Четвёртая симфония Шостаковича могла стать главным событием сезона, но прозвучала лишь в заметках газет. Как получилось, что Шостакович сам «попросил» снять свою Четвёртую симфонию с премьеры?
День, когда у Шостаковича забрали Четвёртую симфонию
Под ударом «Сумбура вместо музыки»
К середине 1930-х у Дмитрия Шостаковича уже была громкая слава: опера «Леди Макбет Мценского уезда» шла с аншлагами, его называли надеждой новой советской музыки. Но 28 января 1936 года в газете «Правда» выходит статья «Сумбур вместо музыки» — анонимный, но официальный приговор.
Композитора обвиняют в «формализме» и «вульгарности», постановки начинают снимать, вокруг имени Шостаковича сгущается страх. Именно в эти месяцы он дописывает свою Четвёртую симфонию — огромный, дерзкий трёхчастный цикл, написанный в 1935–1936 годах и совсем не похожий на то, что от него ждала власть.
Назначенная премьера и репетиции в Ленинграде
Несмотря на удар по опере, композитор решается вынести новую партитуру на публику. Ленинградская филармония планирует премьеру на 11 декабря 1936 года, дирижировать должен главный дирижёр оркестра Фриц Штидри.
Афиши напечатаны, начались репетиции: в партитуре — гигантский состав оркестра, резкие столкновения тем, трагические коды. По воспоминаниям современников, музыканты чувствовали мощь сочинения, но и понимали, насколько эта симфония чужда официальному вкусу.
В какой-то момент к делу подключаются партийные и филармонические начальники: проводится закрытое совещание, после которого Шостаковичу дают понять, что премьера опасна не только для его карьеры, но и для жизни.
Газетная фраза вместо музыки
Утром 11 декабря ленинградские читатели открывают не концертную программу, а короткую заметку: композитор сам просит снять симфонию с исполнения, потому что она якобы «не соответствует его нынешним творческим убеждениям» и представляет «давно преодолённый этап».
В официальной формулировке звучит обвинение в «мании грандиозности». Формально выходит, что Шостакович отказывается от собственной музыки, снимает её «по убеждению» — но за этой фразой ясно читается страх перед репрессиями и желание начальства снять с себя ответственность.
Симфония уходит «в стол», а композитор в ближайшие годы пишет куда более осторожную Пятую симфонию, которую позже назовут его «творческим ответом на справедливую критику».
Возвращение через двадцать пять лет
Лишь после смерти Сталина и постепенного потепления в культурной жизни тема Четвёртой снова поднимается. По сохранившимся партиям восстанавливают партитуру, и 30 декабря 1961 года в Москве её наконец впервые исполняет Московский филармонический оркестр под управлением Кирилла Кондрашина.
Публика слышит то, что должно было прозвучать ещё в 1936 году: не «модную авангардность», а честный, жёсткий разговор о времени, страхе и раздавленном человеке. С тех пор именно Четвёртая симфония часто воспринимается как тот внутренний крик, который композитора заставили проглотить в молодые годы.
Невидимый рубеж
11 декабря 1936 года в зале Ленинградской филармонии мог состояться большой триумф молодого гения. Вместо этого прозвучала лишь сухая газетная формула, за которой стояли страх и молчание.
В итоге симфония всё-таки победила — но через четверть века. И каждый раз, когда звучат её трагические финальные страницы, легко представить себе тот зал, те афиши и тот несостоявшийся вечер, когда у Шостаковича пытались отнять право говорить правду языком музыки.
Сын каменщика, который подготовил возвращение Баха
11 декабря 1758 года в Берлине родился Карл Фридрих Цельтер — будущий руководитель Берлинской певческой академии. Сын каменщика, он начинал в строительной артели, а музыку постигал почти самостоятельно, пока не дошёл до уроков у Карла Фридриха Христиана Фаша и места в его Певческой академии.
Став её главой, Цельтер написал свыше двухсот песен, основал мужское хоровое общество Liedertafel и подружился с Гёте, на чьи стихи создавал романсы. Но главное его наследие — ученики: именно он воспитал юного Феликса Мендельсона, передал ему страсть к Иоганну Себастьяну Баху и тем самым во многом подготовил почву для знаменитого исполнения «Страстей по Матфею» в 1829 году.
Как сын провинциального врача сбежал из медицины в музыку: день рождения Гектора Берлиоза
11 декабря 1803 года в тихом городке Ла-Кот-Сент-Андре родился Гектор Берлиоз. Его отец, уважаемый врач и образованный человек, мечтал, что сын продолжит дело семьи: медицина, наука, серьёзная профессия, а музыка — лишь безобидное увлечение дома.
Спустя восемнадцать лет Берлиоз оказывается в Париже, на медицинском факультете. Первый же поход в анатомический зал становится шоком: вскрытые тела, разложение, густой запах — будущий композитор позже признается, что едва не лишился чувств и понял, что здесь его жизни нет. Он тайком ходит в оперу, влюбляется в оркестр и решает бросить медицину, чем вызывает ярость семьи.
Из этого «несерьёзного» решения вырастут «Фантастическая симфония», грандиозный «Реквием» и совершенно новое звучание оркестра. Так, из конфликта между долгом и страстью родился один из самых смелых музыкальных гениев XIX века.
Человек за кулисами славы: день рождения дирижёра Адольфа Чеха
11 декабря 1841 года родился Адольф Чех — человек, который подарил миру звучание чешского романтизма. Он вырос в Богемии, начинал как хоровой дирижёр в провинциальном театре, а позже возглавил оркестр Пражского национального театра.
Именно Чех впервые провёл симфоническую поэму Бедржиха Сметаны «Влтава» и целый цикл «Моя родина», а ещё — премьеры симфоний и опер Антонина Дворжака, от Серенады для струнных до Stabat Mater. Его пульт становился точкой отсчёта для многих шедевров.
Под управлением Чеха Прага впервые услышала и оперы Чайковского, а афиши с его именем означали главное: сегодня рождается новая музыка. Имя дирижёра редко пишут на обложках, но без него эти произведения могли бы ещё долго оставаться только нотами на бумаге.
День, когда Петербург впервые услышал «Реквием» Верди
11 декабря 1875 года у Большого (Каменного) театра в Петербурге собиралась публика, привычная к спектаклям Императорской итальянской оперной труппы. На афише — не новая опера, а загадочная месса: «Реквием» Джузеппе Верди, недавно прогремевший в Милане и европейских столицах. Уже одно это казалось дерзостью: великий оперный драматург приносит в светский театр заупокойную службу.
Когда оркестр и хор начали тихий вступительный шёпот Requiem aeternam, стало ясно, почему критики называют это сочинение «оперой в церковных одеждах». Театральный размах, страшный Dies irae, взрыв медных и ударных — и тут же почти интимные молитвы солистов. Петербург, привыкший к блеску итальянских опер, услышал музыку, в которой театральная страсть и молитва оказались не врагами, а двумя сторонами одной речи о смерти и надежде.
Как Ролан Пети покорил Пале Гарнье: премьера «Собора Парижской Богоматери»
11 декабря 1965 года на сцене парижского Пале Гарнье состоялась премьера балета «Собор Парижской Богоматери» Ролана Пети. Это был его первый балет для труппы Парижской оперы, который сразу стал событием сезона и новым словом в сюжетном танце.
Сам Пети вышел на сцену в роли Квазимодо — горбуна с благородным сердцем; рядом оживали Эсмеральда, Фролло и Феб, перенесённые из романа Виктора Гюго на язык пластики. Музыку к спектаклю написал композитор Морис Жарр, а декорации создал художник Рене Альо.
Особый блеск премьере придали костюмы Ива Сен-Лорана: вместо музейного быта — графичные силуэты и насыщенные цвета, как витражи собора. Балет, соединивший театр, моду и музыку в одну трагическую легенду, до сих пор остаётся одной из визитных карточек Парижской оперы.
Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые истории.