оглавление канала, часть 1-я
Юрка настороженно начал:
— Так ты думаешь…
Марат его нетерпеливо перебил:
— Я пока ничего не думаю! Просто хочу понять, что это за медальон!
Юрка озадаченно замолчал, а потом с нотками недоумения произнёс:
— Татьяна нашла его за сараем у Сурмы. Он зацепился за ветку шиповника. Наверное, кто-то его потерял. Думаю, он там висел уже давно. Верёвка, из которой он был сплетён, уже выглядела потрёпанной. — Потом, пожав плечами, добавил: — Ничего особенного. Просто сплетённый из обычной бечёвки, из которой делают макраме. А внизу вплетён маленький красный камешек и какая-то металлическая бляшка, чуть меньше копеечки. Он ей почему-то сразу приглянулся. Я ещё тогда удивился. Ведь Танька украшения, всякие там колечки-цепочки терпеть не могла. У неё и уши не проколоты из-за того, что она не любила все эти побрякушки. А тут… прямо удивительно. Я тогда спросил, чем ей так эта безделушка понравилась. А она ответила: мол, своей простотой. Это несколько дней назад было. Я даже не обратил тогда внимания, взяла ли она его или оставила там же, на кусте. Если честно, я и думать о нём забыл! — Юрка стукнул в досаде ладонью о ладонь. Звук хлопка прозвучал в комнате, как выстрел. Но, взволнованный разговором, он даже не обратил на это никакого внимания. Посмотрел вопросительно на Марата: — Почему ты решил, что эта вещь как-то повлияла на неё? Ведь нашла-то она его на территории Сурмы. Он бы наверняка почувствовал, если бы это было что-то злое, так?
Марат, не отвечая на последний вопрос, с досадой прошипел сквозь зубы:
— Акка…! Чтоб тебя…!!! Когда только успел, гадёныш?!
Юрка непонимающе уставился на него. Сердито потребовал:
— Объясни! Я ничего не понимаю!!!
Юноша тяжело вздохнул, стараясь скрыть раздражение на самого себя, и принялся растолковывать:
— Этот медальон сам по себе не добро и не зло, понимаешь? Он не излучает никакой энергии, которую бы могли почувствовать мужчины. Используется только для женщин. Наверняка ты слышал про всякие там привороты-отвороты. Это — из той же серии. Теперь понял? — Юрка молча помотал головой. Старательно сдерживаясь, чтобы не вспылить, Марат проговорил: — Это энергия шаманов, идущая от земли. Она не зло, понимаешь? Она просто усугубляет все негативные эмоции человека. Не даёт их ему, а усиливает чувства самого человека. — Он взглянул на растерянного Юрика, беззвучно пошевелил губами, словно произнося очередное ругательство, а потом продолжил, едва скрывая досаду: — Что такое раздражение, злость, уныние? Это низкочастотные вибрации. Человек, испытывая подобные чувства, активирует этот медальон. И вот тогда эта штуковина начинает работать. Незаметно, медленно она усиливает эти вибрации, и человек уже перестаёт понимать, где кончаются его эмоции и начинаются навязанные ему чувства. Он уже не владеет собой. Понимаешь?! — Он замолчал на несколько секунд. Опять тяжело вздохнул и провёл рукой по волосам. Злость на самого себя буквально распирала его изнутри. Хотелось орать, драться и крушить всё подряд! Как он не сумел… не сумел. Проглядел. Чёрт! Он попробовал успокоиться. Встал с лавки и пересёк небольшое помещение туда и обратно несколько раз. Движение успокаивало. Опять сев на лавку, заговорил тихо, будто объясняя самому себе. Именно объясняя, а не оправдывая свой недогляд:
— Скорее всего, Акка создал этот амулет из расчёта именно на женскую энергию. Поэтому никто из нас его не учуял и не забил вовремя тревогу. Каждый раз, когда Татьяна злилась или раздражалась, это наполняло амулет новой силой. А когда мы стали убегать, её эмоции достигли своего пика. Амулет «зарядился» под завязку и уже сам стал влиять на мысли девушки. И мы опять ничего не почувствовали. Чёрт! — Он стукнул кулаком по столу. Тяжёлая глиняная кружка подпрыгнула и повалилась на бок. На гладкую янтарную поверхность вытекло несколько капель воды. Марат бросил хмурый взгляд на застывшего в оторопи Юрика и закончил: — Она сама открыла канал связи создателю амулета, даже не подозревая этого. Это шаманские фокусы. Энергию их заклятий сложно обнаружить или почувствовать просто так, с ходу, потому что шаманы действуют на частоте самой Земли. Идёт дождь — они станут частью дождя, дует ветер — они его составляющая… В общем, ты понял. Так что винить в произошедшем нам следует только самих себя, а никак не Татьяну. — Вздохнув тяжело, буркнул себе под нос: — Сурма тоже ведь ничего не почуял… — И закончил сквозь зубы, всё ещё злясь на самого себя: — Я был совершенно уверен, что Акка не сможет выбраться из схрона!!
Юрка хмуро глянул на своего товарища и проворчал, пытаясь его успокоить:
— Чего теперь-то? Всё уже случилось. Нужно думать, как будем Татьяну вытаскивать. Её обязательно нужно вызволить из лап тёмных. Ты, конечно, всё убедительно говорил о причинах, почему они её пока не тронут, но… мне вот это самое «пока» и не даёт покоя. — Взъерошив начавший отрастать ёжик волос, решительно спросил: — У тебя есть какой-нибудь план?
Марат хмыкнул:
— План? Плана нет. Но ты прав, вытаскивать девчонку нужно. — Потом пристально посмотрел на парня и добавил: — Но это не твоя забота. — Юрка возмущённо посмотрел на говорившего и стал набирать в грудь воздуха, чтобы возразить, но Марат ему такой возможности не дал. Холодным, резким тоном он проговорил: — Это не обсуждается! Ты остаёшься здесь. Я не смогу полностью быть спокоен, если ты вернёшься в нашу реальность. — И, видя отчаянный взгляд парня, добавил чуть мягче: — Я тебя очень прошу, не связывай мне рук. Я не смогу решительно действовать, всё время глядя себе за спину, чтобы проверить, как ты. Поэтому ты останешься здесь. Тёмные тебя тут не достанут.
Юрка попробовал возразить. С некоторой долей ехидства он проговорил:
— С Аккой ты тоже был уверен… И чем это кончилось?
Марат хмуро глянул на Юрика:
— Акка сумел выбраться. Но вернуться обратно не сумел. Иначе бы он не угодил в лапы тёмных.
Но Юрку так просто убедить не удалось. Он опять спросил с лёгкой интонацией недоверия:
— А почему ты так уверен, что Акка именно «угодил», а не пришёл к ним сам?
Марат уже успел взять себя в руки. Юрка прав: что толку сейчас рвать на голове волосы? Дело сделано. Привыкший действовать, он не любил долгие страдания с заламыванием рук и отчаянными возгласами. Первое потрясение от случившегося уже выплеснулось эмоциями, и теперь его разум вновь работал чётко и ясно, намечая стратегию и тактику дальнейших действий. Он вполне спокойно ответил:
— Ну, во-первых, потому что Василий своими глазами видел, как шамана привели к тёмным. И вид у Акки был не особо радостным. А во-вторых, он их боится ничуть не меньше, чем боялся самого Иршада. Так что в своих утверждениях я могу быть более или менее уверен.
Он поднялся с лавки, собираясь уходить. Проговорил на прощание:
— Здесь есть всё, что тебе необходимо на несколько дней. Так что ни от голода, ни от жажды ты не умрёшь. — Добавил с лёгкой усмешкой: — Поскучать тебе, конечно, придётся, но это беда небольшая. Хоть выспишься. Ну всё, я пошёл… — Он остановился, глянул внимательно на взбудораженного и негодующего Юрика и чётко, отрывисто произнёс, словно вбивая ему в мозг каждое слово: — Имей в виду… Попытаешься выбраться сам — можешь легко угодить в беду. И никто тогда тебе помочь не сможет. — И закончил ворчливо: — Я уже не говорю, что и ты никому помочь тогда не сможешь. А Татьяна будет нуждаться в твоей поддержке, когда мы её вытащим из лап тёмных. Так что подумай об этом, прежде чем предпринимать какие-либо необдуманные шаги…
Юрка, соскочив с лавки, кинулся к нему. Выражение его голубых глаз было сейчас выразительнее любых слов: отчаяние, разочарование, обида и гнев — всё перемешалось в нём, выплёскиваясь короткими фразами:
— Погоди…! Что ты собираешься сейчас делать? Ты уверен, что я не могу помочь?! — предпринял он последнюю попытку.
Марат похлопал парня по плечу и успокаивающе проговорил избитую фразу:
— Не волнуйся… Всё будет хорошо. Я пока точно не знаю, что буду делать. — И, подмигнув растерявшемуся Юрке, закончил: — Как обычно, война план покажет…
Он уже совсем было собрался шагнуть внутрь колеблющегося в неясном мареве проёма, как замер. Выходить туда же, откуда они пришли, на берег безымянного болотца, было опасно. Тёмные, наверняка, оставили там засаду. А менять путь в реальности вот так просто, как это делал, скажем, Иршад, он ещё не пробовал. Он приложил ладони к колеблющейся двери и прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Реальность, взбудораженная их эмоциями, всё ещё волновалась. Марат постарался вспомнить наставления Иршада, когда он учил его проходить реальности.
«Представь себе, что ты стоишь на берегу реки. Она течёт в установленном законами природы направлении. Прежде чем ты ступишь в воду, ты должен чётко понимать, куда стремишься попасть. Держи картинку в голове. Увидь мысленно, как вода обтекает твои ноги. Почувствуй силу потока и представь себя его частью. Будь спокоен и твёрд в своём намерении…»
Силён был старый змей, потому что понимал суть вещей, суть мира. В этом была его сила. И то, что он эту силу использовал во зло, в достижении собственных целей, лишь самому себе во благо, — сыграло с ним злую шутку. Знак Уробороса… Змея, поедающая собственный хвост… Зло всегда поедает себя само. Только это самое «всегда» может тянуться долго. А за это время оно такого натворит…
Марат хмыкнул. Для этого и существует Свет: удержать Тьму в равновесии.
Некоторая отвлечённость мыслей позволила ему успокоиться окончательно. Он забыл о Юрке, Татьяне и даже Анне. Забыл обо всех проблемах и заботах. Представил себе мысленно хутор прадеда. Услышал возню коров в сарае, почувствовал слабый аромат сена. Сурма уже, поди, вернулся, а теперь не находит себе места от беспокойства. И… сделал шаг в зыбкое пространство, словно ступая в реку. Течение его подхватило и понесло во тьму. Он постарался расслабиться и всё время думал о хуторе, представляя куст калины под окном с облетевшими жёлтыми листьями и красными яркими гроздьями подмороженных ягод.
Несколько минут, часов или дней, когда ты уже не что-то цельное, а часть чего-то большего, чем просто «я», не вызывало в нём ни напряжения, ни страха. Ещё несколько мгновений — и холодный влажный воздух наполнил его лёгкие. Он стоял на краю поляны. Вокруг царила кромешная тьма осенней беззвёздной ночи, и только светилось желтовато-тёплым светом окошко в доме. Из трубы вился сизый дымок, тут же подхватываемый ледяными порывами ветра. Горьковатый привкус берёзовых дров щекотал привычным запахом ноздри. Под ногами захрустела прихваченная первым морозцем пожухлая трава. Он чувствовал, что дед его ждёт. И от этого чувства внутри стало разливаться тепло, растапливая тонкий ледок последних промахов и неудач. Пошатнувшаяся было уверенность в собственных способностях и действиях, стала устойчивее. Отбросив въевшуюся в душу, словно жирная копоть, досаду, он решительно потянул скобу тяжелой двери на себя.
продолжение следует
