Заявления президента в своей совокупности нарисовали образ системы гибкого мета-авторитаризма, который пытается подстроиться под современные реалии, не утрачивая контроля. Власть сообщает: мы открыты для диалога, готовы к точечной корректировке курса и учету общественных настроений, но строго в рамках установленных границ.
Некоторые участники встречи Владимира Путина с Советом по развитию гражданского общества и правам человека задавались вопросом, почему эти мероприятия уже давно проходят удалённо, в режиме видео-конференц-связи (ВКС)? Ведь и ковид уже, кажется, прошёл. И предшествовавшие ВСК встречи президента с Советом по стратегическому развитию и нацпроектам, а также с Героями России и их родственниками были вполне себе очными, даже и с физическим контактом.
Внятного ответа пока не существует. Но, видимо, власти удобно общаться с (простите за тавтологию) обществом именно так – лаконично, технологично, без лишних эмоций. Так же примерно прошла и недавняя «прямая линия» вологодского губернатора с населением региона, которой, кажется, все были довольны (сам губернатор – точно).
Сегодня всё упрощается в России, включая и общественную жизнь страны, где изгнанная политика уступает место тому, что в АП называют теперь модным словосочетанием «социальная архитектура». Вот её-то контуры, похоже, и обозначал президент на встрече с назначенными защитниками прав российского человека, пришедшего к Путину со своими жалобами на происходящие изменения. И для каждого у главы государства нашёлся свой ответ.
Кроме, пожалуй, одного вопроса, заданного специализирующейся по судам и тюрьмам Евой Меркачевой. Она рассказала президенту о деградации в стране суда присяжных – в присяжные просто никто не идёт: и потому, что на присяжных давят, суды отменяют их оправдательные приговоры, - у людей невольно возникает законный вопрос: они реальные вершители правосудия или ширма?
Странно было слышать такое, когда в тот же день по одному из российских телеканалов повторяли хороший фильм «12» Никиты Михалкова, как раз о присяжных, ценой больших моральных усилий выносящих как раз оправдательный приговор… Правда, фильм 2007 года – то есть из совсем другой, хотя и российской реальности.
Президенту, видимо, тоже было странно слышать про присяжных, и он счёл за благо перевести тему на более актуальную – про помилования уже осуждённых…
А так – его спрашивали, и он отвечал. Вроде по делу. Про то, например, что ДТП с самокатчиками, конечно, проблема, но не повод их запрещать, нужно придумать новые правила. Или потенциальное могущество ИИ — не причина для отказа от него, а вызов к созданию для этого инструмента этических и юридических рамок.
Или судьба «иностранных агентов» в России, действительно суровая в последнее время, о которой замолвил слово давний собеседник президента режиссёр Александр Сокуров, связавший эту судьбу ещё и с практикой негласных и необъясняемых цензурных запретов в отечественных литературе и искусстве.
Кстати, практически в тот же день в российской ЦИК (Центральной избирательной комиссии) обсуждалась ещё одна возможная новация в отношении людей, находящихся, по мнению Минюста, «под иностранным влиянием» - лишение их всяческих политических прав и участия в публичной жизни. Инициатива, по мнению экспертов, не только конституционно сомнительная, но и приближающая статус «иноагента» к бесправному положению «лишенца» 20-х годов прошлого века в СССР.
Сложно сказать, осознаёт ли власть в полной мере, что чрезмерно широкое использование ярлыка «иноагент» девальвирует его смысл, создает негативный информационный фон и дискредитирует саму идею «зачистки» поля от реального иностранного вмешательства. Что ярлык этот, введённый на волне молодёжных «болотных» протестов, как отметил Сокуров, ведёт диалог власти прежде всего с молодёжью, будущим страны в «абсолютный тупик».
Но президент сказал, что «не нужно этим мечом размахивать налево и направо». Было похоже, что он призывает к более аккуратной и юридически безупречной работе, оставляя закон как инструмент, но ограничивая его произвольное применение. Ответ Путина Сокурову прозвучал примирительно, возможно, даже как сигнал силовым и контролирующим структурам о необходимости точечного, а не тотального применения закона. И даже, как попытка снизить градус социального напряжения без отмены самого принципа. Во всяком случае, хочется в это верить. Хотя слишком часто публичные заявления президента воспринимаются исполнителями с обратным знаком…
В целом же в отсутствие в стране реальной политики, с её важными сигналами «обратной связи», экспертное сообщество уже восприняло высказывания Владимира Путина как своеобразную «дорожную карту» взаимодействия государства и общества в текущих условиях. Предполагающую, в частности, следование логике «контролируемой адаптации» вместо радикальных запретов. И канализацию социального недовольства в управляемое русло.
«Комплекс заявлений рисует картину гибкого мета-авторитаризма, который стремится адаптироваться к новым реалиям, не теряя контроля, - резюмирует политолог Илья Гращенков. - Власть сигнализирует: мы готовы к диалогу, к точечной коррекции курса, к учету общественных настроений (особенно по болезненным бытовым вопросам вроде самокатов и мошенников), но в жёстко очерченных рамках».