Я проспала два дня. Два дня! Разум подсказывал, что физиологические потребности организма должны были разбудить меня гораздо раньше, но дата в телефоне указывала на иное. Телефон, кстати, когда-то успел разрядиться. Я включила его и ничуть не удивилась, когда начала получать уведомления о пропущенных вызовах. Очень много уведомлений. И почти столько же письменных сообщений с просьбой перезвонить. Большинство из них ― от мамы.
Позвонила ей только потому, что волновалась за бабушку. Выяснилось, что причина истерики кроется совсем в другом. Папе снова изменили меру пресечения. Он опять в СИЗО. С учётом того, что срок за преступления, никак не связанные с моими фальшивыми похоронами, ему и так светит не маленький, мама надеется, что я проявлю-таки признаки наличия совести и от лишних обвинений в его адрес откажусь.
― Мама, он прекрасно знал, что я жива, и даже имел представление о том, где нахожусь, но устроил эти похороны. Подкинули с дядей неизвестной покойнице фальшивый паспорт с моими данными и даже в церкви меня отпели. Ты после этого об отсутствии у меня совести хочешь рассказать? Вы все хоть знаете, что это слово означает? У тебя совесть есть? Я для тебя кто вообще? Дочь или пустое место? Не звони мне больше.
Таким образом моё настроение оказалось катастрофически испорченным уже с утра, но нужно было сделать ещё несколько звонков. Тахир волновался, потому что его люди потеряли меня ещё два дня назад в городском парке. Этого следовало ожидать, учитывая, что Уголёк тоже умеет создавать качественные мороки. Я его медведя на всю жизнь запомнила. Гусев звонил по той же причине. Успокоила обоих и сказала, что нахожусь у друзей вообще в другом городе. А на связь не выходила потому, что добросовестно заливала свои печали крепкими спиртными напитками. Имею право. В защите больше не нуждаюсь, отстаньте от меня все. И с чего Тахир вообще продолжает за мной следить? Раньше защищал по просьбе хорошего человека, а теперь этого самого человека от меня оберегает? Не собираюсь я навязываться Владимиру Петровичу, пусть не нервничает.
У-у-у, злыдни! Проснёшься вот так в бодром расположении духа, а из-за них весь день теперь коту под хвост.
Кот, кстати, оставил мне записку, которая гласила: «Ты мне ничем не обязана. Можешь остаться, тебе ведь жить негде. Или можешь уйти ― как хочешь. Я в друзья не навязываюсь. Что на кровать залез, прости. Во-первых, это моя кровать, а во-вторых, у меня есть привычки, от которых избавиться сложно. Ты, кстати, во сне зубами скрипишь. Нервишки у тебя никудышные. Пустырничек попить бы».
― Да мне его уже с корнями есть пора. Килограммами, ― ответила вслух на это послание.
Сменила гнев на милость только после сытного завтрака ― приготовила себе омлет с сосисками, потому что в холодильнике нашла ингредиенты лишь для такого блюда. Хлеб Уголёк, похоже, не покупает вообще. У всех свои привычки, в том числе гастрономические. Вовка, например, питается только диетическими продуктами, а Эдик хомячит всё подряд. О предпочтениях оборотней ничего не знаю, кроме того, что в Брусничном кот всё время был жутко голодным.
Фотография на зеркале в прихожей осталась, наверное, от бывших жильцов этой квартиры. При свете дня жилище Уголька выглядело требующим косметического ремонта и замены мебели, но кто я такая, чтобы совать свой нос в его дела? Чужой дом ― чужие правила. Сам разберётся, что ему надо. Но тюль в комнате с балконом я бы сменила ― в дырках же весь, словно его коты драли. А может, коты и драли. Точнее, один большущий чёрный кот.
На свежую голову полученная от него информация воспринималась иначе. Айгюль Забировна ухитрилась так ловко всё запутать, что теперь уже и не разберёшься, кто, что и по чьей воле делает. Она знала, что Вовка намерен использовать холодный огонь, и подсунула ему идею выжечь души оборотней вместо своей. И жизнь ценному магу сохранила, и от лишних свидетелей своих злодеяний избавилась. Уголька только упустила, но наверняка охотится на него до сих пор. Ему тоже живётся не очень сладко ― понимает же, что по краю пропасти ходит. Если его убьют, с душой что станет? Это считается естественной смертью или нет? Не по своей же воле. И Глашка ещё. Она хоть и ворона, но мало ли, как магия могла на птицу повлиять.
Я решила, что хочу её найти. Не из любопытства, а потому, что у Глашки душа была особенная и для кого-то очень ценная. Вовка переживает из-за того, что не смог обеспечить ей вечный покой. Надо всё проверить. Может, он не прав. Может, ей, как и Угольку, нужно просто дожить эту жизнь, чтобы всё встало на свои места.
Прикрылась мороком и поехала в Журавлёвку. Понимала, что убью на это путешествие весь день и нужно ещё будет как-то добираться назад, но целеустремлённого человека такой ерундой не остановишь. Есть маршрут без пересадок ― автобус по другой трассе едет. Нужно сойти у перекрёстка и там протопать всего пару километров в сторону. Вообще не проблема. Нога болеть перестала, дырка в ней зажила ― я снова здорова, могу позволить себе пешие прогулки. А с пересадками получается дольше, потому что потеря времени между автобусами в совокупности составляет больше двух часов.
На место прибыла в четвёртом часу вечера. Ворота кладбища были закрыты, на стоянке рядом не обнаружилось ни одного автомобиля, но на калитке замок отсутствовал. Уголёк мог видеть Глашку здесь, потому что этот путь к Журавлёвке самый короткий, а дорога хорошая ― для доставки товаров из областного центра я бы сочла этот маршрут наиболее предпочтительным. Да и видела несколько грузовичков, когда шла сюда ― они мимо проезжали.
Покрутила головой, внимательно изучая ограду, но ворону не увидела. Пошла к могиле Вовкиных родителей, потому что в последний раз встречалась с Глашкой именно там. Смотрела на деревья, а обнаружила искомое на гранитном памятнике ― ворона сидела там и косила на меня одним глазом, а рядом лежала белая розочка, украденная из каменной вазы. Вовка приезжал сегодня или вчера, поскольку цветы совсем свежие.
― Опять у покойницы крадёшь? ― строго спросила у птицы. ― Малинки-то нет больше. Никто для тебя теперь новый куст шиповника из этого черенка не вырастит.
― Кра! ― услышала в ответ.
― Сама такая, ― огрызнулась беззлобно. ― Вовка думает, что убил тебя, и грустит из-за этого, а ты на меня тут каркаешь. Нет бы помогла ему. Уголёк сказал, что ты не всю память при обращении растеряла. Знаешь, почему летаешь сюда и розы белые любишь? Рассказать?
― Кра! ― ответила она и сбросила розу вниз.
Я подняла цветок, поставила его обратно в вазу, погладила ворону по пернатой голове и пустилась в объяснения. Всё-всё ей рассказала. Всплакнула даже в какой-то момент, так расчувствовалась. Вовка ведь и правда хороший. Очень хороший. Обидно будет, если падёт жертвой чужих желаний. Глашка слушала меня внимательно, будто понимала. То одним глазом смотрела, то по-другому голову поворачивала. Каркала время от времени или хлопала крыльями, словно выражала так своё мнение об услышанном. А потом клюнула меня в руку и улетела.
― Дожилась. При живой родне, толпе знакомых и деньгах на приём у психолога птицам на жизнь жалуюсь. Это уже финиш? Или для ведьмы такое поведение в пределах нормы? ― спросила у безмолвных портретов на чёрном граните.
Они, конечно же, ничего мне не ответили. Я постояла у могилки ещё немного и пошла назад к трассе, чтобы успеть на проходящий автобус. Время было рассчитано почти точно, билет куплен заранее. Даже подождать немного пришлось, потому что прогулка по кладбищу закончилась быстрее, чем я предполагала. Заняв своё место в салоне, задумалась в очередной раз о беспросветности собственного бытия, но отвлеклась от этой мысли, когда услышала детский голос где-то впереди.
― Мама! Смотри, сколько птичек!
Я тоже посмотрела за окно. В сгущающихся вечерних сумерках на фоне быстро темнеющего неба отчётливо выделялись тёмные верхушки деревьев, над которыми кружила стая птиц. Большая стая. Я таких не видела никогда. В фильмах только. Как туча чёрная.
― Осень скоро. Птички на юг улетать собираются, ― объяснила мама своей любознательной дочурке.
Ну да. Вторая половина августа. Птички собираются на юг. Мне тоже отчаянно захотелось на юг ― на солнечный пляж, чтоб белый песок под ногами, синее небо над головой, шелест волн и никаких проблем. Могу себе позволить. Деньги есть. Решила, что так и сделаю, потому что я никому ничем не обязана. Показания следователям уже столько раз давала, что пора бы им оставить меня в покое. На суд ещё нужно будет прийти, но когда он случится?
В квартиру Уголька вернулась только для того, чтобы забрать свою сумку. Билет на поезд в южном направлении купила ещё в автобусе ― через приложение в смартфоне. Место верхнее, в пути придётся провести больше двух суток, зато это решение точно моё. Я так хочу. Кто запретит?
― Хорошая мысль. Там сейчас точно теплее. Может, нервишки заодно подлечишь, ― согласился котяра. ― Тебя с утра проводить до вокзала?
― Не надо, я сама. Спасибо за гостеприимство и заботу.
― Обращайся, ― улыбнулся он. ― Дверь моего дома для тебя всегда открыта.
Уголёк, пожалуй, единственное существо в этом мире, которому от меня ничего не надо. Если, конечно, это действительно так. Никаких взаимных обязательств и обид. Ничего общего. Подобрал на улице, приютил, обогрел и отпустил с чистой душой на все четыре стороны. И не скажешь, что оборотень ― поприличнее некоторых людей будет.
Ему утром на работу вставать рано, поэтому он спать лёг, а мне опять не спалось. Сидела в кухне, пила чай, изучала имеющиеся в сети сведения об интересных местах там, куда решила поехать. Уже в третьем часу заметила, что в местных чатах творится что-то невообразимое ― тысячи сообщений за несколько часов. Ткнула курсором в первый попавшийся, почитала, посмотрела несколько роликов… и пошла будить Уголька.
Он спал, свернувшись мягким клубочком на своей кровати. Погладила его, почесала за ушком, подёргала за лапку. Когда поднял голову и наконец-то устремил на меня осмысленный взгляд больших зелёных глаз, сообщила ему:
― Глашка прикончила бабушку Айгюль.
Он обернулся человеком, свесил с кровати ноги, сонно потёр глаза и спросил:
― В смысле?
Я сунула ему в руки телефон и включила один из роликов, выложенных жителями нашего города в сеть. На записи было отчётливо видно, как большие чёрные птицы бьются в окна пятиэтажного дома и практически облепили один из балконов. Очень много ворон. Звуковое сопровождение состояло в основном из матов и громкого карканья, но в какой-то момент проявился и человеческий крик ― сразу после того, как воронам удалось проникнуть в жилище. Уголёк от увиденного и услышанного пришёл в ужас, но я пребывала примерно в таком же состоянии. И ещё чаты были завалены сообщениями о том, что вороны с какого-то перепугу сбились в огромную стаю, атаковали дом в городе и насмерть заклевали слепую хозяйку квартиры ― почётную долгожительницу, заслуженного педагога, уважаемую женщину и в целом замечательного человека. Прилетели, сделали своё чёрное дело и разлетелись в разные стороны, не тронув при этом родственников погибшей.
― С чего ты взяла, что это Глашка натворила? ― не понял Уголёк.
― Ты спать собирался, поэтому я не стала задерживать тебя разговорами. Мы с ней вчера пообщались немного. Оно довольно сносная и приятная собеседница теперь, потому что гадости говорить не может.
― То есть ты натравила её на живого духа?
― Нет. Я просто объяснила, почему её к могиле Вовкиной матери тянет, а кто такой Вовка, и какие у нас с ним проблемы, она и без меня прекрасно знает. Не просила её ни о чём и даже не была уверена, что она меня понимает.
― Ну ты даёшь! ― восхитился котяра. ― И в самом деле не девчонка, а сущее бедствие. Не Царевна даже, а Царица Хаоса! Всего-то поболтала с вороной по душам. Обалдеть…
― А что плохого? ― нахмурилась я. ― Я теперь без головной боли могу произносить «Айгюль Забировна» и спать спокойно. И за твоей шкурой никто больше охотиться не будет. Сам же эту каргу старую боялся, разве нет?
Судя по тому, что он не обозвал меня в очередной раз дурой и не начал перечислять жуткие последствия моего необдуманного поступка, дело я сделала доброе и полезное. Сказал лишь, что теперь могут начать проявляться воспоминания, связанные с бабушкой Айгюль, причём не только у меня, но у всех, у кого они были отняты. Не факт, что это обязательно случится, но такое вполне возможно. Ну и ладно. Если волноваться о будущем больше не нужно, то к чему оглядываться на прошлое? У меня поезд через два часа. Эта страница моей жизни дописана до конца и добросовестно прожита. Можно перелистнуть её и начать новую жизнь с чистого листа.