Дверь хлопнула. Каблуки — цок-цок по паркету. Лена сбросила туфли и замерла.
Из спальни доносилось что-то... неопределенное. Скрип? Стон? Шорох?
«Не может быть», — подумала она, и сердце ухнуло куда-то в район желудка.
Еще секунду назад она мечтала только об одном — свалиться на диван и залипнуть в телефон. Начальник отпустил пораньше, потому что сам уехал на какую-то встречу. Лена даже обрадовалась — успеет приготовить тот самый запеченный лосось, который Игорь так любит. Может, вино откроют. Посмотрят что-нибудь.
Но теперь ноги сами понесли её к спальне. Тихо. Очень тихо. Как в тех дурацких триллерах, где главная героиня всегда идёт туда, куда идти не надо.
Лена шла.
Дверь приоткрылась беззвучно. И тут Лена поняла, что некоторые картины невозможно развидеть. Даже если очень захотеть. Даже если закрыть глаза и трижды постучать по дереву.
На её кровати. На её любимом покрывале в мелкий горошек, которое она выбирала три недели назад в ИКЕА. Были двое.
Её муж Игорь — весь такой растерянный, с лицом цвета больничной простыни.
И её сестра Вика — в кружевном белье, которое Лена, между прочим, сама ей на прошлый день рождения дарила. Бордовом. С французским кружевом. За восемь тысяч.
Время остановилось. Игорь впал в ступор так глубоко, что, казалось, ушёл в астрал и уже не вернётся. Рот открыт, глаза выпучены, руки замерли в воздухе в каком-то нелепом жесте.
— Это не то, о чём ты подумала! — выпалила Вика, соскакивая с кровати.
Лена медленно прислонилась к дверному косяку. Сумка съехала с плеча и глухо шлёпнулась на пол.
— А что это? — спросила она ровным голосом. Удивительно ровным. Слишком ровным. Таким голосом обычно объявляют о начале эвакуации.
— Ну... то есть... — Вика заметалась по комнате, натягивая халат. Игорев халат, кстати. Серый, махровый, с капюшоном. — Ты же помнишь, как нас мама в детстве учила? Делиться! Вот помнишь? У тебя конфета — поделись с сестрой. У меня яблоко — половинку тебе. Мы же всегда всё делили!
Лена моргнула. Один раз. Второй. Где-то в голове что-то щёлкнуло, и она вдруг почувствовала себя очень спокойной. Противоестественно спокойной.
— Продолжай, — сказала она. — Мне очень интересно.
— Ну вот! — Вика оживилась, видимо приняв молчание за готовность слушать. — Игрушки делили, одежду, косметику. Помнишь, как ты мне свою красную помаду отдала? А я тебе — серьги с бирюзой? А когда у меня не было платья на выпускной, ты мне своё дала! Мама всегда говорила: «Девочки, вы же сёстры, вы должны быть одной командой!» И вот я подумала...
— Что Игорь — это очередная конфета? — перебила её Лена. — Типа, у меня есть, значит, надо поделиться?
Игорь на кровати издал звук, похожий на сдувающийся воздушный шарик.
— Ну... в общем... да, — Вика явно не ожидала, что придётся объяснять очевидное. — Мы же семья! И вообще, ты знаешь, что у меня после развода никого нет. А Игорь такой... понимающий. И вообще, мы просто разговаривали, а потом...
— Разговаривали, — повторила Лена задумчиво. — В моей спальне. В моей постели. В нижнем белье за восемь тысяч.
— Семь восемьсот, — машинально поправила Вика. — Там скидка была.
— О, скидка! — Лена хлопнула в ладоши. — Ну тогда совсем другое дело. Значит, можно.
— Лен, ты чего злишься? — Вика надула губы, как в детстве, когда хотела выглядеть обиженной. — Я думала, ты поймёшь. Ты же всегда была такой... щедрой.
— Щедрой, — Лена кивнула. — Ага. Помню, как я была щедрой, когда отдала тебе свою куклу Барби. Ты ей волосы обстригла через неделю.
— Это было тридцать лет назад!
— Помню, как я была щедрой, когда одолжила тебе деньги на машину. Ты их до сих пор не вернула.
— Я собиралась! Просто времена тяжёлые...
— И помню, как я была щедрой, когда устроила тебя на работу к нашему клиенту. Ты продержалась две недели и ушла, потому что «рано вставать».
Вика сжала губы:
— При чём тут это всё?
— При том, — Лена наконец оттолкнулась от косяка и сделала шаг в комнату, — что всю жизнь я делилась. Игрушками. Одеждой. Деньгами. Связями. А знаешь, чем ты со мной делилась?
— Чем? — настороженно спросила Вика.
— Критикой, — Лена улыбнулась. — Ты охотно делилась своим мнением о моей фигуре. О моём вкусе. О том, что Игорь слишком хорош для меня. Помнишь, на свадьбе говорила? «Лен, ты уверена? Он же такой... а ты такая...»
— Я хотела как лучше!
— И вот решила сделать совсем хорошо, — кивнула Лена. — Забрать себе.
Игорь наконец ожил. Слез с кровати, натягивая джинсы. Руки тряслись так, что он никак не мог застегнуть ширинку.
— Лен, — начал он. — Я... я не знаю, что на меня нашло. Клянусь, это первый раз. Ну то есть... вообще первый. С ней.
— С ней, — Лена перевела взгляд на мужа. — А с кем ещё были первые разы?
— Нет! — Игорь замахал руками. — Ни с кем! Я хотел сказать... это вообще первый и единственный раз, когда я... Господи, как же это глупо звучит.
— Продолжай, — Лена присела на пуфик у туалетного столика. — У меня теперь много свободного времени.
— Она приехала утром, — Игорь говорил быстро, сбивчиво, глотая слова. — Сказала, что у неё депрессия после развода. Что ей плохо. Что ты на работе, а ей не к кому пойти. Я пустил. Мы пили кофе. Разговаривали. Она плакала. Я её утешал. А потом...
— А потом она решила применить принцип «делиться надо», — закончила за него Лена. — И ты, как истинный джентльмен, не стал возражать.
— Я идиот, — выдохнул Игорь. — Полный идиот. Лена, прости. Я не знаю, что ещё сказать.
— Вот это, — Лена показала пальцем на него, — единственная правда, которую я сегодня услышала. Ты идиот.
— Лен, но мы же можем всё обсудить! — Вика попыталась ухватиться за последнюю соломинку. — Цивилизованно! По-взрослому! Сейчас же двадцать первый век, люди живут втроём, вчетвером...
— Конечно можем, — согласилась Лена. — Только сначала ты оденешься. Потом соберёшь свои вещи. А потом пойдёшь делиться своими философскими идеями с мамой. Посмотрим, что она скажет про твоё понимание семейных ценностей.
Вика побледнела:
— Ты же не расскажешь маме?
— А вот это, — Лена встала с пуфика, — мы сейчас и обсудим. Цивилизованно. По-взрослому.
— Лен, мама же тебе не поверит! — Вика попыталась играть ва-банк. — Она всегда говорила, что ты всё преувеличиваешь. Что ты слишком драматизируешь.
— Да, говорила, — кивнула Лена. — Обычно после того, как ты ей жаловалась, что я тебя обидела. Помнишь историю с твоим бывшим мужем?
Вика замерла.
— Когда ты рассказала маме, что я тебя не поддержала в разводе. А я просто сказала, что если человек изменяет третий раз, может, пора делать выводы. Мама потом неделю со мной не разговаривала. Говорила, что я жестокая.
— При чём тут это?
— При том, что на этот раз у меня будет доказательство, — Лена достала телефон. — Игорь, стой ровно. Вика, подвинься левее. Да, вот так. Семейное фото получится отличное.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула Вика.
— Вика, — Лена повернулась к сестре, — всю жизнь ты хотела,что бы я делилась . Вот я и хочу поделиться с мамой этим чудесным моментом семейной идиллии.
— Лена, не надо, — Игорь шагнул вперёд. — Пожалуйста. Я понимаю, что у меня нет права просить, но... не надо. Я... я люблю тебя.
— Любишь, — Лена посмотрела на него. — Настолько, что не смог отказать моей сестре, когда она пришла «поговорить»?
— Я слабак, — Игорь опустил голову. — Я не умею говорить «нет». Ты же знаешь. Даже продавцам в магазине не могу отказать, когда впаривают страховку.
— Ну да, — Лена усмехнулась. — Страховка — это святое. А жена — подождёт.
— Лен, а помнишь, — вдруг подала голос Вика, — как ты встречалась с Максимом? А я сказала, что он мне тоже нравится? И ты ушла в сторону. Добровольно!
— Мне было шестнадцать, — Лена медленно повернулась к сестре. — Шестнадцать, Вика. Мама сказала, что я должна уступить, потому что ты старше и тебе пора замуж. А Максим был моей первой любовью.
— Ну вот видишь! Уступила же!
— И через месяц ты его бросила, — продолжила Лена. — Сказала, что он скучный. А я два года в окно смотрела и плакала, когда видела его с другими.
— Это было сто лет назад...
— Мне было шестнадцать, — повторила Лена. — А сейчас мне тридцать восемь. И знаешь что, Вика? С меня хватит делиться.
Повисла тишина. Где-то внизу хлопнула дверь подъезда. Кто-то смеялся на улице.
— Вика, — сказала Лена спокойно. — У тебя пять минут, что бы собрать вещи и выйти вон из моей квартиры. Иначе я действительно позвоню маме. И папе. И нашей тёте Свете, которая всем всё расскажет на следующем семейном ужине.
— Ты... ты не имеешь права, — Вика всё ещё пыталась сопротивляться.
— Это моя квартира, — сказала Лена. — Моя спальня. Моя кровать. И мой муж. Хотя насчёт последнего я ещё подумаю.
Вика схватила свои вещи — джинсы, свитер, сумочку — и выскочила из комнаты. Через минуту хлопнула входная дверь.
Лена и Игорь остались одни.
— Так, — Лена посмотрела на мужа. — Теперь твоя очередь объясняться. И у тебя чуть больше времени, чем у неё. Потому что я действительно хочу понять — как вообще это произошло?
Игорь сел на край кровати, уткнувшись лицом в ладони.
— Я не знаю. Честно. Она пришла, плакала, говорила, что чувствует себя никому не нужной после развода. Я пытался утешить. Мы выпили вина...
— В одиннадцать утра?
— Она принесла с собой. Сказала, что не может одна. Я... я подумал, что это нормально. Поддержать родственницу.
— Поддержать, — Лена кивнула. — И как далеко зашла поддержка?
— До... до этого. До того, что ты увидела, — Игорь поднял голову. Глаза красные. — Лен, клянусь, это первый раз. И я сразу понял, что это ошибка. Но было поздно. А потом мы услышали, что ты вернулась...
— И вы решили, что я не замечу? — Лена присела рядом, но на расстоянии. — Или надеялись, что я приду позже?
— Я вообще не думал, — признался Игорь. — Я был пьян. И туп. И сейчас мне так стыдно, что хочется провалиться сквозь землю.
— Проваливайся, — предложила Лена. — Никто не держит.
— Лен...
— Знаешь, что самое обидное? — Лена посмотрела на покрывало в горошек. — Не то, что ты изменил. Хотя это, конечно, тоже весело. А то, что ты изменил с ней. С Викой. С человеком, который всю жизнь у меня всё отбирал. Игрушки, одежду, парней, внимание родителей. И вот теперь — тебя.
— Она не отобрала меня, — Игорь попытался взять её за руку, но Лена отстранилась. — Я здесь. И хочу быть здесь. С тобой.
— Хочешь, — повторила Лена. — А час назад хотел быть с ней.
— Час назад я был идиотом!
— А сейчас внезапно поумнел?
Игорь замолчал. Потом тихо сказал:
— Нет. Но сейчас я понял, что могу тебя потерять. И это самое страшное, что могло случиться.
Лена встала. Подошла к окну. За окном вечерело. Фонари зажигались один за другим.
— Знаешь, Игорь, — сказала она, не оборачиваясь, — мне нужно время. Много времени. Чтобы понять, что делать дальше. Потому что прямо сейчас я хочу взять что-нибудь тяжёлое и запустить в тебя. А потом позвонить Вике и сказать ей пару ласковых.
— Я понимаю.
— Нет, не понимаешь, — Лена обернулась. — Ты не понимаешь, каково это — прийти домой и увидеть на своей кровати двух самых близких людей. Которые решили, что я — настолько удобная дура, что даже мужем можно делиться.
— Лена...
— Вот что ты сейчас сделаешь, — перебила его Лена. — Ты соберёшь вещи. Поедешь к своей маме, к другу, куда хочешь. Я пока побуду одна. Подумаю. И может быть — может быть! — мы ещё поговорим. Но не сегодня.
Игорь кивнул. Молча встал. Достал из шкафа сумку. Начал складывать вещи.
Лена смотрела, как он собирается, и думала о том, что ещё утром они планировали поехать в выходные на дачу. Игорь хотел поставить новую беседку. Она мечтала просто полежать в гамаке с книжкой.
А теперь она стоит в своей спальне и смотрит, как муж уходит. Временно или навсегда — непонятно.
— Лен, — Игорь остановился в дверях. — Я правда люблю тебя. И я исправлюсь. Обещаю.
— Все так говорят, — Лена устало провела рукой по лицу. — Иди уже.
Дверь закрылась.
Лена осталась одна в большой пустой квартире. Села на пол, прислонившись спиной к стене.
И только сейчас разрешила себе заплакать.
А потом достала телефон и написала подруге: «Таня, ты дома? Можно к тебе приехать? Мне есть что рассказать про семейные ценности и важность умения делиться».
Через секунду пришёл ответ: «Приезжай. Вино куплю. Сразу две бутылки».
Лена встала с пола, умыла лицо холодной водой, посмотрела на своё отражение в зеркале.
— Муж — не конфета, — сказала она вслух. — Запомни, Вика. Он — не конфета, не яблоко и вообще не объект для раздела. И больше я делиться не буду. Ни с кем. Никогда.
Потом взяла куртку, сумку и вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.
Покрывало в горошек так и осталось лежать смятым на кровати. Завтра она его выкинет. Или сожжёт. Ещё не решила.
Но точно знала одно — делиться она больше не будет. Хватит.