В июле 1942 года в немецкий плен попал человек, имя которого навсегда стало синонимом измены. Андрей Власов — генерал-лейтенант, кавалер двух орденов Красного Знамени и ордена Ленина, человек, которого Сталин лично отмечал за оборону Москвы. Всего несколько месяцев назад о нём писали в газетах, ему прочили большое будущее. А теперь он сидел напротив немецких офицеров разведки и отвечал на вопросы. Протокол того первого допроса чудом сохранился — его нашли не в архивах, а в альбоме «Волховская битва», который попал к немецкому коллекционеру. Документ этот открывает страшную тайну: что происходит в голове человека на пороге предательства?
Путь в никуда: как генерал оказался в западне
Власов был последним, тринадцатым ребёнком в бедной крестьянской семье. Учился в духовной семинарии, но революция всё перевернула. Он пошёл в Красную армию рядовым и сделал головокружительную карьеру — к 1941 году командовал мехкорпусом, носил генеральские погоны. За оборону Москвы получил третий орден и уважение самого Жукова. Казалось, впереди только взлёт.
Но весной 1942-го судьба заманила его в ловушку. Вторая ударная армия под командованием Власова попала в окружение под Ленинградом, в районе Мясного Бора. Попытка прорвать блокаду города захлебнулась в крови и хаосе. Власову предлагали эвакуироваться на последнем самолёте — он отказался. Три недели генерал пытался вывести остатки армии из котла, скитаясь по лесам и болотам. Голодный, измотанный, он зашёл в деревенский дом попросить еды. Хозяин — староста села — накормил его за столом, а потом вызвал полицаев.
За поимку генерала Власова староста получил корову, десяток пачек махорки, две бутылки водки и почётную грамоту. А Власова повезли на допрос.
Откровения без прикрас: что говорил генерал
Протокол допроса поражает своей детальностью. Власов не молчал — он говорил, и говорил много. Рассказывал о своей биографии, о том, что отец владел десятью гектарами земли, о том, что в партию вступил только в тридцатом году — для карьеры, потому что раньше не брали как бывшего семинариста. Делился подробностями службы: Китай, командование дивизией, мехкорпус в Киеве, окружение, из которого удалось выйти с небольшим отрядом.
Но самое интересное началось, когда речь зашла о Волховском фронте. Власов выдал немцам полный расклад: четыре армии фронта, их командиров, состав своей Второй ударной. Командующего фронтом Мерецкова назвал нервозным и дезориентированным, его приказы — неудовлетворительными. О своём заместителе Яковлеве отозвался чуть теплее, но добавил, что тот «склонен к пьянству» и обижен на начальство за отсутствие продвижения.
Власов подробно описал положение своей армии. Зимние бои выкосили людей, снабжение не работало, разведка была никакая — штаб считал, что против них от шести до восьми немецких дивизий, хотя на самом деле их было больше. Армию, измотанную и голодную, бросили наступать на Любань, чтобы соединиться с 54-й армией и в перспективе снять блокаду Ленинграда. План провалился — координации между армиями двух разных фронтов не было, приказ на отступление отдали слишком поздно, в начале мая. Коммуникации перерезали, началась распутица, и армия рассыпалась на отдельные группы.
А почему, как вы думаете, Власов так охотно говорил? Страх смерти? Желание выслужиться перед новыми хозяевами? Или накопившаяся обида на командование, которое, по его мнению, бросило его армию на верную гибель? Ведь человек, который ещё недавно был любимцем Сталина, теперь выдавал немцам детали советской обороны — пусть и месячной давности.
Между правдой и предательством
Власов не ограничился военными сводками. Он оценил общую ситуацию в СССР: промышленность справляется с вооружением армии даже без Донбасса, новые заводы на Урале работают, сырья и продовольствия хватает. Союзники обещают открыть второй фронт в этом году. Сталин приказал изгнать немцев из России уже этим летом — хотя до конца войны оставалось ещё три года кровавой бойни.
Про вооружение Власов отозвался профессионально: Т-34 назвал лучшим танком, КВ — слишком тяжёлым и неповоротливым. Про комиссаров высказался резко — считал их вредными, утверждал, что без них командиры действовали бы эффективнее. Рассказал про маршалов: Шапошников ушёл по болезни, Кулик лишён звания, Тимошенко, по его мнению, единственный толковый военачальник в Красной армии, потому что умеет вовремя отступать и не гнаться за призрачными победами ценой солдатских жизней.
А вот про Жукова — человека, который вывел его в герои под Москвой — Власов отозвался холодно. Намекнул, что Георгий Константинович любит наступать любой ценой, не считаясь с потерями, и что после Московской битвы постарался убрать Власова подальше, отправив на проблемный Волховский фронт. Конфликт между ними явно был.
Цена слов и молчания
Немцам всё это было не особо нужно. Информация месячной давности уже устарела, часть — просто слухи, остальное они и так знали из газет и разведсводок. Скорее всего, проверяли готовность Власова к дальнейшему сотрудничеству. И он прошёл проверку. Через пару месяцев генерал возглавит РОА — Русскую освободительную армию, станет лицом коллаборационизма, символом измены.
Сам Власов сравнивал себя с генералом Самсоновым, который в Первую мировую командовал Второй армией и застрелился в окружении, не желая плена. Только Андрей Андреевич забыл одну деталь: Самсонов присягу не нарушал и предателем не был. Власов же выбрал другой путь. В конце войны он попытался сбежать к американцам, но танкисты Красной армии его перехватили. В 1946 году по приговору суда генерала-предателя повесили.
Друзья, история Власова — это не просто хроника предательства. Это вопрос, который до сих пор не даёт покоя:
что ломается в человеке, когда он переходит черту? Страх? Обида? Усталость? Или холодный расчёт?
Власов был талантливым военачальником, его ценили, ему доверяли. Но катастрофа под Волховом, хаос, ощущение брошенности — всё это толкнуло его в пропасть.
А может, семена измены были в нём всегда, и нужен был лишь повод?
Заходите на канал, если вам интересны такие истории — те, что заставляют задуматься. Здесь мы копаем глубже, ищем документы, спорим, размышляем. Подписывайтесь — и давайте вместе разбираться в сложных судьбах сложного времени. До новых встреч!