Одной фразой Дягилев перечеркнул мечту Равеля. Чем обернулся этот отказ и почему «Вальс» звучит как музыка конца света?
Вальс на краю пропасти: как Равель поссорился с Дягилевым
Париж, 12 декабря 1920 года
В зале Гаво гаснет свет, оркестр Ламурё поднимает смычки, и публика ждёт привычного блеска венского вальса. На афише — хореографическая поэма Мориса Равеля «Вальс». Но уже с первых тактов ясно: это не просто ещё один салонный танец, а вальс, который будто рождается из тумана и гибнет у слушателей на глазах.
Вена, которой больше нет
Идея этого сочинения пришла Равелю ещё в 1906 году: он мечтал написать пьесу под названием «Вена», дань вальсам Иоганна Штрауса и миру блестящих балов. Потом грянула Первая мировая война, и прежняя Европа рухнула. Вернувшись к замыслу в 1919-м, Равель переплавил светлый «венский» образ в музыку, где роскошный бал постепенно превращается в вихрь, треск, почти катастрофу. Недаром многие услышали в финале «La Valse» аллегорию гибели старого мира — хотя сам композитор возражал и говорил лишь об «апофеозе вальса».
Равель описывает, как сквозь бурлящие облака постепенно проступает огромный зал, полный танцующих пар; свет люстр становится всё ярче, и в конце блеск почти ослепляет. Действие он относит ко двору около 1855 года, к разгару императорских балов, но слушатель 1920-го уже не может забыть и о недавней войне: под позолотой слышится затаённый холод.
«Это не балет». Последний танец с Дягилевым
Поначалу Равель писал «Вальс» по заказу Сергея Дягилева для его Русского балета. Чтобы показать новинку, композитор исполнил двухфортепианную версию вместе с пианисткой Марсель Мейер. Дягилев выслушал, помолчал и произнёс ставшую роковой фразу: это «шедевр, но не балет, а портрет балета». Для Равеля это был удар. Он разорвал отношения с предпринимателем, а их последующая встреча закончилась знаменитым отказом пожать руку и разговором о дуэли.
Тем временем в тот декабрьский вечер 12 декабря 1920 года «Вальс» впервые прозвучал как чисто концертное сочинение — под управлением Камиля Шевийара и в исполнении оркестра Ламурё. Балета Дягилева так и не получилось, зато родился один из самых загадочных вальсов XX века: музыка, в которой блеск императорских люстр постепенно сменяет тревожное мерцание конца эпохи, а танец превращается в круговорот, от которого уже невозможно отвести взгляд.
А ещё в этот день...
Как провинциального органиста хоронили под Генделя: день памяти Джозефа Гиббса
12 декабря 1788 года в английском Ипсвиче провожали не просто местного музыканта, а настоящую звезду всего графства Суффолк — композитора и органиста Джозефа Гиббса. Это были не тихие провинциальные похороны: уважение к органисту и композитору было так велико, что в церемонии участвовали военные оркестры.
При жизни Гиббс был одним из главных музыкальных авторитетов Восточной Англии. Его влияние выходило далеко за пределы Ипсвича: он активно участвовал в работе местного музыкального клуба, писал сонаты и квартеты. О его вкусах и амбициях красноречиво говорит портрет кисти Томаса Гейнсборо, где рядом с композитором изображены нотные тома Корелли — итальянского гения, чьим последователем себя считал Гиббс.
Сегодня его имя известно в основном знатокам, но в XVIII веке его называли «музыкальной знаменитостью Суффолка». Его сонаты сравнивали с лучшими английскими образцами эпохи. А та торжественная церемония прощания под Генделя стала символичным финалом: провинциального мастера, всю жизнь равнявшегося на великих, в последний путь проводила музыка величайшего из современников.
Первый урок у Гайдна: с чего начался взлёт Бетховена в Вене
12 декабря 1792 года молодой Людвиг ван Бетховен записывает в своём расходном списке: «Гайдн — 8 грошей». За этой сухой строчкой скрывается его первый урок композиции у Йозефа Гайдна в зимней Вене.
Почти 22-летний пианист только что приехал из Бонна учиться у кумира Европы — Гайдна, которому его рекомендовали покровители. В путь Бетховена отправляли словами графа Вальдштейна: трудом он «получит дух Моцарта из рук Гайдна» — редкое напутствие, ставшее почти пророчеством. Скромная плата за урок — всего 8 грошей, символическая сумма по меркам столицы, — становится началом пути будущего автора Девятой симфонии.
Уроки у Гайдна длились недолго: маэстро был поглощён заказами, а Бетховен вскоре начнёт брать строгие уроки контрапункта у Альбрехтсбергера. Но дата 12 декабря 1792 года останется в его биографии точкой, где из провинциального виртуоза рождается венский классик.
Как бас-комик из Милана стал тайным соавтором Бизе: день рождения Карло Камбьяджо
12 декабря 1798 года в Милане родился Карло Камбьяджо — звезда итальянской оперы-буффа, чьё имя почти забыто, хотя его остроумные роли и тексты приносили успех труппам по всей Италии.
В 1850 году он создал одну из своих главных ролей — Криспино, бедного сапожника из оперы братьев Риччи «Crispino e la comare». Этот спектакль стал настоящим хитом, а волшебный сюжет о превращении простого ремесленника во «всезнающего» врача покорил публику по всей Европе.
Однако настоящим подарком для потомков стала его работа либреттиста. В 1840-е годы Камбьяджо написал искромётную комедию «Don Procopio» для театра. Спустя годы это либретто нашёл в римской букинистической лавке молодой Жорж Бизе. Очарованный сюжетом, он написал на его основе свою первую итальянскую оперу — весёлую «фарсу в духе Доницетти».
Так шутки забытого миланского комика обрели вторую жизнь в партитуре будущего гения. Тонкий юмор Камбьяджо стал основой для яркой музыки Бизе, и голос когда-то знаменитого баса незримо зазвучал в творчестве французского классика.
День, когда замолчал тенор Россини: день памяти Андреа Нодзари
12 декабря 1832 года в Неаполе замолкает голос, ради которого Джоаккино Россини писал своих самых мрачных героев. Умирает тенор Андреа Нодзари, чьё имя много лет не сходило с афиш неаполитанских театров.
Для него Россини создавал ключевые партии: Отелло в одноимённой опере, Ринальдо в «Armida», Пирро в «Ermione». Тёмная окраска голоса, широкий диапазон и лёгкие переходы от низов к сверкающим верхам сделали Нодзари идеальным воплощением властных и ревнивых персонажей; Стендаль считал его одним из лучших певцов Европы.
Уйдя со сцены, Нодзари стал педагогом. Среди его учеников — тенора Антонио Поджи, Джованни Баттиста Рубини, Никола Иванов. Через их голоса партии, написанные под его тембр, продолжили жить далеко за пределами Неаполя.
Когда «Кикимора» вышла в свет: как Лядов превратил страшилку в шедевр
12 декабря 1909 года в петербургском зале Дворянского собрания оркестр под управлением Александра Зилоти впервые исполняет новое сочинение Анатолия Лядова — симфоническую картину «Кикимора» op. 63. Зал, привыкший к академическому репертуару, вдруг слышит живую русскую страшилку.
По программе Лядова, маленькая Кикимора растёт у кудесника в каменных горах: её убаюкивает кот-баюн, качает хрустальная колыбель. Через семь лет оркестр «рисует» вымахавшее существо: шёпот струн, резкие выкрики деревянных духовых, мерцание челесты.
«Кикимора» завершает цикл сказочных миниатюр Лядова — рядом с «Бабой-Ягой» и «Волшебным озером». Несколько минут музыки превращаются в цельную народную легенду, которую вместо сказочника рассказывает оркестр.
Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые истории.