Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Этот тезис Лев Николаевич смог точно сформулировать только после написания не очень удачного романа, всецело посвящённого отношениям в семье, её устройству, распрям, размолвкам, ревности и редким моментам счастья. Читая «Семейное счастие», в нём можно найти множество справедливых мыслей, которые и теперь выглядят актуально. Однако сосредоточенность на личных переживаниях молодой замужней красавицы, повествовании от её лица, тогда, вероятно, не смогло привлечь массового читателя. А сейчас, в эпоху постнеореформации гендерного вопроса, оно выглядит вполне прозаично. Ведь законная связь семнадцатилетней девушки и её взрослого опекуна 37 лет отроду ни тогда, ни сейчас, не являлось чем-то выходящим за рамки. И только обнажённые до предельной грани чувства и поступки героев, иногда могут удивить или показать пример выдержки. К тому же режиссёрка Стася Толстая, пытается выбрать самые острые моменты произведения и демонстрирует их под саунд хрипящего звука электропопа. Получается то-ли прижимистая экранизация, то-ли визуализация той эпохи для стоков, или же эмоционально-сдержанная повесть о скучающей девице, которую и предупреждали, да она не вняла этим угрозам.
Кино определённо ориентированно в первую очередь на молодое поколение. Тут все идентификаторы желания адаптировать позапрошловековую мудрость Льва Николаевича под нынешние реалии. Только винтажные одеяния и разговоры на французском выдают в нём наличие массивного литературного базиса. В остальном кино вполне понятно и главным транслятором идеи создателей тут являются лица Цыганова и Леоновой. Только в установке передачи чувств и переживаний героев постановщица, наверняка, неточно сформулировала задачу, так как Цыганов в самый ответственный момент начинает жевать собственные губы, словно выловил давно застрявший меж зубов кусочек мяса, а Леонова без страха и упрёка, глядя в глаза свекрови (хорошая Ирина Розанова), хамит ей, кода по идее должна делать это с опаской и сомнением. И один из основных лейтмотивов, непреодолимая скука Маши от бытового безвременья, к финалу действа как-то угасает, тонет от желания скоро закончить картину. И если бы создателям хватило усердия и финансирования, фильм получился наиболее полным, с объёмным третьим актом, ради которого, собственно, и затевался моральный посыл романа.
Семейное счастье Стаси Толстой, как и дебютный полный метр, всё ещё многообещающ, но пока не вполне созревший плод её уникального воображения. Это в меру увлекающий сюжет, заимствованный не то чтобы бережно, но с почтенной небрежностью. Глядя на экран вспоминаются как лучшие образцы костюмированных драм советского периода нашего кинематографа, так и совсем свежие не вполне удавшиеся экранизации классиков русской литературы. Подобная амбивалентность часто кстати, потому что тревога и неуютное сожаление об упущенной молодости так и должно отражаться на плёнке. Однако в иные моменты такой парадоксальный приём сбивает с толку и кажется, что фильм снимали артисты самодеятельного провинциального телеканала. Здесь присутствуют такие минутные сцены, способные заменить несколько глав литературы Льва Николаевича, а присутствуют вовсе не нужные. Поэтому мы с премьеры Тайного влечения видим в Толстой многообещающего постановщика, пока не состоявшегося и не вставшего на обе ноги прочной тверди уверенного художника, способного не только иллюстрациями заворожить, но и привнести в них своё видение и ум.