— Мам, ну подожди, не клади трубку! Мам!
Валентина Ивановна медленно опустила телефон на стол. Руки дрожали — то ли от волнения, то ли от усталости. За окном моросил мелкий октябрьский дождь, и капли стекали по стеклу, словно слезы.
Она налила себе чаю, но пить не стала — просто грела ладони о горячую чашку. Звонок сына выбил её из колеи. Опять эти разговоры про квартиры, про то, что ей одной два жилья не нужны.
— Зачем тебе две квартиры? — голос Максима звучал требовательно, почти агрессивно. — Отдай одну нам, ты же мать!
Валентина прикрыла глаза. Когда её Максимка превратился в этого человека, который разговаривает с ней как с должником?
*
Две квартиры в её жизни появились не от хорошей жизни. Одну — трёхкомнатную на Садовой — они с мужем Петром купили в девяностые, вложив все сбережения и взяв кредит, который выплачивали десять лет. В той квартире рос Максим, туда приводил первую девушку, оттуда уходил в армию.
Вторую, однокомнатную в новостройке на окраине, Валентина получила по наследству от сестры Людмилы три года назад. Люда ушла от рака, не успев толком пожить в этой квартире. Перед смертью она шептала: "Валя, не продавай. Это твоя подушка безопасности. Мало ли что в жизни".
После ухода Петра четыре года назад Валентина осталась одна в трёхкомнатной квартире. Сын к тому времени уже женился на Кристине и снимал жильё в другом районе.
— Мам, нам так тесно в съёмной двушке, — Максим зашёл как-то вечером с пакетом пирожных. — Кристина беременна вторым. Ну как мы будем с двумя детьми в такой берлоге?
Валентина обрадовалась — внуков она обожала, пятилетний Артёмка был её радостью.
— Максимушка, может, я вам помогу с первым взносом на ипотеку? У меня есть немного отложенных денег.
— Да какая ипотека, мам! — отмахнулся сын. — Мы же тридцать лет будем платить. У тебя две квартиры, отдай нам одну. Всё равно тебе одной столько не надо.
Тогда Валентина растерялась, но твёрдо сказала:
— Сынок, квартира на Садовой — это наш с отцом дом. Я там жить буду до конца. А однокомнатная от Людки — это моя страховка на старость. Вдруг мне деньги понадобятся на лечение или ещё что.
Максим тогда ушёл, хлопнув дверью.
*
Следующие месяцы он звонил регулярно. Сначала просил мягко, потом настойчивее, потом перешёл на претензии.
— Ты о нас вообще думаешь? — кричал он в трубку. — Твои внуки в съёмной квартире мотаются, а у тебя пустая однушка стоит!
— Максим, я не отдам эту квартиру, — Валентина старалась говорить спокойно. — Но я могу помочь деньгами, или давай вместе посмотрим варианты с ипотекой.
— Какие варианты? Кристине декрет скоро, мне одному семью тянуть! А ты упёрлась как... — он осёкся, но Валентина услышала в его голосе то, что больнее всего. Раздражение. Её сын раздражался на неё.
А потом он сказал фразу, после которой Валентина не спала три ночи:
— Знаешь что, мама? Если ты откажешь, не увидишь больше внуков. Будешь в своих двух квартирах доживать в одиночестве.
Она молчала, сжимая телефон.
— Я серьёзно говорю, — голос Максима стал холодным. — Подумай хорошенько.
*
Валентина думала. Она ходила по трёхкомнатной квартире, где каждый угол дышал памятью. Вот здесь Петя вешал новогоднюю гирлянду и падал со стремянки, сломав руку. Вот на этом диване они смотрели финал Олимпиады. Вот в этой комнате Максим делал уроки и вырезал из картона модели самолётов.
Она ездила в однокомнатную квартиру от сестры, открывала дверь и чувствовала Людин запах — лаванду и ваниль. На подоконнике стоял засохший фикус, который Валентина всё не решалась выбросить.
"Валя, не продавай. Это твоя подушка безопасности".
Но внуки... Артёмка с его смешными выговоренными словами. Второй малыш, которого она ещё не видела. Разве можно променять квартиру на возможность видеть их, обнимать, читать сказки на ночь?
Валентина сломалась.
— Хорошо, — сказала она Максиму. — Отдам вам однокомнатную. Только давай оформим всё правильно, через дарственную.
Сын приехал на следующий день. Привёз Кристину, внука. Они пили чай, и Валентина смотрела на Артёмку, который строил башню из печенья, и думала: "Ради вот этого стоит".
— Мам, ты настоящая, — Максим обнял её. — Спасибо. Мы никогда не забудем.
*
Встреча у нотариуса была назначена через неделю. Валентина собрала все документы, несколько раз перепроверила. В ночь перед оформлением не могла заснуть — крутилась, смотрела в потолок, вспоминала Людмилу.
"Прости, Людка, — мысленно говорила она сестре. — Но это же ради детей. Ради внуков".
Утром Валентина решила заехать в ту самую однокомнатную, проверить, всё ли в порядке. Хотела, чтобы Максим с семьёй въехали в чистую, уютную квартиру.
Она открыла дверь и замерла. В комнате сидела Кристина, разговаривала по телефону. Не заметив свекровь, продолжала беседу:
— Да, Лен, представляешь, старуха согласилась! Максим так её прожал, что сдалась. Хотя я думала, дольше продержится.
Валентина застыла в прихожей.
— Что? Нет, конечно, жить тут не будем, — смеялась Кристина. — Ты что, серьёзно? Окраина, панельная коробка. Мы сразу продадим, а деньги в моё дело вложим. Салон красоты открою наконец. Максим говорит, за полтора миллиона спокойно отдадут.
У Валентины похолодели руки.
— Его мать? Да отвяжется. Максим ей скажет, что, мол, решили продать, так выгоднее. Она уже отдала квартиру, что она сделает? — Кристина встала, подошла к окну. — Главное, что теперь мы с деньгами. А то надоело экономить на всём.
Валентина беззвучно развернулась и вышла из квартиры. Села в машину и долго смотрела в одну точку. Потом достала телефон, набрала номер нотариуса:
— Здравствуйте. Я Валентина Ивановна Комарова. Хочу отменить завтрашнюю сделку.
*
Максим приехал вечером. Ворвался в квартиру, даже не разувшись.
— Ты что творишь? — кричал он. — Мы всё подготовили, а ты в последний момент отказываешься!
Валентина сидела на кухне, пила остывший чай.
— Я не могу отдать эту квартиру, — сказала она тихо.
— Не можешь? — Максим стукнул кулаком по столу. — Или не хочешь? Мать, у нас ребёнок родится через три месяца!
— Вы собирались продать квартиру.
Повисла тишина. Максим побледнел.
— Откуда ты...
— Не важно, — Валентина посмотрела на сына. — Важно, что ты врал мне. Говорил про детей, про тесноту, а сам хотел просто получить деньги.
— И что с того? — огрызнулся Максим. — Это всё равно было бы для семьи! Кристина салон открыла бы, мы бы заработали!
— Салон Кристины — это не твои внуки в тесной квартире.
— Ты эгоистка, — Максим встал. — Тебе плевать на нашу семью. Всегда было плевать. Ладно, раз так, не увидишь больше ни Артёма, ни второго ребёнка. Живи в своих квартирах одна.
Он ушёл, хлопнув дверью так, что затряслись стёкла в серванте.
*
Прошёл год. Самый тяжёлый год в жизни Валентины. Она похудела на десять килограммов, заработала бессонницу. Несколько раз пыталась позвонить Максиму — он сбрасывал вызовы. Писала сообщения — не читал.
На день рождения Артёма она купила дорогой конструктор, приехала к ним, но Кристина даже дверь не открыла.
— Уходите, или охрану вызову, — сказала она через домофон.
Валентина плакала в подъезде, прижимая к груди пакет с подарком.
Она пыталась работать больше, чтобы не думать. Ездила в однокомнатную квартиру, делала там ремонт. Красила стены, меняла обои — словно пыталась замолить вину перед сестрой Людмилой.
А потом Максим позвонил.
— Мам, нам надо поговорить.
Он приехал постаревший, осунувшийся. Села напротив, не предлагая чай.
— Короче, у нас проблемы, — начал он, не глядя в глаза. — Салон Кристины не пошёл. Мы вложили все деньги — наши сбережения, взяли кредит. Думали, за полгода отобьём. Но конкуренция сумасшедшая, клиентов мало. Мы три месяца держались, а потом закрылись. Теперь кредит висит, платить нечем.
Валентина молчала.
— Мам, я понимаю, что был неправ, — Максим нервно теребил ремешок сумки. — Но нам реально плохо. Можешь дать в долг? Тысяч триста хотя бы. Или... может, продашь однокомнатную, поможешь?
— Нет.
Максим поднял голову.
— Что... нет?
— Я не дам тебе денег, Максим. И не продам квартиру.
— Мама, но нам реально крышка! Кристина в истерике, меня на работе могут уволить из-за стресса!
Валентина встала, подошла к окну.
— Год назад ты сказал мне, что я эгоистка. Что мне плевать на вашу семью. Ты лишил меня внуков за то, что я не дала использовать себя.
— Мам, ну прости...
— Я не могу тебе помочь, Максим, — Валентина обернулась. — Потому что если я дам тебе деньги сейчас, ты не научишься ничему. Ты продолжишь думать, что мама всегда прикроет, всегда подставит плечо. Даже если ты относишься к ней как к банкомату.
— Значит, ты бросаешь своего сына?
— Нет. Я просто не даю тебе снова обмануть себя, — Валентина устало опустилась на стул. — Ты взрослый мужчина, у тебя семья. Разбирайтесь со своими проблемами сами. Рефинансирование кредита, подработки, помощь родителей Кристины. Вариантов масса.
Максим встал.
— Ты пожалеешь.
— Возможно, — кивнула Валентина. — Но это будет моё сожаление, а не твоя манипуляция.
*
После его ухода Валентина достала из шкафа старый фотоальбом. Вот она с Петром, совсем молодые. Вот Максим — смешной карапуз с соской. Вот сестра Людмила на своём пятидесятилетии.
"Людка, ты была права, — прошептала она. — Подушка безопасности нужна не только от бедности. Но и от тех, кто хочет использовать твою любовь".
Она закрыла альбом и посмотрела в окно. Дождь кончился, и в просветах туч пробивалось солнце. Где-то там жили её внуки, которых она, может, больше никогда не увидит.
Но впервые за год Валентина чувствовала — она сделала правильный выбор.