И даже не однофамильцы
"Цветик-Семицветик", который нам читала воспитательница в детском саду - а я на что потратила бы лепестки? "Сын полка" лет в восемь: ужас-ужас, ненавижу про войну, дальше первой главы не продвинулась и помню до сих пор только, что по крестьянскому обычаю, когда угощают, нужно трижды сказать: "Спасибо, мы не голодные", даже если перед тобой, помирающим с голоду, ставят тушенку. "Белеет парус одинокий" проглотила, не отрываясь и тотчас перечитала. "Маленькая железная дверь в стене",: сначала - ой, это про Ленина, потом - ну, вообще-то ничего. Подруга Ира лет в четырнадцать: "Майка, какую я книгу читаю! "Алмазный мой венец" Катаева, он там про всех поэтов и писателей рассказывает, только у него они под псевдонимами: Маяковский - "командор", Есенин - "царевич". Киваю, вежливо улыбаюсь, у меня на уме укладка волос плойкой и Андрей, из параллельного. "Венец" и "Уже написан Вертер" прочту, перевалив за середину жизни, да, восхитительно.
И я не допускаю мысли,что все это, такое разное, в диапазоне эмоционального восприятия от влюбленности до ненависти - что написал один человек. С Евгением Петровым все наоборот. Сначала Миронов: "Белеет мой парус такой одинокий на фоне больших кораблей" - уморительно смешное кино. И кто-то говорит : "А книга лучше". Вот эта, на полке, скучного вида, "Двенадцать стульев" - читаю, смеюсь, грущу в финале, мама утешает, что есть продолжение, "Золотой теленок". Недоумеваю, какое продолжение без Бендера, но он, живой, с тонким шрамом на шее - Ура! И всю следующую жизнь опознаем своих по способности обмениваться цитатами. А что еще написали Ильф и Петров? "Одноэтажную Америку", но она не смешная? Правда, несмешная. Петров брат Катаева? Что вы говорите?
Дважды лауреат "Большой книги", отменный рассказчик и самый серьезный, знающий, доскональный специалист по литературе раннесоветского периода, историк и литературовед Сергей Беляков после книги о Льве Гумилеве (которая на самом деле гумилевско-ахматовская) и Муре - Георгии Эфроне (которая эфрон-цветаевская), обращается к сдвоенной биографии братьев Катаевых. И вы наверняка поняли, что также это и об Ильфе, Олеше, Багрицком, Кольцове, Булгакове, Мандельштаме, Фадееве, Эренбурге и десятках других персонажей, которые заглянут сюда, привлеченные пассионарной гравитацией старшего из братьев, всегдашнего центра притяжения.
"2 брата", с дополнительным расшифровывающим подзаголовком "Валентин Катаев и Евгений Петров на корабле советской истории" - это именно парная биография братьев, человеческая и творческая, которая закончится смертью Евгения в 1942. Следующие сорок четыре года Валентина в статусе угасающего живого советского классика, конформиста и гедониста; которые внезапно взорвутся на девятом его десятке сверхновой "мовизмов", и читающая публика станет рвать его книги друг у друга из рук - удостоятся короткого эпилога (библиография займет полсотни страниц, и это не считая подробных пруф-сносок почти на каждой странице основного текста). Он не в обиде, о Валентине Петровиче-соло написаны пласты биографической литературы, в отличие от Евгения Петровича, которого все биографы (на порядок меньшее число) рассматривали как часть другой пары - соавторской.
Дар рассказчика-беллетриста в Белякове сочетается с фактологической дотошностью, а внимание к деталям - с редким синтетическим подходом. Рассказывая о военной службе Валентина Петровича в годы Мировой, он не обойдет вниманием ни одного аспекта: от особенностей обмундирования вольноопределяющихся до конструкции противогаза; от того, как враги-болгары в рассказе "Ночью" трансформировались через десятилетия в более понятных немцев до отношения В.П. к убийству (люди, созданные и не созданные для войны). Так здесь со всем, вот служба Евгения в уголовном розыске, где показал себя как самый результативный сыщик, сочетавший, к тому же, работу оперуполномоченного и следователя. Подробный рассказ о налаженной им агентурной сети, развенчание мифа о нем, как прототипе героя "Зеленого фургона" (в который хотелось верить); трагифарсовая история о молодом вине, распиваемом в ходе дознания с подследственными, стоившая ему служебного расследования с реальным арестом. И о том как загнал себя работой до полного нервного истощения, и какой неоценимой была помощь Валентина с переездом в Москву.
К слову о прототипах, после книги не остается сомнений в отношении фигуры. с которой писался циник с бандитским шиком Остап Бендер. И нет, этой тайны я здесь не раскрою Что до загадки гибели Евгения Петрова в авиакатастрофе, половина участников которой выжила, то о ней автор рассказывает подробно и рассматривает многие версии, выдвигая подтвержденную аргументами собственную, с которой трудно не согласиться.
Солидное кропотливое исследование, которое читается как остросюжетный роман.