— Арина, ты меня вообще слышишь? Или ты решила, что если я на пенсии, то мое слово в этом доме — пустой звук? — Голос Алины Сергеевны звенел, как бьющаяся о кафель посуда. Она стояла посреди кухни, уперев руки в необъятные бока, и сверлила невестку взглядом, в котором не было ни капли новогоднего тепла.
Арина замерла с полотенцем в руках. Часы показывали восемь вечера. Она только что вернулась с работы — годовой отчет в бухгалтерии выпил из нее все соки, а дома, вместо отдыха, ее ждал очередной «сюрприз».
— Я слышу вас, Алина Сергеевна. Но я не понимаю, почему вы решили это именно сейчас, за три дня до праздника? — Арина старалась говорить спокойно, хотя внутри у нее все дрожало от негодования.
— Потому что я так решила! — Свекровь закатила глаза. — Ко мне придут Галина Петровна с мужем, и, возможно, мои троюродные сестры из Тулы. Ты же не думаешь, что я, женщина с давлением, буду стоять у плиты двое суток? Это твоя святая обязанность. Ты хозяйка молодая, здоровая. Вот список.
Она швырнула на стол листок, исписанный убористым почерком. Арина взяла его. Холодец (две формы), утка с яблоками, «Селедка под шубой», «Оливье» (только с телятиной!), заливное из языка, пироги с капустой... Список был не на ужин, а на банкет человек на двадцать.
— Алина Сергеевна, это шутка? — Арина подняла глаза. — Я работаю до тридцатого включительно. Когда я должна это готовить? Ночами? А Сергей?
— А при чем тут мой сын? — взвилась свекровь, подступая ближе. — Сереженька устает! У него ответственная должность. Мужика беречь надо, а не заставлять картошку чистить. Ты посмотри на себя! В кого ты превратилась? Вечно недовольная, уставшая. А женщина должна порхать! Вот я в твои годы...
В кухню, шаркая тапочками, вошел Сергей. Арина метнула на мужа взгляд, полный надежды.
— Сереж, твоя мама хочет, чтобы я одна накрыла стол на двенадцать человек. И список блюд такой, будто мы кормим делегацию послов. Скажи ей, что мы планировали заказать еду или сделать что-то простое.
Сергей почесал затылок, бегая глазами по углам. Он ненавидел конфликты. Ему было проще промолчать, спрятаться, исчезнуть, лишь бы две главные женщины его жизни не трогали его.
— Арин, ну чего ты начинаешь? — пробормотал он, открывая холодильник и доставая пиво. — Мама же просит. Ну, гости приедут... Неудобно перед людьми. Ты же у меня умница, все успеешь.
— Успею? — Арина почувствовала, как к горлу подступает ком. — Сережа, я не робот! Я тоже хочу праздника, а не падать лицом в салат от усталости под бой курантов!
— Вот! — торжествующе воскликнула Алина Сергеевна, указывая на невестку пальцем. — Слышал? Ей лень! Ей наплевать на честь семьи! Я Галочке уже сказала, что у нас будет домашний гусь. А она мне что? «Заказать»? Тьфу! Позорница. В общем так, милочка. Или ты делаешь нормальный стол, как полагается в приличных домах, или...
— Или что? — тихо спросила Арина.
— Или я устрою такой скандал, что тебе этот Новый год до седых волос запомнится. И Сереже мозги вправлю, кого он в дом привел — лентяйку бесхребетную!
Алина Сергеевна развернулась и, гордо подняв подбородок, вышла из кухни. Сергей виновато посмотрел на жену, чмокнул воздух где-то в районе ее уха и поспешил ретироваться в гостиную, к телевизору.
Арина осталась одна. Она смотрела на список продуктов, и слезы бессилия капали прямо на слово «гусь». Ей сорок пять лет. У нее высшее образование, уважение коллег. Почему дома она чувствует себя прислугой без права голоса?
Телефон в кармане вибрировал. Звонила Света, старшая сестра. Арина смахнула слезу и ответила.
— Привет, Светик...
— Что с голосом? Опять эта гадюка кровь пьет? — Света всегда била не в бровь, а в глаз.
Арина не выдержала и разрыдалась, рассказывая про ультиматум, про безразличие Сергея, про то, как устала быть удобной.
— Так, стоп! — рявкнула в трубку сестра. — А ну прекрати реветь! Ты что, тряпка? Ты себя на помойке нашла? «Обязана» она! Ты обязана только быть счастливой, поняла? Сколько можно терпеть? Она тебя за человека не считает, а муж твой — тюфяк, маминой юбкой прикрытый!
— Света, ну куда я пойду? Квартира общая, ипотека... — всхлипывала Арина.
— Бороться надо! Не опускать руки! — кричала Света так, что Арине пришлось отодвинуть телефон от уха. — Хватит быть жертвой! Зубы покажи! Если ты сейчас проглотишь, она тебя сожрет и косточки выплюнет. Ты же женщина, Арина! Вспомни, какой ты была до замужества — огонь! А сейчас? Посудомойка с функцией банкомата?
Слова сестры хлестали, как пощечины, но именно это приводило Арину в чувство. Злость. Холодная, яростная злость начала вытеснять жалость к себе.
Следующие два дня прошли в аду. Алина Сергеевна ходила королевой, проверяя, куплены ли продукты. Она приводила в дом Галину Петровну — такую же дородную даму с халой на голове, и они громко обсуждали при Арине, как той повезло с невесткой.
— Ой, Алиночка, а твоя-то что, даже шторы не постирала к празднику? — морщила нос Галина, проводя пальцем по подоконнику.
— Да что с нее взять, Галя, — громко вздыхала свекровь. — Современные — они такие. Только о себе думают. Ни уюта, ни тепла. Хорошо хоть готовить я ее заставила, а то бы роллами нас травила.
Арина молча протирала пыль в коридоре. Она слышала каждое слово. Сергей в эти моменты исчезал в гараже или «задерживался на работе». Он выбрал позицию страуса.
Тридцатого декабря Алина Сергеевна выдала новый перл.
— Я тут подумала, Арина. Моим сестрам спать негде. Ты постели себе на раскладушке в кухне, а Сережа ляжет со мной в комнате на диване, мы с ним поболтаем, давно не секретничали. А спальню отдадим гостям.
Это стало последней каплей. Тем самым щелчком, который переключает предохранитель. Арина посмотрела на свекровь, которая даже не сомневалась в исполнении своего приказа, и вдруг улыбнулась. Жуткой, неестественно спокойной улыбкой.
— Конечно, Алина Сергеевна. Как скажете. Все будет. И стол, и место гостям.
— Ну вот, можешь же, когда хочешь! — просияла свекровь. — И да, холодец чтоб прозрачный был, как слеза! Не как в прошлом году, муть одна.
Арина зашла в ванную, включила воду и посмотрела на свое отражение. Из зеркала на нее глядела уставшая женщина с потухшими глазами.
«Нет, — сказала она своему отражению. — Хватит. Прозрачный, как слеза? Ты получишь свои слезы, мама».
Она достала телефон и набрала номер риелтора, с которым работала ее фирма. Потом позвонила в клининг. А потом — в доставку, но совсем не ту, которую ожидала свекровь.
Тридцать первого декабря утро началось с суеты. Алина Сергеевна бегала в бигуди, командуя парадом, хотя сама палец о палец не ударила.
— Арина! Где гусь? Почему не пахнет жареным? Гости будут через четыре часа!
— Гусь маринуется, Алина Сергеевна. Особый рецепт, — крикнула Арина из спальни, где она почему-то закрылась на ключ.
Сергей нервно ходил по коридору.
— Арин, открой! Мне рубашку погладить надо!
— Погладь сам, Сережа. Утюг в шкафу. У меня маринад, — голос жены был твердым и звонким.
В полдень Арина вышла. Она была не в засаленном халате и не в фартуке. На ней было шикарное вечернее платье темно-синего цвета, которое она купила тайком вчера. Волосы уложены в салоне, на губах — алая помада.
Алина Сергеевна, которая в этот момент доедала бутерброд, чуть не поперхнулась.
— Это что за маскарад? Ты почему не на кухне? Гости на пороге!
— Я готова встречать гостей, Алина Сергеевна, — спокойно ответила Арина, надевая длинные серьги.
— Ты с ума сошла? А стол? А горячее?
— Стол накрыт. Идемте, посмотрите.
Свекровь, чуя неладное, но все еще уверенная в своей власти, грузно поспешила в гостиную. За ней семенил Сергей, застегивая пуговицы на несвежей рубашке.
Дверь в гостиную распахнулась. Алина Сергеевна застыла, открыв рот. Стол действительно был накрыт. Белоснежная скатерть, хрусталь, салфетки... И всё.
Абсолютно пустые тарелки. Ни салатов, ни заливного, ни гуся. Посреди стола лежала одинокая пачка доширака, перевязанная красной ленточкой.
— Это... это что? — прохрипела свекровь, хватаясь за сердце…