Первый день рождения Артёма должен был стать праздником, а превратился в заседание суда присяжных.
Именинник сидел на высоком стульчике, измазанный тортом, и радостно лупил ложкой по столу, он был чудесный.
Кудрявый, с тёмными, как маслины, глазами, и кожей оттенка кофе с молоком.
Вокруг стола сидела родня мужа. Все как на подбор — «истинные арийцы» рязанского разлива.
Светловолосые, с водянисто-голубыми глазами и кожей, которая сгорает на солнце за пять минут.
Свекровь, Анна Петровна, сидела напротив внука и сверлила его взглядом.
— Нет, ну вы посмотрите! — не выдержала она, когда повисла пауза. Голос её разнесся над заливной рыбой. — Копия Ашот с рынка! Один в один!
Гости замерли с вилками у рта.
— Аня, — тихо сказал свекр, Николай Иванович, робкий блондин в очках. — Ну зачем ты так… Ребенок же.
— А затем! — Анна Петровна картинно откинула салфетку. — Стасик, ты уверен, что это твой? Ты посмотри на него! У нас в роду таких «черненьких» отродясь не было! Мы все светленькие, порода такая! А этот… Ну чисто цыганенок!
Стас, муж Веры, сидел, развалившись на стуле. Он был уверен в себе, как танк. Высокий, светло-русый, он всегда гордился своей славянской внешностью.
Он не стал шикать на мать, повернулся к Вере и посмотрел на неё жестким, оценивающим взглядом.
— Мама дело говорит, Вера. Пацан реально не в меня. Я блондин, ты русая, глаза серые. Откуда эта цыганщина? Сосед у нас, помнится, брюнет был, когда мы квартиру снимали? Арменчик, кажется?
Вера вытерла сыну рот салфеткой. Руки у неё не дрожали. Она работала лаборантом в частной клинике, каждый день истерики пациентов. Иммунитет к идиотам у неё был профессиональный.
— Стас, ты сейчас серьёзно? — спросила она спокойно.
— Абсолютно, — Стас налил себе водки. — Я не лох, чтобы чужого кормить. Генетика наука точная. От осинки не родятся апельсинки, завтра едем на тест. И не ной мне тут про оскорбленное доверие.
— Конечно! — подхватила свекровь. — Доверие заслужить надо! А ты, Вера, всегда какая-то скрытная была, тихая. А в тихом омуте, как говорится, черти водятся! Вот они и вылезли!
— Хорошо, — сказала Вера. — Едем.
— Имей в виду, — добавил Стас, опрокидывая стопку. — Если мой — извинюсь и кольцо куплю. А если не мой, вылетишь отсюда с голой жопой. Вместе с «Ашотом».
Артёмка радостно загулил, не понимая, что папа только что приговорил его к выселению.
«Копия Ашот!»: муж потребовал ДНК-тест
На следующий день они поехали в клинику, где работала Вера (чтобы «по блату» и быстрее, Стас деньги считать умел, хоть и был жлобом).
Вера не оправдывалась, она молча заполнила бланки.
— Стас, — сказала она, когда они ждали очереди. — Раз уж мы платим за генетику, давай сделаем развернутый тест. Не просто «отцовство», а этническое происхождение.
— Зачем? — нахмурился муж. — Мне и так все ясно, я русский.
— Ну а вдруг? — Вера улыбнулась уголками губ. — Мама твоя так переживает, что там «Ашот». Вот и проверим, есть ли у Артёма восточные корни и у тебя заодно. Вдруг у тебя прадед был турком, а ты не знаешь? Гены иногда через поколения выстреливают.
— Делай, — хмыкнул Стас. — Я чистокровный славянин. Хоть до десятого колена проверяй. Мать подтвердит, у нас дворяне в роду были.
— Отлично. Фон барон так фон барон.
«Я чистокровный!»: сюрприз в пробирке
Результаты пришли через три дня.
Вера распечатала их на цветном принтере, сложила в две папки.
Вечером она собрала семейный совет.
Позвала свекровь и свекра. Анна Петровна пришла в боевом настроении, предвкушая триумф и изгнание гулящей невестки.
Стас сидел в кресле, поигрывая ключами от машины.
— Ну, давай, — сказал он. — Кайся. Кто папаша? Арменчик? Или доставщик пиццы?
Вера положила на стол первую папку.
— Папка номер один. Тест на отцовство, она открыла файл.
— «Вероятность отцовства гражданина Петрова Станислава Николаевича в отношении Петрова Артёма Станиславовича составляет 99,9999%».
Подвинула лист мужу.
— Читай, сын твой, без вариантов.
Стас взял лист, пробежал глазами. Выдохнул, плечи расслабились.
— Ну… ладно с этим пронесло. Значит, не нагуляла, молодец.
— Молодец? — Вера подняла бровь. — И всё? Извинений не будет?
— Я же сказал — кольцо куплю, не ной.
— Но подождите! — встряла свекровь. Она была явно разочарована. — Если он твой, то в кого он такой черный?! У нас в роду все светлые! Это мутация! Или в роддоме подменили!
— Не подменили, Анна Петровна, ДНК совпадает.
— Тогда откуда?! — визжала свекровь. — Откуда эти кудри?! Эти глаза?! Это не наше!
— А вот это, — Вера положила руку на вторую папку, — самое интересное. Папка номер два. Твой этнический состав, Стас и соответственно, Артёма.
Сын твой! Но свекровь не унималась
Вера раскрыла папку. Там были красивые цветные диаграммы. Круги, разделенные на сектора.
— Смотрим на твой геном, Стас.
— Чё там смотреть? — буркнул муж. — Русский я.
— Ну, почти. Восточная Европа (славяне) — 48%.
Николай Иванович кивнул, он был простым русским мужиком из-под Тулы.
— А вот дальше, — продолжила Вера, водя пальцем по цветному сектору, — начинается география. Южная Европа (Греция, Балканы) – 20%. И… внимание… Западная Азия (Турция, Кавказ, Иран) – 30%.
В комнате повисла тишина.
Стас выхватил лист, уставился в диаграмму.
— Это бред! — заорал он. — Какая Турция?! Какой Кавказ?! Ты что мне подсунула?!
— Это твоя ДНК Стас, её не подделаешь. У тебя почти треть крови восточная. Вот откуда у Артёма смуглая кожа и кудри. Гены проснулись. У тебя они спали (ты в папу пошел внешне).
Стас сидел красный.
— Мама! — он повернулся к Анне Петровне. — Что за хрень?! Откуда у нас турки?! Ты же говорила – дворяне!
Анна Петровна сидела ни жива ни мертва. Лицо её пошло пятнами, руки теребили скатерть.
— Это ошибка… — пролепетала она. — Это в лаборатории напутали… Вера специально… Она мстит!
Вера улыбнулась.
— Анна Петровна, — сказала она ласково. — А помните, вы на юбилее рассказывали, как в 1988 году ездили в санаторий? В Гагры?
Свекровь вздрогнула.
— Ну… ездила, бронхит лечить и что?
— Вы ещё говорили: «Ах, золотые пески, бархатный сезон…». И что мужчины там были такие галантные, такие щедрые… Вино, шашлыки, музыка…
— Замолчи! — визгнула свекровь. — Не смей!
Николай Иванович, который до этого сидел тихо, поднял голову.
Снял очки, протёр их краем рубашки, снова надел.
Посмотрел на жену.
— Аня? — спросил он тихо. — Ты же говорила, что там одни старики были? И что ты ингаляции делала?
— Коля, не слушай её! — затараторила Анна Петровна. — Она все выдумала!
— А я не выдумала, — Вера достала еще один листок. — Стас, я тут подняла твою медкарту. И карту родителей. Смотри. У Николая Ивановича группа крови первая положительная. У Анны Петровны — вторая положительная.
— И чё? — не понял Стас.
— А у тебя, Стас, третья.
Стас моргнул.
— Ну и? Бывает же.
— Не бывает, Стас. У родителей с первой и второй группой не может родиться ребенок с третьей. Это генетически невозможно.
Вера положила таблицу на стол.
— Третья группа может быть, только если у одного из родителей есть третья или четвёртая. У Николая Ивановича первая. Значит… папа у тебя другой, с третьей или четвертой группой. И, судя по тесту ДНК, с горячей южной кровью.
«Откуда турки?!»: тайна курортного романа
Стас медленно повернул голову к матери.
В его глазах, обычно таких самоуверенных и наглых, сейчас плескался детский ужас.
Его картина мира рушилась. Он не чистокровный славянин. И не сын своего отца. Он тот самый «Ашот», которым пугала его мать. Только «Ашот» курортный, гагринский.
— Мама? — спросил он. — Это правда?
Анна Петровна вжалась в стул. Весь её аристократизм, все эти дворянские корни слетели, как шелуха.
Осталась обычная баба, которая гульнула на югах тридцать пять лет назад и привезла мужу «сувенир».
— Сынок… — заныла она. — Ну время такое было… Молодость… Коля тогда пил… А там такой мужчина был… Гиви… Он так ухаживал…
— Гиви?! — рявкнул Николай Иванович и встал.
Тихий, покорный Коля, который всю жизнь терпел капризы жены, работал на двух работах, чтобы обеспечить семью, воспитывал сына…
Он подошел к жене.
Посмотрел на неё сверху вниз.
— Значит, бронхит лечила? — спросил он.
— Коля, ну столько лет прошло! — зарыдала Анна Петровна. — Стасик же наш! Ты его вырастил!
— Я вырастил, — кивнул Николай Иванович. — А ты врала, тридцать пять лет врала. И невестку гнобила. «Порода», «Ашот»… А сама-то?
Он повернулся к Стасу.
— Ты, Стас, мне сын, я тебя вырастил. Но с этой… — он кивнул на жену, — я жить больше не буду.
И пошёл в прихожую. Надевал пальто молча.
— Коля! Куда ты?! — выла свекровь.
— На дачу, а завтра в загс. На развод подам сам. «Дворянка» хренова, дверь хлопнула.
«Как погода в Гаграх?»: теперь командует жена
Стас сидел, обхватив голову руками.
— Гиви… — бормотал он. — Меня зовут Стас Гивиевич… Охренеть.
Он поднял глаза на Веру.
В них было уважение и страх.
— Ты знала? — спросил он.
— Догадывалась, — пожала плечами Вера.
— Группа крови — это первое, на что смотрят медики, я давно заметила нестыковку, но молчала. Пока твою маму не понесло с «Ашотом».
— Жестко ты её, — усмехнулся Стас. — Поделом, он встал, подошел к матери.
Анна Петровна сидела, размазывая тушь по лицу.
— Стасик… Сыночек…
— Мама, — сказал Стас. — Тему «чёрного внука» закрыли навсегда. Артём в меня, а вот в кого я… это мы с тобой обсудим, потом. А сейчас езжай домой. Мне надо переварить, что я теперь не Иванов, а… кто там? Геловани?
Свекровь ушла.
Её мир, построенный на лжи и высокомерии, рухнул за полчаса. Из-за одной бумажки с диаграммой.
Вера убрала документы в файл.
Подошла к кроватке.
Артёмка спал, раскинув смуглые ручки. Кудряшки рассыпались по подушке.
Красивый парень, в настоящего деда пошел.
Прошел месяц.
Николай Иванович живет на даче, завёл собаку, выглядит счастливым. Со Стасом общается, ездят на рыбалку.
Стас с матерью почти не разговаривает. Помогает деньгами (он все-таки сын), но холодно.
Передо мной извинился, подарил дорогое кольцо с бриллиантом. Видимо, восточная кровь требует широких жестов.
Теперь, когда мы приезжаем к свекрови (редко, по праздникам) и она пытается открыть рот про «воспитание» или «порядок», Стас говорит одну фразу:
— Мам, а как там погода в Гаграх?
И она мгновенно замолкает. Наливает чай и дрожащими руками пододвигает вазочку с печеньем.
— Кушай, Верочка. Кушай, Артёмка.
А Артём растет с характером, весь в папу и немного в бабушку, которая любила бархатный сезон.
Ну а теперь ваша очередь.
Девочки, признавайтесь: кто из вас замечал, что дети «не в ту породу»? Или у кого свекровь любила рассуждать о «голубой крови», будучи дочерью пастуха?
Пишите в комментариях! И помните: генетика – это продажная девка империализма, но она никогда не врет. Особенно если у вас есть знакомый лаборант. Жду ваших историй…