Ольга проснулась от того, что дверь в спальню скрипнула. Открыла глаза — за окном ещё темно, часы показывали шесть утра. В дверном проёме стояла Валентина Петровна в халате, с недовольным выражением лица.
— Вы что, так и будете до обеда спать? — свекровь говорила тихо, но с укором. — Михаил на работу через час, а завтрак не готов.
Ольга перевела взгляд на мужа. Михаил спал, уткнувшись лицом в подушку, даже не шелохнулся. Женщина медленно села, провела рукой по волосам.
— Валентина Петровна, мы вчера легли поздно, — прошептала Ольга. — Можно было постучать, а не входить просто так.
— Я в своей квартире хожу куда хочу, — свекровь фыркнула и развернулась. — Вставайте уже, раз живёте здесь.
Дверь закрылась. Ольга откинулась на подушку, закрыла глаза. Два года они с Михаилом живут в квартире Валентины Петровны. Два года этого ада. Постоянные замечания, контроль, вмешательство во всё. Свекровь проверяла холодильник, критиковала готовку, диктовала, когда убираться, когда стирать, когда ложиться спать. Будто Ольга не взрослая женщина, а подросток без мозгов.
Миша просыпался медленно. Потянулся, повернулся к жене.
— Доброе утро, — пробормотал муж сонно.
— Твоя мама уже зашла в спальню, — Ольга села, натянула на плечи одеяло. — Опять без стука.
— Ну... она же не со зла, — Михаил зевнул, потёр лицо ладонями. — Просто привыкла.
— Привыкла? — Ольга посмотрела на мужа. — Мы взрослые люди. У нас должно быть личное пространство.
— Потерпи ещё немного, — Михаил встал, потянулся. — Копим на квартиру, помнишь? Скоро съедем.
Скоро. Это слово звучало как мантра последние месяцы. Ольга каждый день повторяла его про себя, когда свекровь в очередной раз указывала, как правильно мыть пол или складывать полотенца. Скоро. Надо только потерпеть.
На кухне Валентина Петровна уже суетилась у плиты. Жарила яичницу, подогревала молоко. Ольга налила себе кофе, села за стол. Михаил подошёл к матери, поцеловал в щеку.
— Доброе утро, мама.
— Наконец-то проснулся, — Валентина Петровна положила яичницу на тарелку, поставила перед сыном. — Ольга, ты почему не помогаешь? Сиди, значит, жди, когда тебя обслужат.
— Я могла сама позавтракать, — Ольга сжала чашку в руках. — Не надо было вставать так рано.
— Не надо было? — свекровь всплеснула руками. — Михаил на работу идёт, ему нужен нормальный завтрак. А ты бы ему что дала? Кофе с печеньем?
Ольга промолчала. Спорить бесполезно. Валентина Петровна всегда найдёт, к чему придраться. Если не завтрак, то уборка. Если не уборка, то одежда. Если не одежда, то манера разговаривать. Всегда что-то не так.
Михаил доел яичницу, допил чай, поднялся из-за стола.
— Мне пора. Вечером поговорим, — бросил муж жене и вышел из кухни.
Ольга осталась наедине со свекровью. Валентина Петровна мыла посуду, громко звеня тарелками.
— Знаешь, Оленька, — начала свекровь, не оборачиваясь, — я вот смотрю на вас с Мишей и думаю: а когда дети будут? Вы уже три года женаты.
— Мы пока не планируем, — Ольга допила кофе. — Хотим сначала свою квартиру купить.
— Квартиру? — Валентина Петровна обернулась. — Зачем вам квартира? Здесь места всем хватает.
— Валентина Петровна, нам нужно своё жильё, — Ольга встала, понесла чашку к раковине. — Мы хотим жить отдельно.
— Понятно, — свекровь поджала губы. — Значит, со мной жить не хочешь. Я тебе мешаю.
— Дело не в этом...
— В этом, в этом, — Валентина Петровна отвернулась. — Ладно. Съезжайте. Только потом не приходите за помощью.
Разговор закончился. Ольга ушла в комнату, закрыла дверь, села на кровать. Руки дрожали. Каждый раз одно и то же. Любая попытка обозначить границы превращалась в обвинения и манипуляции. Свекровь умела давить на чувство вины, заставлять казаться неблагодарной.
Через месяц Михаил пришёл домой с новостью. Нашёл квартиру. Двухкомнатная, хороший район, недалеко от метро. Ипотеку одобрили быстро. Первый взнос накопили за два года. Осталось оформить документы и начинать переезд.
Ольга обняла мужа, прижалась к его груди. Наконец-то. Наконец-то они будут жить одни. Без постоянного контроля, без замечаний, без чужих глаз. Своя квартира. Свои правила. Свобода.
Валентина Петровна встретила новость молчанием. Сжала губы, кивнула, ушла к себе в комнату. Вечером не вышла ужинать. Михаил пытался постучать в дверь, поговорить, но мать не ответила. Ольга чувствовала облегчение. Пусть обижается. Главное — они съезжают.
Переезд начался в субботу утром. Михаил попросил друга помочь с мебелью. Ольга упаковывала вещи в коробки, подписывала, складывала у двери. Валентина Петровна ходила по квартире с мрачным видом, изредка бросала замечания.
— Эту полку зря забираете, — говорила свекровь, показывая на книжный стеллаж. — Она старая, развалится.
— Нам нравится, — отвечала Ольга, продолжая упаковывать книги.
— Нравится, — Валентина Петровна фыркала. — Молодёжь сейчас вкуса не имеет.
К обеду большую часть вещей вывезли. Осталась мелочь — посуда, одежда, постельное бельё. Михаил с другом уехали за второй партией, а Ольга осталась доупаковывать коробки. Валентина Петровна зашла на кухню, села за стол.
— Ольга, я хочу поговорить.
Женщина обернулась. Свекровь сидела с прямой спиной, руки сложены на коленях.
— Слушаю вас.
— Вы переезжаете в новую квартиру, — начала Валентина Петровна медленно. — Понимаю, что хотите независимости. Но я всё же мать Михаила. И хочу дать совет по обустройству.
— Мы справимся сами, — Ольга вернулась к упаковке тарелок.
— Я знаю, что говорю, — свекровь повысила голос. — Прожила жизнь, дом вела не один десяток лет. У меня опыт есть.
— Спасибо, Валентина Петровна, но мы сами решим, — Ольга старалась говорить спокойно.
— Вот именно, — свекровь встала. — Сами решим. Меня уже ни во что не ставите. Я для вас никто.
— Я не это имела в виду...
— Имела, имела, — Валентина Петровна направилась к выходу. — Ладно. Делайте как знаете. Только не жалуйтесь потом.
Ольга выдохнула, когда свекровь вышла. Скоро это закончится. Скоро они будут жить отдельно. Надо просто продержаться ещё немного.
Михаил с другом занесли мебель, расставили по местам. Ольга ходила из комнаты в комнату, планировала, где что поставить, какие шторы повесить, какой ковёр купить. Впервые за два года чувствовала себя хозяйкой. Не гостьей в чужом доме, а хозяйкой.
Неделю они обживались. Михаил собирал шкафы, вешал полки, подключал технику. Ольга раскладывала вещи по шкафам, расставляла посуду на кухне, развешивала картины. К выходным квартира приобрела жилой вид. Уютный, домашний. Такой, каким Ольга всегда мечтала видеть свой дом.
В воскресенье вечером они сидели на кухне, ужинали. Ольга приготовила пасту с морепродуктами, Михаил открыл вино. Разговаривали о планах, обсуждали, что ещё нужно купить. Вдруг раздался звонок в дверь. Резкий, настойчивый.
Михаил встал, подошёл к двери, посмотрел в глазок.
— Мама, — сказал муж удивлённо.
Ольга замерла с вилкой в руке. Валентина Петровна? Сейчас? Без предупреждения?
Михаил открыл дверь. Свекровь вошла, сняла пальто, оглядела прихожую.
— Добрый вечер, — произнесла Валентина Петровна сухо. — Решила навестить.
— Мама, ты бы предупредила, — Михаил помог матери раздеться. — Мы как раз ужинали.
— Ужинали, ничего страшного, — свекровь прошла на кухню. — Не помешаю? Или меня уже в гости не пускают?
Ольга встала из-за стола, натянула улыбку.
— Здравствуйте, Валентина Петровна. Присаживайтесь, пожалуйста.
— Не надо, — свекровь махнула рукой. — Я просто посмотрю, как вы тут устроились.
Валентина Петровна начала ходить по квартире. Заглядывала в комнаты, открывала шкафы, трогала шторы. Лицо становилось всё более недовольным. Ольга с Михаилом следовали за свекровью, переглядывались.
— Диван не туда поставили, — говорила Валентина Петровна, показывая на гостиную. — Надо было к окну. Света больше будет.
— Нам так удобнее, — отвечала Ольга.
— Удобнее, — свекровь покачала головой. — Ладно. Ваше дело.
Валентина Петровна прошла на кухню, осмотрела шкафы.
— Посуду как попало расставили. Тарелки должны быть отдельно, кружки отдельно. А у вас всё вперемешку.
— Мне так удобнее, — Ольга сжала кулаки. — Я быстрее нахожу, что нужно.
— Неправильно это, — свекровь открыла холодильник, заглянула внутрь. — И холодильник пустой. Что вы едите?
— Мы закупаемся раз в неделю, — Ольга старалась сохранять спокойствие. — Завтра как раз планируем в магазин.
— Планируете, — Валентина Петровна закрыла холодильник. — Михаил, сынок, ты смотри за женой. А то останешься голодным.
Михаил неловко кашлянул, не ответил. Ольга чувствовала, как закипает внутри. Каждое замечание свекрови било по нервам. Будто Валентина Петровна специально искала, к чему придраться.
Свекровь прошла в спальню, покачала головой, увидев кровать.
— Покрывало яркое слишком. И подушки не те. Надо было белое бельё взять, классическое.
— Валентина Петровна, — Ольга не выдержала. — Это наша квартира. Мы обустраиваем её по своему вкусу.
— Вкусу, — свекровь усмехнулась. — Вкуса у молодёжи нет. Всё яркое, кричащее. Безвкусица.
— Мама, ну хватит, — вмешался Михаил. — Нам нравится. Правда.
— Нравится, — Валентина Петровна вернулась в гостиную, села в кресло. — Ладно. Не буду больше комментировать. Раз вам нравится жить в этом... бардаке.
Повисла тяжёлая пауза. Ольга стояла у двери, скрестив руки на груди. Михаил сел на диван, смотрел то на мать, то на жену. Валентина Петровна достала из сумки платок, вытерла руки.
— Кстати, Миша, — мать подняла взгляд на сына. — Я хотела попросить. Дай мне ключи от квартиры.
— Что? — Михаил не понял.
— Ключи, — повторила Валентина Петровна. — Сделай дубликат. Я всё-таки твоя мать. Должна иметь доступ к твоему жилью. Вдруг что случится, а попасть не могу.
Михаил растерянно посмотрел на Ольгу. Жена медленно качала головой. Губы сжаты, взгляд твёрдый. Михаил перевёл взгляд на мать.
— Мама, не нужны тебе ключи. Если что — позвонишь, мы откроем.
— Как это не нужны? — Валентина Петровна нахмурилась. — Я мать. Имею право.
— Мама, это наше личное пространство, — Михаил говорил осторожно. — Мы хотим жить сами.
— Сами? — свекровь поднялась с кресла. — То есть, меня вы сюда пускать не собираетесь?
— Мы не это имеем в виду, — Михаил встал. — Просто ключи давать не будем. Приходи в гости, но предупреждай заранее.
— Сынок, ты что, подкаблучник?! — Валентина Петровна повысила голос, ткнула пальцем в сторону Ольги. — Она тебе мозги промыла? Ты мать родную от себя отталкиваешь?
— Никто никого не отталкивает, — Ольга шагнула вперёд. — Валентина Петровна, мы два года жили с вами. Два года. Вы каждый день заходили в нашу комнату без стука. Проверяли, что я готовлю. Критиковали всё, что я делаю. Я терпела. Но теперь у нас своя квартира. И здесь я не собираюсь терпеть такое же отношение.
— Такое же? — свекровь шагнула к невестке. — Я тебе помогала. Учила уму-разуму. А ты неблагодарная.
— Помогали? — Ольга рассмеялась. — Вы контролировали каждый мой шаг. Указывали, как жить, что делать, что говорить. Будто я ребёнок без мозгов.
— Потому что ты не умеешь вести дом, — Валентина Петровна ткнула пальцем в грудь невестке. — Михаил без меня пропадёт с такой женой.
— Хватит, — Ольга отстранила руку свекрови. — Я прекрасно веду дом. Готовлю, убираю, работаю. Михаил доволен. А вы просто не можете смириться, что сын вырос и живёт своей жизнью.
— Своей жизнью? — Валентина Петровна развернулась к сыну. — Миша, ты это слышишь? Она меня из твоей жизни выгоняет.
— Мама, никто тебя не выгоняет, — Михаил подошёл к матери. — Но Ольга права. Нам нужно личное пространство. Ты не можешь приходить когда захочешь и указывать, как жить.
— Не могу? — свекровь отступила на шаг. — Значит, она тебе важнее родной матери?
— Мама, она моя жена, — Михаил вздохнул. — Мы семья. И мы хотим жить так, как нам комфортно.
— Комфортно, — Валентина Петровна схватила сумку. — Понятно. Я вам мешаю. Ладно. Живите как хотите. Только не ждите, что я буду к вам ходить и улыбаться, когда меня тут не ждут.
— Валентина Петровна, — Ольга шагнула к свекрови. — Вы всегда можете прийти в гости. Но предупредите заранее. И не указывайте, как нам жить. Это всё, о чём мы просим.
— Просите, — свекровь натянула пальто. — Требуете, вот что вы делаете. А я, старая дура, два года вас терпела, кормила, стирала за вами. И вот благодарность.
— Мы платили за коммунальные услуги, — напомнила Ольга. — Покупали продукты. Убирались. Не надо делать вид, будто мы жили на ваши деньги.
— Ах вот как, — Валентина Петровна схватила ручку двери. — Значит, квиты. Ладно. Больше меня здесь не увидите.
— Мама, не надо так, — Михаил попытался остановить мать.
— Отстань, — свекровь открыла дверь. — Живи со своей женой. Раз она тебе дороже.
Валентина Петровна вышла, хлопнув дверью. Михаил с Ольгой остались стоять в прихожей. Тишина давила на уши. Михаил провёл рукой по лицу, тяжело выдохнул.
— Она обиделась, — сказал муж тихо.
— Знаю, — Ольга подошла к Михаилу, взяла его за руку. — Но мы поступили правильно.
— Правильно? — Михаил посмотрел на жену. — Она моя мать. Я не хотел её обижать.
— Миша, — Ольга сжала руку мужа. — Два года мы жили под её контролем. Два года. Я не могла сделать шаг без её замечаний. Ты действительно хочешь, чтобы здесь было так же?
Михаил молчал. Смотрел в пол, сжимал и разжимал кулаки. Потом поднял взгляд на жену.
— Нет. Не хочу. Ты права. Просто мне тяжело. Она одна, понимаешь? У неё кроме меня никого нет.
— Понимаю, — Ольга обняла мужа. — Но это не значит, что мы должны жертвовать своей жизнью. Мы можем навещать её. Звонить. Помогать. Но жить мы должны сами. По своим правилам.
Михаил обнял жену, прижал к себе.
— Спасибо, — прошептал муж. — Что ты рядом.
Следующие дни прошли в напряжении. Валентина Петровна не звонила. Михаил пытался дозвониться сам, но мать не брала трубку. Ольга видела, как переживает муж. Но молчала. Знала — это необходимый этап. Валентина Петровна должна понять, что сын вырос. Что у него своя семья. Свои правила.
Через неделю Михаил всё же дозвонился матери. Разговор был коротким, натянутым. Валентина Петровна говорила сухо, отвечала односложно. На предложение встретиться ответила, что занята. Михаил повесил трубку, сел на диван, опустил голову.
— Она всё ещё обижается, — сказал муж.
— Пройдёт, — Ольга села рядом. — Дай ей время.
— А если не пройдёт? — Михаил посмотрел на жену. — Если она больше не захочет общаться?
— Захочет, — Ольга взяла мужа за руку. — Она твоя мать. Просто сейчас ей больно. Она привыкла контролировать твою жизнь. А теперь не может. Это для неё сложно.
Михаил кивнул, но в глазах осталась тревога. Ольга понимала — мужу тяжело. Но другого выхода не было. Если они уступят сейчас, Валентина Петровна будет контролировать их жизнь дальше. Приходить без предупреждения. Указывать, как жить. Превратит их квартиру в продолжение своей.
Месяц спустя отношения между Михаилом и Валентиной Петровной оставались холодными. Свекровь отвечала на звонки, но разговаривала коротко. На встречи не соглашалась. Ссылалась на дела, усталость, плохое самочувствие. Михаил приезжал к матери сам, привозил продукты, помогал по дому. Валентина Петровна принимала помощь молча, не спрашивала про Ольгу.
Ольга не настаивала на примирении. Знала — это бесполезно. Валентина Петровна обижена. И будет обижена долго. Может, годами. Но это её выбор. Ольга сделала своё — установила границы. Защитила свою семью. И не жалела об этом.
В квартире становилось всё уютнее. Ольга повесила новые шторы в спальне, купила мягкий ковёр в гостиную. Михаил собрал книжный стеллаж. По вечерам они сидели на диване, смотрели фильмы, пили чай. Разговаривали о работе, планах, мечтах. Впервые за долгое время чувствовали себя по-настоящему дома.
Однажды вечером Михаил вернулся от матери с задумчивым лицом. Снял куртку, прошёл на кухню, сел за стол. Ольга налила мужу чай, села напротив.
— Как мама? — спросила жена.
— Нормально, — Михаил обхватил чашку руками. — Сердится на тебя ещё. За меня переживает. Но сегодня она сказала одну вещь.
— Какую?
— Что мы с тобой правы, — Михаил поднял взгляд на жену. — Что ей нужно было отпустить меня раньше. Дать жить своей жизнью.
Ольга замерла с чашкой у губ.
— Серьёзно?
— Да, — Михаил кивнул. — Сказала, что всю жизнь боялась остаться одна. Поэтому держала меня рядом. Контролировала. А теперь поняла — так я только отдаляюсь.
— И что ты ответил?
— Что люблю её, — Михаил улыбнулся слабо. — Что всегда буду рядом. Но жить буду со своей семьёй. По своим правилам.
Ольга встала, подошла к мужу, обняла его сзади.
— Я горжусь тобой, — прошептала жена.
Михаил накрыл руки жены своими.
— Я тоже горжусь нами, — сказал муж тихо. — Мы справились.
Да. Они справились. Установили границы. Отстояли своё право на личную жизнь. И теперь могли строить свою семью так, как хотели сами. Без постороннего контроля. Без навязанных правил. Просто они вдвоём. В своей квартире. В своём доме.