посмотрел на неё долго-долго.
– Поля… она же моя мама.
– А я твоя жена, – Полина почувствовала, как голос дрогнул. – Артём, я больше не могу. Я прихожу домой – и не отдыхаю, а продолжаю работать. Только теперь на всю вашу родню. Я не горничная. Это мой дом.
– Я знаю, – он опустил голову. – Я виноват. Я думал… думал, это временно.
– Уже четыре месяца.
– Я поговорю с ней. Обещаю. Ещё немного…
– Нет, – Полина покачала головой. – Не немного. Завтра. К обеду. Я всё собрала. Вещи в коридоре. Билет на поезд у неё есть. Я купила.
Артём поднял глаза. В них было что-то новое – не вина, не раздражение. Страх.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно.
Он молчал. Потом встал, подошёл к окну. Стоял спиной.
– А если я скажу, что не могу её выгнать?
Полина почувствовала, как внутри всё холодеет.
– Тогда я уйду сама.
Он резко обернулся.
– Поля…
– Я серьёзно, Артём. Я люблю тебя. Но я больше не буду жить так. Это не жизнь. Это существование в чужом доме.
Он подошёл, сел рядом, взял её руки в свои.
– Дай мне до завтра. Я всё решу. Обещаю.
Полина посмотрела на него. В глазах стояли слёзы, но она не плакала.
– Хорошо. До завтра.
Ночь она провела на диване в гостиной. Артём спал в спальне – или делал вид. Утром она проснулась от запаха кофе. На кухне сидела Светлана Петровна – уже одетая, с чемоданом в коридоре.
– Доброе утро, Полина, – сказала свекровь тихо. – Я уезжаю. Артём всё объяснил.
Полина замерла в дверях.
– Куда?
– К Лене пока. А потом… потом найду себе жильё. Ты права. Я переборщила.
Полина не знала, что сказать. Она ожидала скандала, слёз, обвинений. А получила это – тихое, почти покорное.
– Светлана Петровна…
– Нет-нет, – свекровь подняла руку. – Артём мне всё сказал. И я… я поняла. Прости меня, дочка.
Слово «дочка» прозвучало так искренне, что у Полины защипало в глазах.
Дверь в спальню открылась. Вышел Артём – небритый, с тёмными кругами под глазами.
– Мам, я провожу тебя, – сказал он.
– Не надо, сынок. Я сама. Такси уже вызвала.
Она подошла к Полине, обняла – осторожно, будто боялась, что та оттолкнёт.
– Спасибо, что потерпела. И… прости.
Полина обняла в ответ. И вдруг поняла – это не конец. Это начало чего-то нового. Может, даже лучшего.
Когда дверь за свекровью закрылась, Артём подошёл и обнял Полину крепко-крепко.
– Спасибо, что не ушла, – прошептал он.
– Спасибо, что выбрал меня.
Но в глубине души Полина знала: это только первый шаг. Впереди ещё разговоры, границы, притирки. Но теперь она знала – она может их отстоять.
И всё-таки, когда вечером раздался звонок, и Лена, сестра Артёма, сказала: «Поля, а можно мы с детьми на выходные к вам? У нас ремонт…», Полина улыбнулась и ответила твёрдо:
– Нет, Лен. Не можно. У нас свои планы.
И положила трубку. Впервые за долгое время чувствуя себя хозяйкой в своём доме.
– Поля, ну что ты, в самом деле, мы же не чужие! – голос Лены в трубке звучал так жалобно, будто она просила не о приюте, а о последнем куске хлеба. – Дети так соскучились по дяде Тёме, а у нас этот ужасный ремонт, пыль, шум… Всего на два дня, ну пожалуйста!
Полина прижала телефон к уху плечом и продолжала раскладывать чистое бельё в шкаф. После ухода свекрови прошло ровно три недели. Три недели тишины, порядка и такого сладкого ощущения, что дом снова принадлежит только им двоим. Она уже начала забывать, как это – вздрагивать от каждого стука в дверь.
– Лен, – спокойно ответила Полина, – мы с Артёмом договорились: без предупреждения за две недели – никто не приезжает. Это правило. Для всех.
Повисла пауза. Потом Лена вздохнула так тяжело, что Полина почти увидела, как она закатывает глаза.
– Это всё из-за мамы, да? Она до сих пор обижается, что вы её выгнали. Говорит, ты её чуть ли не на улицу вытолкала.
– Я её не выгоняла, – Полина почувствовала, как внутри привычно напряглось. – Она сама собрала вещи и уехала. К тебе, кстати.
– Ну да, ко мне, – Лена фыркнула. – А ты знаешь, как это тяжело – жить с мамой вдвоём в двухкомнатной? Она теперь на мне отыгрывается. Всё время вспоминает, какая ты неблагодарная, как ты Артёма против неё настроила…
Полина закрыла шкаф чуть сильнее, чем нужно.
– Лена, я не настраивала. Я просто попросила вернуть нам наш дом.
– Ладно, ладно, – сестра мужа быстро пошла на попятную. – Я просто хотела детей привезти… Они же не виноваты.
Полина уже открыла рот, чтобы повторить «нет», но тут услышала, как в замке повернулся ключ. Артём пришёл раньше обычного.
– Подожди секунду, – сказала она Лене и вышла в коридор.
Артём снимал куртку, лицо было странно напряжённым.
– Привет, – он поцеловал её в щёку. – С кем говоришь?
– С твоей сестрой, – Полина протянула ему телефон. – Она хочет на выходные с детьми.
Артём взял трубку, включил громкую связь и положил на полку.
– …ну Артём, ты же не против? – донеслось из динамика. – Дети так просят!
– Лен, – Артём вздохнул, – мы же договорились. Две недели предупреждения. И вообще… у нас свои планы на выходные.
– Какие ещё планы? – Лена явно удивилась. – Вы же всегда дома сидите.
– Вот именно, – Артём улыбнулся Полине. – Мы хотим побыть дома. Вдвоём. Без детей, без ремонта, без маминых комментариев.
На том конце линии наступила тишина.
– То есть вы нас не пустите? – наконец спросила Лена тихо.
– Не в эти выходные, – мягко, но твёрдо ответил Артём. – И в следующие, если не предупредишь заранее.
– Понятно, – голос Лены стал ледяным. – Передайте Полине, что она добилась своего. Теперь вся семья против неё.
Она сбросила вызов.
Полина посмотрела на мужа.
– Ты слышал? «Вся семья против меня».
Артём пожал плечами.
– Пусть. Главное, что мы – не против друг друга.
Он обнял её, и Полина вдруг почувствовала, как напряжение отпускает. Впервые за долгое время она поверила, что всё действительно может быть хорошо.
Но это было только начало.
На следующий день, в субботу утром, когда они ещё лежали в постели и лениво обсуждали, куда поехать на пикник, раздался звонок в домофон. Артём пошёл открывать.
– Кто там? – крикнула Полина из спальни.
– Сейчас узнаем, – отозвался он.
Через минуту она услышала голоса в коридоре. Знакомые. Слишком знакомые.
Полина накинула халат и вышла.
В прихожей стояла Светлана Петровна. С чемоданом. Рядом – Лена с детьми. И ещё какая-то пожилая женщина, которую Полина видела пару раз на семейных праздниках – кажется, тётя Галя, двоюродная сестра свекрови.
– Доброе утро, – Светлана Петровна улыбнулась так, будто ничего не произошло. – Мы решили заехать по дороге. У тёти Гали день рождения, мы её провожаем на вокзал, а потом… ну, мы ненадолго.
Полина почувствовала, как внутри всё закипает.
– Светлана Петровна, – сказала она спокойно, – мы же договорились.
– Поля, – свекровь шагнула вперёд, – ну что ты, мы буквально на часок. Чай попьём, и всё. Дети устали, Лена за рулём всю ночь…
Дети уже снимали куртки. Старший, десятилетний Стас, сразу побежал в их спальню – «посмотреть, где дядя Тёма держит приставку». Младшая, Соня, прижалась к бабушке.
Артём стоял молча. Полина посмотрела на него.
– Артём?
Он открыл рот, закрыл, снова открыл.
– Мам… мы же говорили…
– Артёмушка, – Светлана Петровна повернулась к сыну, и в её глазах появились слёзы. – Ты что, маму на пороге оставишь? Я же не чужая…
Полина почувствовала, как её охватывает знакомое чувство бессилия. Всё возвращается. Всё по новой.
Она сделала шаг вперёд.
– Светлана Петровна, – сказала она чётко, – я очень вас прошу уйти. Сейчас. Все.
Тишина повисла такая, что слышно было, как капает кран в ванной.
Светлана Петровна посмотрела на неё, потом на сына.
– Артём, – тихо сказала она, – ты её слушаешь? Свою жену – против матери?
Лена схватила детей за руки.
– Пойдёмте, – громко сказала она. – Не будем мешать. Видимо, здесь нам не рады.
Тётя Галя что-то пробормотала про «молодёжь нынешнюю» и вышла первой.
Светлана Петровна осталась стоять. С чемоданом. Смотрела на сына.
– Артём, – повторила она, и голос дрогнул. – Ты правда меня выгонишь?
Артём посмотрел на мать. Потом на Полину. Потом снова на мать.
– Мам, – сказал он тихо, но твёрдо, – иди. Пожалуйста.
Светлана Петровна открыла рот, закрыла. Слёзы потекли по щекам.
– Вот так, значит, – прошептала она. – Родную мать – за дверь.
Она развернулась и вышла. Чемодан глухо стукнул о порог.
Дверь закрылась.
Полина стояла, не шевелясь. Артём подошёл, обнял её сзади.
– Прости, – прошептал он ей в волосы. – Я не ожидал…
– Я тоже, – Полина повернулась к нему. – Думаешь, это конец?
– Нет, – он покачал головой. – Это только начало войны.
И он оказался прав.
Вечером того же дня позвонила Светлана Петровна. Голос был ледяной.
– Артём, я в больнице. Давление подскочило. Врачи говорят – стресс.
Артём побледнел.
– Мам, я сейчас приеду.
Полина молчала. Она понимала, что это манипуляция. Но понимала и другое – если он не поедет, потом будет хуже.
– Езжай, – сказала она. – Я подожду.
Он уехал. Вернулся через три часа. Усталый, злой.
– Она в порядке, – сказал он, снимая куртку. – Давление 140 на 90. Врач сказал – нервы. И выписал успокоительное.
– И что дальше? – спросила Полина.
– Она просила прощения. Говорит, больше не будет.
– Веришь?
– Не знаю.
На следующий день пришло сообщение от Лены: «Мама в больнице из-за вас. Надеюсь, вы довольны».
Потом позвонила тётя Галя: «Поленька, ну как же так, родную тёщу довели…»
Потом ещё кто-то.
Полина сидела на кухне и смотрела в окно. Телефон вибрировал без остановки.
Артём пришёл с работы раньше. Сел рядом.
– Поля, – сказал он, – я всё понял.
– Что именно?
– Что если мы сейчас сдадимся – это навсегда. Они будут приезжать, когда захотят. Звонить, когда захотят. Давить на жалость. Это не закончится никогда.
– И что ты предлагаешь?
Он взял её за руку.
– Я предлагаю поставить точку. Раз и навсегда.
– Как?
– Сейчас узнаешь.
Он встал, набрал номер матери.
– Мам, – сказал он в трубку, включив громкую связь. – Завтра в два часа дня приезжай к нам. С Леной. С кем угодно. Мы устроим семейный совет. И поставим все точки над i.
Повисла пауза.
– Артём, ты уверен? – голос Светланы Петровны дрогнул.
– Абсолютно.
Он сбросил вызов. Посмотрел на Полину.
– Завтра всё решится. Либо мы – семья, где уважают границы. Либо… я не знаю.
Полина кивнула. Внутри всё дрожало. Но теперь она знала точно – отступать некуда.
Завтра будет день, который всё изменит. Навсегда.
– Ну что, собрались все? – Артём обвёл взглядом гостиную, где на диване и стульях тесно разместились Светлана Петровна, Лена с мужем Сергеем, тётя Галя и даже двоюродный брат Артёма Дима, которого Полина видела последний раз на свадьбе.
Полина стояла у окна, скрестив руки на груди. Она не садилась. Не хотела выглядеть так, будто это её судят.
Светлана Петровна сидела прямо, как на приёме у директора, платок аккуратно сложен на коленях. Лена демонстративно обнимала детей, хотя те явно хотели убежать играть. Сергей смотрел в телефон. Тётя Галя вздыхала так громко, что слышно было в соседней комнате.
– Мы собрались не для того, чтобы ругаться, – начал Артём спокойно. – Мы собрались, чтобы больше никогда не ругаться по этому поводу.
Он сделал паузу. Посмотрел на мать.
– Мам, я тебя очень люблю. Ты это знаешь. Но наш дом – это наш с Полиной дом. Мы его купили, мы его выплачивали, мы в нём живём. И мы имеем право решать, кто и когда в нём бывает.
Светлана Петровна открыла рот, но Артём поднял руку.
– Подожди. Дай закончить. Мы не против, чтобы вы приезжали. Но только когда мы вас зовём. Или, когда вы предупреждаете заранее – минимум за две недели. И остаётесь столько, сколько мы договорились. Не больше.
Лена фыркнула.
– То есть теперь к родному брату надо записываться, как к стоматологу?
– Да, – ответил Артём, не отводя взгляда. – Именно так.
Тишина повисла тяжёлая, как перед грозой.
– А если я заболею? – тихо спросила Светлана Петровна. – Если мне плохо станет? Я тоже должна две недели ждать?
– Мам, если тебе плохо – звони, я приеду в любой момент. К тебе. Или вызову скорую. Но приезжать сюда жить «пока получше не станет» больше не будешь. У тебя есть своя квартира. Ты её не продала. И Лена рядом живёт.
Светлана Петровна посмотрела на дочь. Лена отвела глаза.
– Я думала… – начала свекровь и осеклась.
– Ты думала, что, если надавить на жалость, мы сдадимся, – мягко закончила Полина. Впервые за всё время она заговорила. – Светлана Петровна, я вас уважаю. Правда. Но я больше не позволю себя вытирать ногами в моём собственном доме.
Тётя Галя ахнула.
– Поля, как ты можешь…
– Могу, – Полина посмотрела прямо на неё. – И буду. Потому что я здесь живу. А вы – гости. Хорошие, дорогие, но гости.
Сергей оторвался от телефона.
– А если мы просто заедем на часок? Чайку попить?
– Тогда звоните заранее, – ответила Полина. – И, если мы свободны – милости просим. На час. Не на ночь. Не на неделю.
Дима, который до этого молчал, вдруг хмыкнул:
– Ну вы даёте. Как в гостинице с бронью.
– Именно, – Артём кивнул. – Как в гостинице. Потому что это наш дом, а не общежитие.
Светлана Петровна встала. Медленно, с достоинством.
– Я всё поняла, – сказала она. – Больше вас беспокоить не буду.
Она пошла к двери. Лена вскочила.
– Мам, подожди!
Но свекровь уже надела пальто. Взяла сумку.
– Я сама до дома доеду. Не провожайте.
Дверь закрылась. Тихо. Без хлопка.
Лена посмотрела на брата, потом на Полину.
– Вы довольны? – спросила она со слезами в голосе. – Мать довели.
– Нет, – ответил Артём. – Мы просто перестали быть удобными.
Лена схватила детей и вышла. Сергей молча последовал за ней. Тётя Галя что-то пробормотала про «времена нынче» и тоже ушла.
Остались они вдвоём.
Полина выдохнула. Ноги подкашивались.
Артём подошёл, обнял её.
– Всё, – прошептал. – Больше никто не придёт без приглашения. Обещаю.
Она кивнула. И вдруг заплакала – тихо, без всхлипов, просто слёзы текли сами.
– Я думала, ты опять сдашься, – сказала она ему в рубашку.
– А я думал, что, если сдамся – потеряю тебя. И понял, что это хуже всего.
Прошёл месяц.
Светлана Петровна позвонила в субботу утром.
– Поля, – голос был непривычно робкий. – А можно я в следующее воскресенье заеду? На пирог. Я испеку ваш любимый, с вишней. И уйду через два часа. Обещаю.
Полина посмотрела на Артёма. Он кивнул.
– Можно, – ответила она. – Приезжайте к трём.
– Спасибо, доченька, – сказала свекровь и, кажется, впервые за многие годы действительно улыбнулась в трубку.
Лена прислала сообщение: «Детям скучно. Можно мы в выходные на день?» Полина ответила: «Можно. В следующие. Предупредите за неделю, мы запланируем».
И Лена ответила: «Хорошо. Спасибо».
Тётя Галя звонила пару раз – пожаловаться на здоровье. Полина выслушивала, сочувствовала и говорила:
– Приезжайте в гости, когда захотите. Но предупредите, пожалуйста.
И тётя Галя… предупреждала.
Дом снова стал их домом. Тихим по вечерам. Пахнущим их ужином, а не чужими соленьями. С их вещами на своих местах. С их планами на выходные.
А однажды, в воскресенье, когда Светлана Петровна приехала ровно в три, испекла пирог, посидела два часа, рассказала про соседку и ушла – сама, без напоминаний, – Полина вдруг сказала мужу:
– Знаешь, я ведь её почти простила.
Артём обнял её.
– А она, кажется, нас наконец услышала.
И в этот момент Полина поняла: границы – это не стены. Это двери, которые открываются только тогда, когда ты сама этого хочешь. И теперь она сама решала – когда и для кого их открыть.
Рекомендуем: