Несколько мгновений тянулись вечность, покуда тишину, повисшую в горнице, не нарушил жесткий голос князя:
- Вот оно как, значится… сказываешь, беда большая грядет…
- Да не слушай ты его, княже! – выпучив глаза, прохрипел Тешата, красный от негодования. – Этот… язычник, он токмо воду мутит… не распознал я еще, княже, пошто он эдак делает, но распознаю! Как есть, до истины докопаюсь!
Погрозив мне кулаком, сотенный вскочил со своего места и забегал взад-вперед по горнице. Воеводы с дружинными начали обмениваться знаками и коротко перебрасываться словами. Святослав Ярославич впился в меня синим взглядом и задумчиво проговорил:
- А что, Велимир, у тебя в роду провидцы бывали?
Я почуял, что щеки мои невольно вспыхнули, и впервые мысленно обрадовался отросшей бороде.
- Не бывало у нас таких… - соврал я, опустив голову.
Разве мог я вот так, при всех, выдать свою тайну об отце-чародее?! Князь вдруг усмехнулся:
- Пошто ж беды нам пророчишь? Токмо на сон дурной полагаясь? Али еще каков повод имеешь эдак рассуждать?
- Да каков у него может быть повод! – не выдержал сотенный. – Святослав Ярославич, да просто сон это худой, нешто сомневаешься?! Мало мне иных забот, так язычник этот еще середь дружинных затесался да смуту в рядах воинов наших сеет! С одним, вон, на короткой ноге они: с Бориславом! Знаком тебе он, никак, княже?
- Знаком… а как же… Годимир его жаловал… да и я Борислава почитаю человеком верным. Нешто не так?
- Может, и так, - закивал сотенный, - однако ж он дюже ратует за язычника этого! Дюже это подозрительно!
- Уймись, Тешата! – оборвал князь. – С Велимиром говорить желаю!
Сотенный, осекшись, воротился на свое место.
- Вот что, Велимир, - проговорил Святослав Ярославич. – Сказывай-ка толком: пошто мыслишь, что сон твой сбыться может?
Я пожал плечами:
- Бывало эдакое у меня в жизни… порою сны приходят особые, важные…
- Вещие, стало быть?
- Вестимо, что так… когда во сне мне являются мертвые, они завсегда истину пророчат! Знахарка наша деревенская, бабка Ведана, не раз являлась мне и прежде…
- И что? – поднял брови князь. – Сбывалось, никак?
Я молча кивнул, не ведая, как рассказать обо всем, не выдавая лишнего.
- Не хватало еще на знахарок полагаться, во сне явившихся… - пробормотал Тешата, но князь взглядом заставил его замолчать.
Стиснув зубы, я окинул взглядом всех сидевших в горнице и проговорил:
- Разумею, что словам моим веры у вас нет… дико звучат слова мои… но чем угодно могу поклясться, что лишь заради спасения заставы решился я рассказать это… ежели бы не ведал, что сон впрямь сбыться может, смолчал бы… но боязно мне! Боязно за всех вас, за тебя, князь, за земли эти, народ безвинный! Ежели изготовиться к бою заранее, вестимо, сумеем заставу уберечь…
- Ну, то не тебе решать, а Святославу Ярославичу! – сызнова всунулся сотенный.
Князь надолго замолчал. На чело его набежала смурная тень; взгляд заблестел тревогой. Я приметил, что Тешата едва держится от негодования: претило ему мыслить, будто мои слова задели Святослава Ярославича за живое.
Спустя некоторое время князь поднялся на ноги.
- Ступайте все покамест – время уж позднее! – молвил он. – Ступайте все, окромя Тешаты. Поутру толковать станем. Мне нынче обдумать многое надобно.
Я покинул горницу вместе с остальными, обуреваемый противоречивыми чувствами. О чем станет толковать Святослав Ярославич с сотенным, я мог токмо догадываться, но уповал на его княжескую мудрость…
По дороге восвояси я приметил, что снег, тихо падающий с самого утра, прекратился, затянув землю тонким покровом. Воздух потеплел, отчего снежное покрывало начало таять. Темными узорами, словно стежками по белому полотну, расползались в разные стороны заставы кривые линии человеческих следов… человеческих и… нет, мне это причудилось!
Я вгляделся себе под ноги и обомлел: на снегу совершенно ясно виднелись следы зверя. Токмо следы эти не принадлежали заставным псам…
«Неужто волк?! – пронеслось у меня в голове. – Неужто Русай?! Как же он проникает сюда… не сквозь стены же просачивается! Нет, невозможно это: вокруг нынче народу полно, приметили бы волка-то!»
Сердце мое невольно заколотилось. Я заозирался по сторонам, но ничего диковинного не увидал.
- Борислав-то нынче в дозоре… - пробормотал я вслух. – Хоть бы ночь спокойная у них выдалась! Эх, и не ведает он, что князь меня призвал…
Я поплелся в теплую избу и, едва добравшись до лежанки, провалился в тяжелый неспокойный сон. Мне сызнова привиделось занесенное снегом поле, тела убитых воинов вокруг и пепелище на месте сожженной заставы. Пробудился я в холодном поту уже в то время, когда пора было отправляться к конюхам.
- А, Велимир! – кивнул мне при встрече Перята, имевший какой-то встрепанный вид. – Слыхал, аки лошади ночью взбунтовались? Подымались мы, проверяли, все ли ладно! Насилу утихомирили их, окаянных! Эдак взбаламутились они, аж на дыбы взялись вставать – будто стаю волков увидали, ей-Богу!
Я вздрогнул. Вслух же ответил:
- Не слыхал… спал я дюже крепко…
- Вона счастливец какой! – ухмыльнулся конюх. – А мы полночи глаз не сомкнули! Эка разбесились, черти… токмо к первым петухам и притихли…
Ничего я не сказал ни Перяте, ни другим конюхам про свои страшные сны, потому как и впрямь сеять смуту среди народа не следовало.
«Пущай князь решает, слушать меня али нет, - с горечью мыслил я, - супротив его воли я ничего не могу… коли осерчает – что ж, так тому и быть… но моя совесть перед ним чиста: я упредить беду старался…»
К полудню за мной прислали от Святослава Ярославича, и я, бросив работу, отправился в избу сотенного под любопытными взглядами конюхов.
Шел я, не чуя ног под собою, ибо не ведал, заради чего князь порешил увидать меня сызнова. Он ведь мог повелеть как покарать меня, так и запереть в клети за то, что я посмел предрекать худое. Мысли мои безумным вихрем предположений и догадок крутились в голове, покуда мы не добрались до места.
Святослав Ярославич встретил меня в окружении давешних воевод. Он казался усталым, каким обыкновенно бывает человек после бессонной ночи. Коротким кивком головы князь указал мне на лавку возле стола и, не мешкая, проговорил:
- Что ж, Велимир, нынче ночью думу я думал крепкую и вот что порешил: покамест задержимся мы с моим отрядом здесь. Ежели застава падет – во́рог двинется на Новгород, а этого нам никак нельзя допустить…
Я вскочил с лавки и поклонился:
- Князь… благодарствую… благодарствую, что поверил ты мне…
- Рано благодаришь! – он окатил меня ледяной синевой глаз.
Его голос, зазвеневший холодом, заставил меня вздрогнуть. Я несмело поднял взгляд и смекнул, что зазря возрадовался…
- Порешил я эдак не токмо потому, что ты о сне своем рассказал. Донесли мне люди надежные, что с севера и впрямь тучи черные идут. Однако ж коль скоро грянет гром – никому не ведомо. Может статься, перезимовать поспеем!
- Не поспеем… первый снег уж выпал, князь… - дрожащим голосом проговорил я.
- А ладно ли на это полагаться? – нахмурился Святослав Ярославич. – Для меня же всякий день на счету: нас с юга один во́рог заедает, с востока – другой… везде я надобен, везде…
Он поднялся со своего места и нетерпеливо зашагал по горнице.
- Так вот, Велимир. Касаемо подготовки к бою – дело решенное. А теперь послушай и ты: никому о снах своих и о том, что услыхал здесь, ни слова не сказывай! С конюхами не болтай, с кухарями и кузнецами – тако же. Нам нынче нету надобности раньше сроку переполох учинять. Уразумел?
Я с готовностью кивнул.
- То-то. Теперь ступай… и помни мои слова!
Оказавшись в сенях, я подивился, что там было пусто: караульные, вестимо, топтались на крыльце. Грешная мысль закралась мне в голову, и я, тихонько прильнув ухом к двери, стал внимать происходящему внутри.
А происходило там следующее. Громко откашлявшись, Тешата подал голос:
- Дозволь слово молвить, княже!
- Сказывай!
- Вот что хочешь со мной делай, Святослав Ярославич, а нету у меня веры Велимиру! Хоть режь… долго ль знаем мы его? Я – токмо с минувшего лета, почитай, самую малость. Наверняка ли порешил ты в слова его уверовать? Да мало ли чего этот язычник болтать станет! Сны у него, предчувствия! А коли облыжно он все это сказывает?!
- Пошто ж облыжно? Заради чего ему это, Тешата? Ведь не убоялся давеча гнева моего, открылся! Мог и умолчать о своем сне.
Сотенный усмехнулся:
- Верно, за словоблудие можно и казнить! Потому полагаю я, что надобно тебе, княже, под стражу его взять от греха подальше! А ну, как змею у себя на груди мы пригрели? Что, ежели не дикарь он лесной, а лазутчик вражеский, подобно тому кухарю, о коем мне тут сказывали?!
- Довольно, Тешата! – возвысил голос князь. – С Корепаном его равнять вздумал?! Стоит ли напоминать тебе, что тот самый Корепан оболгал Велимира, предал меня и землю новгородскую, во́рога на заставу навел?! А уж его, кухаря, я с малых лет знавал! При отце моем он еще кашеварил! А? Каково? Что на это молвишь?
Сотенный шумно вздохнул:
- Прости, Святослав Ярославич… тебе, само собою, виднее…
- А окромя того, - жестко продолжил князь, - остались еще в живых люди, кто о случившемся на заставе помнит! Али и мое слово тебе не указ?!
Послышался грохот: я помыслил, что Тешата бухнулся на колени, но это были токмо мои предположения.
- Не серчай, княже…
- А может, ты сам – лазутчик вражеский?! – гневно продолжил Святослав Ярославич. – Что на это молвишь, Тешата? Уж дюже нападаешь ты на Велимира, будто с себя подозрения отвести мыслишь!
В горнице все смолкло, и тут я явственно услыхал, что сотенный повалился на пол перед князем:
- Пощади, отец наш! Не серчай! Да я заради тебя… заради Новгорода… голову сложу, не помыслив! Я же токмо о твоем благе пекусь… время нынче лихое… кругом лазутчики вражьи, соглядатаи поганые! Не взыщи, княже! Да я бы помер лучше сразу здесь, на этом месте, нежели эдакий позор на голову принять! Да я никогда… ни за какие богатства во́рогу не продамся! Богом клянусь…
- Будет тебе… - недовольно бросил Святослав Ярославич. – Будет… подымайся… не время нынче попусту воздух сотрясать… подымайся и сказывай, что мыслите с воеводами касаемо хода боя, когда таковой случится…
Я не поспел дослушать, что же было дальше, потому как дверь избы со скрипом отворилась, и на пороге показались караульные. Напустив на себя невозмутимый вид, я шагнул им навстречу.
- Отпустили уж тебя, никак?
- Отпустили… с воеводами князь там толкует…
- Ну, пущай толкует… а мы погреться малость… чего-то сызнова на мороз повернуло…
Сойдя с крыльца, я услыхал шум и крики на площади возле ворот: вестимо, то раньше сроку воротился дозорный отряд. Сердце шепнуло мне, что дело неладно, когда на двор к сотенному вбежал глава дозорного отряда с несколькими дружинными. Проскочив мимо меня, они ринулись в избу Тешаты.
- Чего стряслось?! – послышались голоса караульных.
- Беда! Во́рог на подходе! К Святославу Ярославичу мы!
Я застыл на месте, словно вкопанный. Неужто… неужто свершилось?! Неужто сон и впрямь оказался вещим…
Из отворенной избы до меня донеслись громкие голоса запыхавшихся дозорных:
- Княже! Беда! Во́рога заприметили! На нас идет! Вели к бою готовиться!
- Сказывайте толком! – повелел князь. – Каков во́рог? Далече ли?
- К северу, вверх по реке! Иноверцы! По облачению схожи с тевтонцами, токмо малость иные! Ливонцы, никак…
- Ливонцы… та-ак… еще?
- Мы… с высокого берега их заприметили, и во весь опор – на заставу… идут медленно, но и конных, и пеших довольно… засветло тут будут! Беда, княже!
- Засветло, сказываете… - задумчиво протянул Святослав Ярославич, и вдруг голос его скрежетнул решимостью: - Поднять тревогу на заставе! Караул усилить! Собрать войско! Слово держать буду! Тешата, ступай!
Я на деревянных ногах кинулся в избу – сыскать Борислава, который еще поутру должен был воротиться из дозора. Застава уже пришла в движение: под отчаянный гул сторожевого колокола забегали туда-сюда кухари и кузнецы, поднялась суета среди дружинных. С Бориславом я столкнулся по дороге:
- Беда! Во́рог наступает!
- Слыхал… - он скользнул по мне тревожным взглядом. – Вот и сбылся твой сон… эх… долгая нам предстоит ночь!
- А ты ведь из дозора поутру воротился! Не спал вовсе!
- До того ли… после, друже, после! Воевода собирает нас…
Он поспешил прочь, а я кинулся к конюхам: среди них уже царила суматоха. Так, в поту́ и спешке, провели мы весь день до самых сумерек. Время от времени мы по очереди бегали разузнать, появились ли какие вести, но во́рога все было не видать…
Внутри у меня начал разрастаться холод. Вестимо, это был страх – страх в ожидании грядущего боя, нападения, возможной скорой смерти… о последнем я старался не мыслить и гнал от себя черное отчаяние.
Когда стемнело, сотенный приказал повечерять всем на заставе до единого, ибо ночь предстояла трудная и студеная. Я насилу заставил себя проглотить горячей похлебки, но ком тревоги, застрявший в горле, мешал почуять вкус пищи…
Каждое мгновение мы ожидали вести о том, что ворог вот-вот подступит к заставе. Заради этого в ночь был выслан тайный дозорный отряд, которому надлежало донести князю о появлении иноверцев в ближнем лесу. По счастью, Борислав остался на заставе, и это придавало мне сил. Ненадолго свидевшись с ним, я сказал:
- Береги себя, друже! Не лезь на рожон! Ты – воин сильный и отчаянный, мне ведомо… однако ж не спеши сложить голову, будь осторожен!
Дружинный усмехнулся:
- Господь милостив: свидимся, токмо вначале прогоним этих псов с нашей земли! Держите заставу, покуда бой за стенами идет.
Он хлопнул меня по плечу и вдруг добавил изменившимся голосом:
- Велимир… коли сказывать, положа руку на сердце… боязно мне за тебя! Однажды уберегся ты от погибели, но другого раза может и не быть… покуда не поздно, не бежать ли тебе с заставы? Ты сказывал, что сыщешь дорогу до того чародея… схоронишься в лесах… тебе свой дар терять негоже… выжить надобно, непременно выжить, слышишь? Тайный ход у нас имеется… покуда поздно не стало, я подсоблю тебе бежать!
Я решительно тряхнул головой:
- Да что ты, Борислав! Я теперь заставу не брошу! Коли суждено мне погибнуть вместе с вами за земли эти – значится, так тому и быть… но бежать от во́рога, подобно трусливому зайцу, я не стану… чем сумею, подсоблю, благо, и лук при мне будет, и меч… но о побеге ты мне не сказывай!
- Но ведь сон твой…
- Что мне сон? Я рассказал обо всем князю, попытался упредить беду… авось, и отобьемся… я тебя, друже, не брошу! Не сейчас… не в эту ночь…
Не поспели мы договорить, как поднялся переполох: то воротился дозорный отряд и доложил, что ливонцы на подходе.
Это было правдой. Спустя некоторое время мне удалось подняться на стену, и я увидал, что вдали, по краю поля, рассыпаны в ночи пригоршни мерцающих огоньков: то были вражьи костры…
Назад или Читать далее (Глава 101. В темноте)
Поддержать автора: https://dzen.ru/literpiter?donate=true