Знаете, я всегда думала, что самое страшное в семейной жизни — это когда свекровь живёт у тебя за стеной. И каждый день интересуется, почему ты ещё не беременна.
Но оказывается это не самое страшное...
Меня зовут Лена, мне 28, и я три года замужем за Димой. Прекрасные три года, надо сказать. Живём отдельно, никто не лезет в наши дела, красота. Свёкра я видела ровно один раз — на свадьбе. Он пришёл, выпил, произнёс тост про то, что «молодым везде у нас дорога», и благополучно испарился из нашей жизни.
Дима особо не распространялся о своём отце. Говорил только, что отношения у них сложные, что отец — человек «себе на уме», и что лучше держаться от него подальше. Ну окей, думаю, мне не привыкать. У всех свои тараканы в семейном шкафу.
И вот в прошлую субботу я мирно сижу на кухне, пью кофе. Дима на работе. Тишина, благодать. Вдруг звонок в дверь. Причём не один раз, а настойчиво так: дзынь-дзынь-дзынь, без остановки.
Открываю — а там мужчина лет пятидесяти пяти, с потрёпанной сумкой в руках, взъерошенный какой-то.
— Лена? — спрашивает он.
— Да, — говорю я осторожно. — А вы...?
— Я Борис Иванович, отец Димы. Можно войти?
Ну что я могла сказать? Развернуть свёкра на пороге? Хотя, забегая вперёд, надо было именно так и поступить.
— Проходите, конечно, — пропускаю я его в квартиру.
Он входит, оглядывается, кивает одобрительно:
— Неплохо устроились. Ремонт свежий, мебель приличная...
— Спасибо, — говорю я, немного напрягаясь. — Чай? Кофе?
— Да не надо ничего, — машет он рукой и тяжело плюхается на диван. — Мне бы с Димкой поговорить. Он дома?
— Дима на работе, вернётся часов в семь.
— Блин, — Борис Иванович явно расстроился. — А мне срочно надо...
И тут он начинает свой монолог. Надо отдать ему должное — актёр он хороший. Голос дрожит, руки трясутся, глаза влажные.
— Лена, у меня беда! Меня обманули! Мошенники! Они забрали мою квартиру!
— Как это — забрали? — не понимаю я.
— Да вот так! Пришли какие-то люди с документами, сказали, что теперь квартира их! А меня выгнали на улицу! Представляешь?!
Я, честно говоря, в шоке. Ну то есть я, конечно, слышала про «чёрных риелторов» и всякие схемы, но чтобы вот так просто...
— Вы в полицию обращались? — спрашиваю.
— Обращался! Они говорят — документы в порядке, разбирайтесь сами! А как я буду разбираться?! Мне жить негде! — он всхлипывает.
И тут я, дура, повелась. Ну как же, человек в беде, да ещё и отец мужа. Конечно, надо помочь!
— Борис Иванович, давайте дождёмся Диму, он точно что-то придумает, — успокаиваю я его. — Может, чаю всё-таки?
— Налей, раз предлагаешь, — он уже немного приободрился.
Я иду на кухню заваривать чай, а сама думаю: надо Диме написать, предупредить. Достаю телефон, строчу: «Солнце, твой отец приехал. Говорит, что у него квартиру отобрали мошенники. Он очень расстроен».
Ответ приходит почти мгновенно: «ЧТООООО?!!! Какие мошенники?! Сейчас еду!»
Возвращаюсь в комнату с чаем. Борис Иванович уже расслабился, ноги на журнальный столик закинул, телевизор включил.
— Спасибо, доченька, — говорит он мне. — Хорошо, что хоть ты меня приняла. А то сын совсем про отца забыл.
— Ну что вы, Дима сейчас приедет, — говорю я неуверенно.
Свёкор смотрит на меня оценивающе:
— А ты, я вижу, хорошая девочка. Добрая. Не то что некоторые современные бабы — злые, корыстные...
Я киваю, не зная, что ответить. Честно говоря, мне уже немного не по себе от этой ситуации. Что-то тут не так. Интуиция, знаете ли.
Дима влетает в квартиру через сорок минут. Я такого выражения лица у него ещё не видела — смесь ярости, изумления и какой-то обречённости.
— Привет, пап, — говорит он ровным голосом. — Расскажи мне про мошенников.
И тут начинается самое интересное.
Борис Иванович снова запускает свою шарманку про злых людей, подложные документы и несправедливость мира. Но Дима его перебивает:
— Пап, стоп. Давай я тебе помогу вспомнить. Ты три месяца назад сдал квартиру в аренду?
— Ну... сдал, — неохотно кивает свёкор.
— На год, за хорошие деньги вперёд?
— Ага...
— И деньги потратил?
— А что мне было делать? Мне же жить на что-то надо!— возмущается Борис Иванович.
— И вот теперь, когда ты решил, что нагулялся, захотел вернуться в квартиру, а там живут арендаторы с договором. Который ты, кстати, с ними заключал. Я правильно понимаю?
Повисает гробовая тишина. Я смотрю то на мужа, то на свёкра и медленно начинаю понимать всю картину.
— Димка, ты не понимаешь! — начинает Борис Иванович. — Они меня обманули! Я думал, это на месяц!
— На месяц за такие деньги? Пап, ты хоть договор читал перед тем, как подписывать?
— Да какая разница! Я — собственник! Это моя квартира!
— Твоя. Но сейчас в ней легально живут люди по договору аренды. Ещё девять месяцев.
Я сижу и чувствую, как моя челюсть медленно опускается. То есть получается, что никаких мошенников нет. Есть человек, который сам подписал договор, получил деньги, прогулял их, и теперь хочет выгнать арендаторов?
— И что мне теперь делать?! Где мне жить?! — уже откровенно истерит Борис Иванович.
— Не знаю, пап. Может, стоило подумать об этом раньше? — Дима явно на грани.
— Я твой отец! Ты обязан мне помочь!
И тут свёкор поворачивается ко мне:
— Лена, скажи ему! Ты же видишь, что я в беде! Ну нельзя же бросать родного человека!
А я сижу и думаю: а почему, собственно, я должна что-то говорить? Я этого человека в первый раз нормально вижу. Он три года не интересовался, как мы живём, что у нас происходит. И вот теперь я должна уговаривать мужа решать проблемы, которые его отец сам себе создал?
— Борис Иванович, — говорю я максимально вежливо, — мне кажется, это вопрос между вами и Димой. Я не могу в этом участвовать.
Лицо свёкра темнеет.
— Вот оно что, — говорит он медленно. — Жена мужа против отца настраивает.
— Пап, прекрати! — взрывается Дима. — Лена вообще ни при чём!
— Ещё как при чём! Я вижу, что она думает! Что я какой-то проходимец! Что помогать мне не надо!
Я встаю и ухожу на кухню. Пусть разбираются сами. Слышу, как они спорят, как Борис Иванович переходит на крик, как Дима пытается его успокоить.
Потом шаги в прихожей, хлопок двери. Выглядываю — Дима один, сидит на диване, держится за голову.
— Он ушёл? — спрашиваю я.
— Я его отправил разбираться с арендаторами. Дал денег на съёмную квартиру на месяц, контакты юриста. Больше я ничем помочь не могу, — Дима выглядит измотанным.
Я сажусь рядом, обнимаю его:
— Прости, что впустила его. Надо было сначала тебе позвонить.
— Да ты-то тут причём? Ты просто вежливая. А он... он такой всю жизнь. Постоянно какие-то истории, вечно кто-то виноват, только не он сам.
Мы молчим. Я понимаю, почему Дима не поддерживал с отцом отношения. И почему предупреждал меня.
А через два дня мне звонит незнакомый номер.
— Але, — отвечаю я.
— Это Борис Иванович, — слышу я в трубке. — Я хотел сказать, что ты очень плохая жена. Настоящая жена должна поддерживать семью. А ты наоборот — развела нас с сыном.
Я даже не успеваю ответить, как он продолжает:
— И вообще, я всегда чувствовал, что ты не наша. Не той породы. Дима мог найти получше.
Знаете, что самое смешное? Мне не обидно. Совсем. Я просто понимаю, что имею дело с человеком, который всю жизнь винит в своих проблемах окружающих.
— Борис Иванович, — говорю я спокойно, — я желаю вам решить ваши проблемы с квартирой. До свидания.
И кладу трубку.
Вечером рассказываю Диме. Он вздыхает:
— Прости. Я надеялся, что ты с ним никогда не столкнёшься.
— Ничего, — говорю я. — Зато теперь я точно знаю, что у меня самый лучший муж. Потому что ты совсем не такой, как он.
Дима обнимает меня:
— Я правда старался.
Прошло три недели. Борис Иванович нашёл себе временное жильё — у какой-то дальней родственницы. Юрист объяснил ему, что расторгнуть договор аренды досрочно без согласия арендаторов он не может. Так что свою квартиру он получит обратно только через девять месяцев.
Он пытался звонить Диме, требовал, чтобы тот его поселил у нас. Но Дима был непреклонен:
— Пап, ты взрослый человек. Ты сам создал эту ситуацию, ты сам из неё и выбирайся. Я помог, чем мог.
Мне свёкор больше не звонил. Но я слышала от Диминой мамы (они в разводе много лет, но иногда созваниваются), что Борис Иванович всем рассказывает, какая у его сына ужасная жена, которая разрушиласемейные связи.
А я тем временем узнала, что беременна. Мы с Димой безумно счастливы. И единственное, о чём я молю небеса — чтобы наш ребёнок перенял папин характер, а не дедушкин.
P.S. Кстати, спустя месяц выяснилось, что Борис Иванович просто решил «пожить на широкую ногу» на деньги от аренды — поехал на юг, снял там квартиру, развлекался. А когда деньги кончились, решил, что можно просто вернуться. Вот такой вот он человек — мой свёкор, которого я видела ровно один раз на свадьбе. И, знаете что? Очень надеюсь, что это был второй и последний раз.
Хотя, зная жизнь, понимаю — это вряд ли. Такие люди всегда возвращаются. Когда им снова что-то понадобится.